Грозовая любовь - Линдсей Джоанна - Страница 17

• Предыдущая
• 17/61
• Следующая

— Это его кровь?

Обе понимали, о ком идет речь.

— Да.

— Что ты сделала с ним?

Саманта дернула головой и зло посмотрела на маленькую блондинку.

— Что сделала? — спросила она вызывающим тоном. — Лучше спроси, что он со мной сделал? И скажи, как ты могла оставить меня вдвоем с этим ублюдком?

— Саманта!

— Что, Саманта! — крикнула она. — Ты знала, что девушке неприлично ехать вдвоем с мужчиной, но настояла на том, что останешься здесь. Ты объяснила это болезнью Эдриена. Лучше, черт побери, он действительно бы заболел. Джанет, где Эдриен?

— Недалеко, он пошел к ручью.

— Эдриен! — громко прокричала Саманта в сторону ручья. — Эдриен! Пойдите сюда!

— Саманта, пожалуйста, скажи мне, что случилось?

Саманта повернулась к подруге, глаза у нее сузились.

— Послушай, не специально ли ты это задумала?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты пригласила Хэнка поехать с нами, хотя он тебе не нравится. Затем ты оставила нас вдвоем. Умышленно? Ты надеялась, что он заставит меня забыть Эдриена?

Джанет побледнела и начала заикаться, пытаясь ответить. Тут подошел Эдриен.

— Что за шум, Саманта? Почему вы вернулись?

— Чтобы увидеть вас, Эдриен, — она ухитрилась сказать это спокойно. Саманта видела его как бы в новом свете после обвинения Хэнка.

— Зачем вы хотели видеть меня? — настороженно спросил Эдриен, ее настроение заставляло его быть благоразумным.

— Вы побаиваетесь меня, Эдриен? — спросила Саманта обманчиво мягким тоном.

— Вовсе нет, — отрицал он, чуть отодвинувшись от нее. — Какой бес вселился в вас, Саманта? — уже требовательным голосом спросил Эдриен.

— Ничего, кроме гордости, — ответила она и схватила его за руку, чтобы привлечь к себе. — Поцелуй меня, Эдриен.

Он отскочил, голова у него дернулась назад.

— Что с вами? — проговорил он сдавленным голосом.

— Ничего, — сказала она ровно. — Но если вы сейчас же не поцелуете меня, я подумаю, что с вами не все в порядке.

Он беспомощно смотрел на Саманту, когда она схватила его голову и приблизила к нему свое лицо. Она сама его поцелует! Катастрофа! Поцелуй вызвал у Эдриена отвращение. Он не поднял рук, а губы его были холодны как камень. В нем не было ни капли чувства.

Эдриен отошел в сторону и стал вытирать ладонью губы. Теперь ей было все равно, она думала не о нем, а о потерянном времени. О времени, которое она потратила на бесплодную любовь.

— Ты ублюдок! — с яростью сказала она.

— Саманта… — начала Джанет.

— А ты иуда. — Саманта повернулась к ней. — Если бы ты сказала правду! Вчера я сказала, что люблю его, но ты догадалась об этом раньше. Почему ты не сказала мне?

— Cherie, мы… мы не могли допустить этого… — беспомощно сказала Джанет.

— Ты была обязана сказать мне! Ты знала о моих чувствах. — Слезы показались у нее на глазах. — Мне было бы тяжело, но по крайней мере у меня осталась бы честь. Ты лгала мне и решила разыграть сваху. Ты сделала из меня подстилку для этого дьявола, Джанет!

— Саманта, я сожалею, — искренне сказала Джанет. — Я не знала, что Хэнк Чавес так поступит с тобой Ты должна верить мне.

— Слишком поздно сожалеть.

— А что вы сделали с Хэнком? — спросил Эдриен. Саманта начала истерически смеяться.

— О Боже, вы считаете меня злодейкой? Эдриен повернулся и пошел прочь. Саманта смотрела ему вслед и не знала, кого из двух мужчин она ненавидит больше.

— Саманта, — вновь начала Джанет.

— Нет! — отрезала Саманта. — Что бы ты ни сказала, Джанет, ничему уже не поможешь. Я возвращаюсь в город и надеюсь, что больше не увижу ни тебя, ни твоего брата.

В Элизабеттауне Саманта сразу же переехала в лучший отель. Остаток дня она провела в мрачном раздумье. Что можно сделать с Хэнком Чавесом? Теперь она ненавидела его больше Эдриена. Она не простит ему, что он соблазнил, а потом посмеялся над ней. Ничего с ее стороны не давало повода к этому.

Не потеря невинности мучила ее, а то, что это было местью с его стороны. Хэнк считал, что она поступила с ним жестоко, и поэтому заслужила ответной жестокости. Лучше бы ничего не произошло, думала она, со стыдом вспоминая, какое удовольствие получила. Ее тело оказалось таким отзывчивым.

Но прощальные издевательские слова Хэнка жгли Саманту. Она понимала, что он считает ее дурой. Хэнк знал, что ей никогда не достанется мужчина, которого она любила.

Любила… К Эдриену Саманта испытывала теперь только жалость, а сама себе внушала отвращение. Как можно быть такой глупой? Она ведь считала себя виновной в том, что Эдриен не обращал на нее внимания.

Ей мучительно хотелось расквитаться с Хэнком. Но как это сделать? Можно было нанять кого-то, но она не знала, где найти людей, промышлявших охотой за другими людьми.

Можно было только надеяться, что когда-нибудь она встретит Хэнка. Или попробовать дать объявление? Ей хотелось увидеть его живым, чтобы отхлестать кнутом этого презренного ублюдка.

Для объявления нужна какая-то резонная причина. Легче всего сообщить о воровстве. Тогда, если представители закона задержат Хэнка, то будут держать до тех пор, пока она его не опознает. После этого придется освободить его и взять правосудие в свои руки. Vaqueros отца помогут ей.

Размышления о способах мести улучшили ее настроение. Теперь у Саманты был план, она знала, чем ей заняться утром, и решила лечь спать пораньше, чтобы… ей приснился Хэнк Чавес.

Четыре дня спустя Саманта в сопровождении шести человек покинула Элизабеттаун. Вид у нее был бесшабашный. Она была одета в кожаные юбку с разрезом и куртку, на голове — широкополая шляпа. Волосы были тщательно убраны, из-под куртки видна была белая шелковая рубашка. В башмаках со шпорами и кобурой на бедре она выглядела настоящим ковбоем. Юбка была сшита специально для того, чтобы она могла сидеть в мужском седле.

Саманта была признательна Мануэлю за привезенную амуницию, а особенно за лошадь. Резвого черного жеребца Эль Сида она помнила жеребенком, когда три года тому назад уехала из дома. Она полюбила его так же, как Принцессу, белую кобылу, погибшую незадолго до поездки на Восток.

Первую неделю они скакали как бешеные, поскольку Саманта хотела оказаться как можно дальше от места своего позора. Но вскоре Мануэль потребовал снизить темпы, объясняя это тем, что он не может доставить el patron's nina, выжатую как лимон.

Теперь они проезжали около двадцати миль в день, расстояние, которое лошади преодолевали без напряжения. В каждом городе, в котором они останавливались, вывешивались объявления по поимке Хэнка.

Саманта нервничала и раздражалась всякий раз, когда видела высокого черноволосого мужчину в темной одежде. Пульс у нее учащался, а рука тянулась к кобуре. Она не могла забыть Хэнка Чавеса, как ни пыталась.

Самым радостным для нее был день, когда они пересекли мексиканскую границу. До поместья Кингсли оставался еще месяц пути. Но теперь дни не казались Саманте долгими. Это была родная земля — ровные прерии, круглые холмы и изумительные горы.

Как Саманта любила горы! Увидев их, она почувствовала себя на привычной прогулке с vaqueros, когда целые дни напролет могла носиться по горам, исследуя пещеры и глубокие расщелины, разыскивая узкие проходы, которыми столетиями пользовались индейцы, чтобы попадать в скрытые от глаз долины, где еще, сохранились развалины селений. Это была замечательная жизнь!

Саманта вздохнула. Теперь она не так юна и приключения уже не захватывают дух. Она повзрослела за три года учебы. С грустью ей подумалось, что самое важное во взрослении произошло за последний месяц.

Они въехали на ранчо в первой декаде апреля. Был солнечный теплый день. При виде отца сердце у Саманты забилось от радости. Она подбежала к Хэмильтону Кингсли и упала в его объятия.

В них было так уютно и безопасно! Никто не посмеет обидеть Саманту, когда эти руки обнимают ее. Отец баловал ее, заботился, любил. Как прекрасно снова оказаться дома!

• Предыдущая
• 17/61
• Следующая