Полынь: Стихотворения и поэмы - Друнина Юлия Владимировна - Страница 32
- Предыдущая
- 32/43
- Следующая
Изменить размер шрифта:
32
У МЕНЯ ТЫ, РОССИЯ, КАК СЕРДЦЕ, ОДНА…
ЭТО ИМЯ
Только вдумайся, вслушайся
В имя «Россия»!
В нем и росы, и синь,
И сиянье, и сила.
Я бы только одно у судьбы попросила —
Чтобы снова враги не пошли на Россию…
ДРУНЯ
«Друня»— уменьшительная форма от древнеславянского имени «Дружина».
Это было в Руси былинной,
В домотканый сермяжный век:
Новорожденного Дружиной
Светлоглазый отец нарек.
В этом имени — звон кольчуги,
В этом имени — храп коня,
В этом имени слышно:
— Други!
Я вас вынесу из огня!
Пахло сеном в ночах июня,
Уносила венки река.
И смешливо и нежно «Друня»
Звали девицы паренька.
Расставанье у перелаза,
Ликование соловья…
Светлорусы и светлоглазы
Были Друнины сыновья.
Пролетали, как миг, столетья,
Царства таяли, словно лед…
Звали девочку Друней дети —
Шел тогда сорок первый год.
В этом прозвище, данном в школе,
Вдруг воскресла святая Русь,
Посвист молодца в чистом поле,
Хмурь лесов, деревенек грусть.
В этом прозвище — звон кольчуги,
В этом прозвище — храп коня,
В этом прозвище слышно:
— Други!
Я вас вынесу из огня!
Пахло гарью в ночах июня,
Кровь и слезы несла река,
И смешливо, и нежно «Друня»
Звали парни сестру полка.
Точно эхо далекой песни,
Как видения, словно сны,
В этом прозвище вновь воскресли
Вдруг предания старины.
В этом прозвище — звон кольчуги,
В этом прозвище — храп коня,
В этом прозвище слышно:
— Други!
Я вас вынесу из огня!
ГОЛОС ИГОРЯ
Часть войска князя Игоря была конной, а другая пешей — смерды.
«Как волков обложили нас половцев рати.
Несть числа им, лишь кони дружину спасут.
Ну, а пешие смерды?.. Тяжело умирати,
Но неужто мы бросим, предадим черный люд?»
Голос Игоря ровен, нет в нем срыва и дрожи.
Молча спешились витязи — предавать им негоже.
Был в неравном бою схвачен раненый Игорь,
И порубаны те, что уйти бы могли…
Но зато через ночь половецкого ига,
Через бездны веков, из нездешней дали
Долетел княжий глас: «Нелегко умирати,
Только легче ли жить во предателях, братья?»
ЯРОСЛАВНЫ
Каленые стрелы косили
Дружинников в далях глухих.
И трепетно жены России
Мужей ожидали своих.
— Любимый мой, Игорь мой славный!
Бескрайни тревожные дни!..—
Вновь милых зовут Ярославны,
Но смотрят на небо они.
Не в поле, меж звездами где-то
Двадцатого века маршрут!
Послушные кони — ракеты —
Своих властелинов несут.
А ежели «всадник» задремлет,
Слетают счастливые сны:
Все видит желанную Землю
Он в облике милой жены.
БАБЫ
Мне претит пресловутая «женская слабость».
Мы не дамы, мы русские бабы с тобой.
Мне обидным не кажется слово грубое «бабы»,
В нем — народная мудрость, в нем — щемящая
боль.
Как придет похоронная на мужика
Из окопных земель, из военного штаба,
Став белей своего головного платка,
На порожек опустится баба.
А на зорьке впряжется, не мешкая, в плуг
И потянет по-прежнему лямки.
Что поделаешь? Десять соломинок-рук
Каждый день просят хлеба у мамки…
Эта смирная баба двужильна, как Русь.
Знаю, вынесет все, за нее не боюсь.
Надо — вспашет полмира, надо — выдюжит бой.
Я горжусь, что и мы тоже бабы с тобой!
ПОЛОНЯНКИ
Ах, недолго у матери ты пожила,
Незадачливая девчонка!
Умыкнул басурман из родного села,
Как мешок, поперек перекинув седла…
Ты ему татарчонка в плену родила,
Косоглазого, как зайчонка.
Время шло. Ты считалась покорной женой.
Попривыкла к смешному зайчонку — родной.
Но навеки застыли в славянских глазах
Пламя русских пожарищ, отчаянье, страх…
Вновь дымятся массивы нескошенных трав.
Мчит девчонок в неметчину дюжий состав.
И одна полонянка на мгновенье застыла:
Показалось ей смутно, что все это было —
Так же села горели, дымились поля,
Бились женщины, плакали дети…
Все воюет, воюет старушка Земля,
Нет покоя на грустной планете…
«В моей крови — кровинки первых русских…»
В моей крови —
Кровинки первых русских:
Коль упаду.
Так снова поднимусь.
В моих глазах,
По-азиатски узких,
Непокоренная дымится Русь.
Звенят мечи.
Посвистывают стрелы.
Протяжный стон
Преследует меня.
И, смутно мне знакомый,
Белый-белый,
Какой-то ратник
Падает с коня.
Упал мой прадед
В ковыли густые,
А чуть очнулся —
Снова сел в седло…
Еще, должно быть, со времен Батыя
Уменье подниматься
Нам дано.
32
- Предыдущая
- 32/43
- Следующая
Перейти на страницу:
