Журнал «Если», 2008 № 02 - Бейкер Кейдж - Страница 57

Когда человеку нечего делать, он волей-неволей начинает думать — если у него еще сохранилась способность к такому времяпрепровождению. И мысли, бывает, приходят вдруг какие-то… нештатные.

И вот сейчас он вдруг стал думать о том, что всё, наблюдаемое им, похоже, укладывается в рамки некоей системы, на первый взгляд немыслимой, но если разобраться, внутренне совершенно непротиворечивой. А следовательно — возможной.

Ведь если допустить, что девственная планета, предоставленная самой себе, в конце концов самоорганизуется в единый организм, обладающий всем необходимым по количеству и качеству для…

Но тут ему пришлось отвлечься от теории.

Помешали вовсе не штурмовики, остатки атаковавшего пера; они инженера даже и не заметили, им было никак не До него. Потому что с той высоты, на какой удерживались сейчас десять машин, им уже стало заметно нечто другое, куда более важное.

А именно: полный гравитанковый коршун — клюв и оба крыла, сорок восемь перьев по три машины в каждом — мчался по степной перемычке, чтобы всей своей мощью обрушиться на танки противника, когда они еще только начнут вытягиваться из оголившегося леса на оперативный простор и их можно будет при этом бить на выбор, едва машина покажется на опушке. Зрелище неудержимой мощи очень понравилось пилотам штурмовиков.

Но они были еще только на подлете к клюву коршуна, когда вдруг началось то, во что никак не хотелось верить.

Известно, что гравитанки не опираются на поверхность, над которой движутся, мощность аграмоторов позволяет им сохранять просвет до метра. Движением управляют, конечно, киберпилоты — согласно заданной программе, люди берут в руки управление лишь непосредственно перед вступлением в бой. И поэтому совершенно непонятно было, почему и зачем весь коршун, начиная с машины клюва, командирской, вдруг стал по плавной глиссаде опускаться на грунт, вздымая целые песочные облака, а затем…

Нет, сперва и пилотам, и наблюдавшему с грунта Симону показалось, что это лишь обман зрения. Но песок быстро оседал, и пришлось признать, что…

— Циркуляцию над колонной! — скомандовал командир остатков пера и первым вошел в вираж, убавляя скорость до минимальной.

…что танки в строгом порядке, один за другим, уходят все глубже в песок, словно гусеничные машины были субмаринами, песок — водой, и они выполняли срочное погружение.

Звено за звеном, перо за пером, крыло за крылом. За считанные минуты. Ни один не нарушил строя, не сделал попытки отвернуть.

Последнее, что успел заметить командир пера, это высунувшийся было из песка перископ последнего танка и тут же ушедший в песок.

— Плывуны, что ли? — пробормотал себе под нос штурман. — Но какого же черта они пошли на грунт?

— Не спи! — окликнул его командир. — Не то мы и сами там окажемся!

Командир не сводил глаз с альтиметра. Машина теряла высоту. Автопилот вдруг решил самопроизвольно выключиться. До сих пор исправно разыгрывавшие электронную симфонию приборы вдруг повели себя, как перепившийся оркестр. Пришлось перехватывать управление. Летчик открыл антиграв до последнего, и машина должна была сразу после этого свечкой взлететь в небеса. Но антиграв не отреагировал на команду. И стало ясно: уже через несколько минут машина начнет зарываться в песок — его машина, и все остальные тоже.

— Катапультироваться всем!

Похоже, только так еще можно было уцелеть.

Десять кресел выстрелилось. И вторые десять.

Взвились. Антигравы должны были опустить всех медленно, в зависимости от высоты. Они не сработали.

— Так и есть — плывун, — успел еще выговорить командир, погружаясь в податливую массу.

Наконец-то Симону удалось прорваться по связи в штаб командования. Он потребовал самого командующего и никого другого.

— Командующий слишком занят. Доложите мне, — предложил адъютант.

— Передайте командующему: я обнаружил, что в наши действия активно вмешивается некая третья сила.

— А вы, собственно, где находитесь? — спросил адъютант, не проявляя и признака доверия.

— Даю координаты…

Адъютант вовремя вспомнил, что именно это имя — капа Симона — командующий недавно употребил в положительном смысле. Возможно, речь шла о каком-то задании.

— Оставайтесь на связи. Я доложу.

Листьев на деревьях не осталось ни в одном из занятых войсками лесов. Передвигаться пешком по грунту стало весьма затруднительно.

— Навыращивали тут черт знает чего, — сердито проговорил декан распаковщиков, перебираясь через очередное препятствие. И в самом деле, листья, снизу казавшиеся в общем нормальными, разве что очень уж большими — теперь, когда они валялись на земле, вызывали совсем другие впечатления. Особенно те из них, что были свернуты наподобие мешка, в который можно было уложить множество всякого добра. Примерно полметра в поперечнике и метра полтора в длину. Так выглядел каждый пятый-шестой лист. Так что приходилось или лавировать между ними, или задирать ноги повыше и садиться верхом, чтобы сползти уже в другую сторону. Декан оседлал очередной мешок, задержался на секунду, даже поерзал:

— Похоже на голубцы, нет? Интересно: а чем они так набиты? Запах какой-то… не сказать чтобы приятный. А ну-ка…

И, вытащив кинжал, смаху вонзил его в плотную зеленую поверхность. И провел, вспарывая.

— Ф-фу-у!..

Мешок медленно развернулся. Запах заставил зажать нос, но глаза не могли оторваться от увиденного.

— Дьявол! — проговорил декан яростно. — Это что же получается? Да это ведь…

Десантник, стоявший ближе других, отворачивая лицо, нагнулся, зацепил что-то, увиденное им в дурно пахнущем кровавом месиве, заполнявшем мешок.

— Смотри сюда, декан, — и протянул руку.

В ней был воинский личный знак с номером инспектора Солка.

Минуту-другую солдаты постояли неподвижно, только переглядывались. Потом, как по команде, завертели головами, словно ожидая смертельной угрозы с любой стороны. Наконец декан сказал:

— Спасибо врагу, что все это посшибал. А то бы и всех нас… Надо доложить начальству. И… вот это предъявить. А то ведь не поверят.

— На себе понесем, что ли? Тут похоронная команда нужна. Да я к… этому и близко не подойду — меня вывернет наизнанку. Давай вызывай их с упаковкой.

Казалось бы, нашелся наконец ответ на вопрос, волновавший штабных аналитиков: почему так прекрасно приспособленная для колонизации планета до сих пор оставалась никем не замеченной, а если и замеченной, то не использованной?

Оказалось, что ответа искать не нужно потому, что такого вопроса вовсе и не существует. Как это — никем не использованная планета? А кто же тогда разбрасывает по стели боевые машины, к тому же неизвестной конструкции, хотя и вполне современные, может быть даже — несколько более современные, чем те, какими обладали начавшие здесь войну миры?

Конечно, не в супертанке, на который наткнулся Симон, было дело. Машина оказалась первым, но не единственным и даже не самым главным доказательством.

Главным же было другое: неподражаемое искусство маскировки, каким обладали хозяева Лорика. Подумать только: две прекрасные разведки разглядывали, прослушивали, пронюхивали, на язык пробовали этот мир — и ничего, ни намека, ни признака, ни малейшего подозрения. Даже позже, когда перед снижением обе стороны повесили на орбитах свои спутники, результат был один: дикость, сплошная дикость, если можно так сказать — классическая, хоть на выставку ее, хоть в учебники. И еще один мощный аргумент тут же нашелся: а погода? Вы думаете, это просто так, ни с того ни с сего прекрасная погода вдруг, в считанные минуты стала превращаться в свою противоположность? А там, где степная поверхность недавно была настолько плотной, что хоть церемониальным маршем проходи, вдруг превращается в песок-плывун, где за здорово живешь гибнет основная ударная сила армии — агратанковый коршун в полном составе, — так что ни единой машины не спаслось, и туда же, то есть черт знает куда, проваливаются остатки летного пера. Ну, эти хоть успели выполнить боевую задачу, а танки-то зачем? А ураганные ветры, смерчи, а внезапно начавшееся чуть восточнее, но тоже на ровном месте извержение — да такой мощности, что сейчас там уже сопка поднялась, высотка метров семидесяти, извержение продолжается, и две огненные речки уже потекли — одна на норд-вест, другая на зюйд-вест? Рельеф местности подсказывает, что через времечко потоки эти могут достигнуть и мест дислокации обеих воюющих армий, отправляя таким способом псу под хвост все прекрасно разработанные обеими сторонами планы победоносной войны. Не станешь же форсировать огненные реки, к таким действиям ни та, ни другая армия не готовились.