Счастье на тонких ножках - Климова Юлия - Страница 20

• Предыдущая
• 20/36
• Следующая

До слуха донесся стук в дверь, я вздрогнула и обернулась.

– Можно? – раздался мужской голос.

– Да, войдите, – ответила я.

Этого парня я видела несколько раз, он помогал по хозяйству и иногда выполнял обязанности водителя. Лера как-то сказала: «Если бы он не родился в бедной семье, то я бы на него запала». Он и правда был симпатичным: светловолосый, голубоглазый, широкоплечий, с сильными руками, и от него исходила какая-то космическо-электрическая энергия, хотя внешне он казался абсолютно спокойным.

– Привет, – бросил он, подходя ближе. – Твои цветы.

Протянув коробку, он чуть наклонил голову набок и улыбнулся.

В коробке лежал маленький букетик из трех белых роз, обвязанных серебряной лентой.

– А… – начала я. – А-а… они от кого?

– Ни от кого, – ответил парень. – Эдита Павловна сказала, что ты должна будешь держать их в руках.

– Когда?

– Когда станешь спускаться к гостям по лестнице.

– Понятно, – буркнула я и, желая сменить тему, спросила: – А как тебя зовут?

– Тимофей. Тим.

– А меня – Настя.

– Я знаю.

Поднявшись с кровати, я подошла к окну и положила коробку на журнальный столик. Мне хотелось поговорить хоть с кем-нибудь, и желательно, чтобы приободрили и пожалели.

– А ты не в курсе… На таких вечерах танцуют?

Почему-то этот вопрос я все время боялась задать бабушке или кому-то еще. То есть я догадывалась – танцуют, но не знала, как именно.

– Нервничаешь? – вместо ответа спросил Тим.

– Ага.

– Если не будешь раскачиваться, то этого никто не заметит, – вновь улыбнулся он.

О, я опять раскачивалась!

– Не буду, – пообещала я.

– Да, на таких вечерах танцуют, но немного, обычно народ ест, собирается кучками и разговаривает.

– Спасибо.

– За что?

– За поддержку, – ответила я и робко улыбнулась.

Наши глаза встретились, и несколько секунд мы стояли неподвижно.

– Мне пора идти, – сунув руку в карман брюк, сказал Тим. – А к тебе сейчас придет парикмахерша, мужайся.

Подмигнув, он вышел из комнаты, а я вынула букетик из коробки и понюхала его. «Главное – продержаться первый час, а потом будет легче», – утешила я себя и вновь посмотрела на платье.

Лилька, Славка, Доня, Колька вряд ли бы меня узнали. Байкал, наверное, попросту бы облаял, а сторож Дмитрий Петрович или обматерил бы с ног до головы от удивления, или сдвинул кепку на затылок, присел и вдохновенно произнес: «Мать честная! Это ж как вы из нее такую Снегурку состряпали?!»

Шея, руки, ноги по-прежнему были длинными и тощими, движения заторможенными, глаза перепуганно-огромными. Волосы, как и хотела Кора, подняли, накрутили и закрепили перламутровыми заколками. Три локона свешивались набок, касались то щеки, то уха, пружинили и подпрыгивали. Теперь с бледным лицом, в сером платье я выглядела ледяной статуей, готовой растаять и превратиться в лужу от первого луча солнца или блика хрустальной люстры. Одно дело примерять, а другое – не отступать и не сдаваться… Я дрожала, кусала губы, сутулилась и вспоминала добрым словом тетю Тому. И это была последняя стадия паники.

Эдита Павловна сказала, что зайдет за мной, когда придет время, и сама проводит в зал. Лера сказала, что я наверняка опозорю фамилию Ланье и «не вздумай ничего есть, ты же элементарно не умеешь пользоваться ножом и вилкой». О, если бы мне разрешили воспользоваться ножом в целях отмщения, я бы… А впрочем, не стоит об этом…

Кора сказала, что я выгляжу нормально, но пахну деревней.

Тим странно посмотрел на меня и вообще ничего не сказал.

– Анастасия, ты готова? – Эдита Павловна вошла в комнату неожиданно, придирчиво оглядела меня, сжала губы и одобрительно кивнула. На ней хорошо сидело атласное платье цвета шоколада, отделанное на груди и по подолу тонкой лентой красно-коричневых кружев. Золотое колье с темными камнями безупречно подходило к наряду, сияло сдержанностью и достоинством.

– Да, готова, – выдохнула я.

– Пойдем, гости собрались. Возьми букет, расправь плечи, по ступенькам спускайся неторопливо, смотри прямо, но не споткнись. После того как я представлю тебя, улыбнись и подойди к Коре – торжественная часть на этом будет закончена, – командным тоном дала указания бабушка.

– Хорошо.

Мы покинули комнату и направились к лестнице. Эдита Павловна впереди, я – сзади. С первого этажа несся приглушенный гул голосов и еле уловимая музыка. На втором этаже почему-то было темно, и я подумала, что, наверное, грохнусь уже здесь, споткнувшись о какой-нибудь порожек или бахрому ковра. Тело отказывалось меня слушаться, я удивлялась, каким образом вообще передвигаюсь… Может, это сон?..

О, если бы рядом был по-настоящему близкий человек, готовый меня поддержать добрым словом, если бы хоть что-то помогло унять дрожь… О… о…о…

И в этот момент, сжимая букетик чуть ли не до хруста, я поняла: спасение есть! Есть, есть то, что меня вытащит из пучины страха, поддержит и спасет!

Мамино ожерелье.

Конечно, оно! И только оно! Это как будто рядом очень близкий человек… самый близкий на свете!..

– Я сейчас… я кое-что забыла! – выпалила я, притормозив.

Эдита Павловна обернулась и окатила меня ледяным недовольным взглядом.

– В чем дело?

– Мне нужно в туалет… я быстро…

Я не могла сказать правду, потому что бабушка наверняка бы не разрешила надеть дешевую безделушку на столь торжественное мероприятие. Но для меня-то цена не имела значения, вернее, ожерелье было бесценным потому, что ранее принадлежало маме.

Кругом полутьма, и Эдита Павловна заметит мою вольность лишь на лестнице. Или не заметит… не обернется и не заметит…

– Быстро! – резанула бабушка, вложив в это слово весь гнев этого мира.

Развернувшись, я серебристой стрелой полетела в комнату. Нервно открыла дверцу шкафа, встала на цыпочки, протянула руку и… коснулась пальцами своего богатства. Да! Обратно я шла быстрым шагом. Эдита Павловна стояла ко мне спиной.

– Все.

– Надеюсь, впредь подобная неорганизованность не повторится.

– Никогда, обещаю, – серьезно ответила я и скрестила пальцы.

Это была маленькая победа, маленькое счастье, которое придало силы и расправило мои плечи. Теперь я знала, что не споткнусь, не упаду, справлюсь хотя бы с торжественной частью. Да, я гадкий утенок в красивом оперенье лебедя, да, я богомол и инопланетянин, но на моей шее нить тепла, света и любви. «Мама, мама, ты со мной…»

Ожерелье очень подходило к платью – круглые хрустальные камушки, квадратные зеленые камушки и еще зеленые капельки…

Когда мы начали спускаться по лестнице, стало тише, зал пришел в короткое движение, а затем картинка замерла. Увидев столько людей в вечерних нарядах с бокалами в руках, я забыла и свое имя, и свой возраст, и в какой стране живу. «Да посмотри же ты на себя, как есть кладбищенская часовня!» – воскликнула бы тетя Тома, если бы увидела меня.

На предпоследней ступеньке мы остановились, Эдита Павловна выдержала паузу, затем обвела присутствующих победным взглядом и помпезно произнесла:

– Дорогие друзья, я очень рада, что вы откликнулись на мое приглашение. Поверьте, я счастлива видеть вас здесь сегодня. Это лето для меня особенное, потому что наконец-то в наш дом вернулась моя внучка. Я не слишком большая поклонница заграничного образования, но в данном случае выбирала не я, а ее покойные родители… – Эдита Павловна помолчала немного, а затем добавила: – Позвольте представить – Анастасия Ланье!

Она выдержала еще одну паузу и повернулась ко мне. На ее лице сияла высокомерная улыбка, но… Лицо бабушки вдруг побледнело, глаза округлились, и в них замер не то ужас, не то безграничное удивление… Она чуть подняла правую руку, опустила ее и сделала маленький шаг назад. Я, находясь в состоянии прострации, автоматически перевела взгляд на Кору, потому что по сценарию пришло время улыбки и «ухода со сцены», но лицо тети тоже было бледным…

• Предыдущая
• 20/36
• Следующая