И вблизи и вдали - Городницкий Александр Моисеевич - Страница 44

Несколько лет спустя, уже в шестьдесят седьмом году, мурманское книжное издательство предложило мне издать книжку стихов. В этом году в Ленинграде только что вышел первый мой сборник "Атланты", и предложение это было для меня неожиданной удачей. "Нам давай все, что хочешь, — сказал мне редактор издательства Саша Тимофеев. У нас все пройдет". И я сдуру дал "все, что хотел". Рукопись же, вопреки легкомысленным посулам Саши Тимофеева, пошла в Москву, в Госкомиздат, где попала на внутреннюю рецензию к штатному рецензенту, некоему А. Толмачеву, написавшему зубодробительную разгромную рецензию, более напоминавшую донос, после чего издательство рукопись сразу же мне возвратило, а Тимофееву был учинен разнос. Вот что писал бдительный Толмачев по поводу песни "Испанская граница":

"Выходит, что наши добровольцы, вернувшись из Испании, нашли гибель на Колыме. Это же явная ложь. И поныне еще здравствуют многие участники боев в Испании. Их можно найти и в рядах наших прославленных военачальников. А. Городницкий доходит до откровеннейшего кощунства, втаптывая в грязь своих клеветнических выдумок все святое".

Досталось там и морским песням "Моряк, покрепче вяжи узлы" и "Не ревнуй меня к девке зеленой":

"В своих так называемых лирических песнях и стихах автор воспевает неприкрытую постельную похоть, выдавая ее за проявление истинной любви".

"Маска, я тебя узнал", — грустно сказал я, прочитав эту рецензию, и вспомнил замполита с "Крузенштерна"…

Уже в третьем походе "Крузенштерна" в Северную Атлантику, когда мы заходили в Касабланку и опять в Гибралтар, после долгого плавания в открытом океане без заходов, мне почему-то с особенной четкостью вспомнился вдруг Эрмитаж, куда любил меня водить отец. Я попробовал написать стихи об атлантах, тем более, что мы совсем недавно отплыли от Геркулесовых Столбов. Написанные стихи, однако, мне не понравились - что-то мешало читать их как стихи. Я их отложил, а потом и вовсе забыл про них. Где-то примерно через месяц, перебирая старые бумажки у себя в каюте, я вдруг натолкнулся на них и собирался было выкинуть, как вдруг неожиданно для себя стал мурлыкать первую строчку на внезапно появившуюся нехитрую мелодию. Так получилась песня "Атланты".

Это неуловимое, но всегда ощущаемое различие между стихами, которые можно только читать, и стихами, которые обязательно надо петь, а читать с листа нельзя, до сих пор является предметом спора о стиховой правомочности авторской песни. Мне и самому многое здесь неясно - можно ли считать стихами те, что обязательно надо петь, или нельзя? Яростные дискуссии вокруг песен Высоцкого, Галича и даже Окуджавы, которым ревнители "чистого стихосложения без гитарной подпорки", решительно отказывают в литературной принадлежности, с течением времени не стихают. Мне же представляется, что главное все-таки не в форме записи, а в том, чтобы строчки эти хотелось бы потом читать или слушать, а что именно - читать с листа или слушать с магнитофонной кассеты - не так уж важно…

В шестьдесят пятом году, после возвращения из третьего похода на "Крузенштерне", молодежная редакция ленинградского телевидения, которой руководила тогда талантливая радиожурналистка Галина Позднякова, пригласила меня для участия в передаче с морскими песнями. По этому случаю с "Крузенштерна", стоявшего тогда в Кронштадте, были откомандированы в Ленинград для участия в передаче трое моряков - с гитарой и аккордеоном. Поселились они в квартире Нины Королевой, уезжавшей куда-то в это время, и по флотской привычке навели в квартире такую чистоту, что Нина после возвращения не узнала свой дом. "Нельзя ли их еще раз пригласить? - спрашивала она у меня. - Они мне вычистили до блеска все старые кастрюли и даже окна помыли!"

На телевидении же я впервые столкнулся с новыми для меня проблемами. "Вы - автор музыки? - строго спросила у меня дама - музыкальный редактор, прослушав запись песни "Над Канадой небо сине". - У вас там на шестом такте доминанта наступает на субдоминанту". Я очень испугался, поскольку не понял ни одного слова.

Несколько лет спустя молодой композитор Владимир Струненко, живущий на берегу Азовского моря, в Мариуполе, однажды неудачно переименованном в Жданов, написал свою музыку к песне "Паруса Крузенштерна", и песня эта, попав на радио, часто стала звучать на волнах радиостанции "Юность". А совсем недавно я получил приглашение в Кронштадт на встречу моряков - ветеранов плаваний на "Крузенштерне".