Игра теней - Уильямс Тэд - Страница 96

Феррас Вансен лежал лицом вниз, по-прежнему содрогаясь всем телом. Ноги отказывались его держать, и он был не уверен, что хочет подняться. Ужасающий голос, громом прогремевший в его голове, раздался вновь, и на этот раз Вансен не мог понять, звучит этот голос внутри его черепа или вовне.

— Мои слова причинили тебе боль? — спросил голос. — Или тебе не нравится, как я говорю?

Не в силах сдержаться, капитан гвардейцев тихонько заскулил. Он чувствовал себя так, словно мощная океанская волна подхватила его и несет прямо на скалы. Громовой голос в мозгу причинял ему такие муки, что Вансен был готов разбить голову о каменные плиты, лишь бы избавиться от этой пытки.

Голос, заполнивший все его существо, умолк на несколько мгновений. Потом он раздался вновь, уже не так оглушительно. Теперь в нем слышалась откровенная насмешка, и капитану больше не казалось, что голова его вот-вот разлетится на части.

— Что ж, ради дорогих гостей я готов говорить потише. Иногда я забываю, что смертным трудно вынести голос бога…

— Полубога, — поправил другой голос.

Вансен не слышал его никогда прежде, однако он казался до странности знакомым. Второй голос тоже звучал прямо в его голове, но, в отличие от рева одноглазого монстра, не причинял страданий.

— Ты наполовину бог, наполовину чудовище.

— А разве между богом и чудовищем есть разница?

— Зачем мы тебе понадобились, Древний? — оставив вопрос без ответа, спросил второй голос. — У нас много неотложных дел.

— А я хочу, чтобы вы помогли мне в неотложных делах, — прогремел одноглазый монстр. — Но прежде скажи, какая надобность привела одного из племени Изначальных к границам моих владений? Те самые неотложные дела, о которых ты говорил?

— Мы возвращались домой, когда твои слуги напали на нас. Ты так и не сказал, зачем мы тебе понадобились.

Голос Джека Чейна более не разрывал ему мозг, и Феррас Вансен медленно поднимался с пола. Все его тело болело, как после жестоких побоев. Но если его ожидала неминуемая смерть, он хотел встретить ее стоя, как положено солдату. Заметив на каменных плитах красные пятна, он поднес руку к лицу — из носа у него шла кровь.

— Зачем вы мне понадобились? — издевательски переспросил Джек Чейн. — Ты сам знаешь, презренный гоблин, что вы незаконно проникли в мои владения. И после этого ты смеешь возмущаться тем, что мои люди вас схватили?

Одноглазое чудовище качнулось на своем троне. Его гигантские ноги напоминали колонны, голова не уступала размерами соборному колоколу. Джикуйин насмешливо уставился на маленькую фигурку, стоявшую у подножия трона. По сравнению с ним Джаир Штормовой Фонарь казался букашкой. Тем не менее голос его звучал спокойно и уверенно.

— Я выполнял поручение короля, — произнес Джаир.

«Клянусь Тригоном, я начинаю понимать нашего безносого приятеля! — поразился Вансен. Пожалуй, это потрясло его больше, чем все случившееся. — Я слышу его голос так же отчетливо, как прежде его слышал принц!»

Капитан гвардейцев повернулся к Баррику и собирался сообщить ему новость, как вдруг с ужасом увидел, что юноша лежит ничком, а из его носа и ушей хлещет кровь. Сделав отчаянное усилие, Вансен подполз к нему поближе и с облегчением убедился, что грудь принца вздымается.

— Ему совсем плохо! — крикнул капитан во всю глотку. — Эй ты, бог или кто ты там, помоги ему! Ты чуть не убил его своим ревом!

Джикуйин в ответ засмеялся заливистым смехом, который отдавался в голове капитана, как грохот бочек, раскатившихся по трюму корабля в шторм.

— Ты мне нравишься, маленький смертный червячок! — заявил он. — С тобой, я вижу, не соскучишься. Разве не забавно, что ты решил мне приказывать — как муха, которая сидит на загривке у лошади и воображает, будто правит ею. Все вы, смертные, слишком много о себе воображаете, в этом главная ваша беда. — Монстр устремил свой единственный глаз на Джаира. — Что до тебя, раб Огненного Цветка, я никак не могу взять в толк, как один из племени Изначальных позволил захватить себя в плен, да еще каким-то жалким длинноголовым!

Исполин пренебрежительно фыркнул, и несколько пленников, находившихся в комнате, принужденно засмеялись, как видно, желая угодить грозному хозяину.

— Но каковы бы ни были причины твоей трусости, они меня не занимают! — продолжал Джикуйин. — Ты и твои спутники здесь, и вы сослужите мне службу.

Монстр вновь осклабился, обнажив кошмарные обломки зубов. Когда он шевелился, висевшие у него на груди цепи приходили в движение и отрубленные головы покачивались.

— А если вы не поможете мне в осуществлении моих намерений, я украшу себя вашими головами! — заключил Джикуйин.

С этими словами он поднялся. Увидев великана в полный рост, Феррас Вансен, уже вдоволь насмотревшийся на всякие диковины, невольно зажмурился. Джикуйин был так огромен, что его голова парила в сумраке, как ущербная луна.

— Уведите их прочь, — приказал монстр.

Незамедлительно из темных углов огромной пещеры выскользнули какие-то тени. То были стражники-преследователи. Размерами они значительно превосходили длинноголовых — каждый достигал человеческого роста. Из свалявшихся шкур торчали острые кости, маленькие свинячьи глазки посверкивали, как горящие угольки.

— Отведите их к сероликому и скажите, чтоб сберег их в целости и сохранности, — распорядился Джикуйин. — Вскоре они мне понадобятся.

Джаир сосредоточенно наблюдал, как красноглазые существа окружают его, и явно готовился дать им отпор. Но одно из обезьяноподобных созданий предвосхитило намерения воина сумеречного племени, незаметно подкралось к нему сзади и нанесло сокрушительный удар по затылку. Джаир Штормовой Фонарь упал навзничь, и стражники уволокли его прочь.

Вансен был слишком слаб, чтобы сопротивляться. Все, что он мог сделать, — крепко вцепиться в руку Баррика, который по-прежнему лежал без сознания. Отвратительно смердящие стражники вытащили их из пещеры и понесли по бесконечным темным туннелям. Закованные в кандалы руки плохо слушались капитана, но он прилагал отчаянные усилия, чтобы не выпустить руку принца. Так мать, подхваченная бурным речным потоком, крепко прижимает к себе ребенка даже после того, как оба они захлебнутся.

Даже в своем собственном жилище — неприступной крепости, дарованной его семье самим богом, — слепой король Иннир дин'ат-сен Кин, повелитель Огненных Цветов, господин ветров и мыслей, не мог просто так отправиться в обитель обреченных на смерть. Прежде хранители стихий испрашивали позволения исполнить свои воинственные ритуалы в его честь и в честь тех, кого они оберегали, и отказать хранителям было нельзя. Ритуалы неизменно включали в себя Приветствие костяного ножа, Песню совиного глаза (к счастью, она стала значительно короче благодаря указу, изданному дедом Иннира, но прежде длилась целый день) и Подсчет стрел. Лишь после того, как все обряды были исполнены, командир стражи поднимал шлем в знак приветствия — слепой король безошибочно угадывал, когда наступал этот долгожданный момент, — и процессия приходила в движение.

Служители Матери Ночи не совершали торжественных ритуалов, однако им было дозволено разбить лагерь скорби около обители обреченных на смерть. Воздух здесь содрогался от стонов и сочился болью, вдыхать его было мучительно, как отравленный воздух пожарища. Даже Бледная Дева не испытывала таких страданий, когда покидала дом своего возлюбленного с ребенком в утробе.

Король чувствовал облегчение, когда оставлял эти покои позади и оказывался в тишине последнего коридора. Здесь его встречал Зан-сан-сис, древний вождь потомков Изумрудного Огня. Зан-сан-сис только что поднялся из подземного водоема, где проводил все больше времени, поскольку достиг преклонного возраста. Лишь обрушившаяся на королевство череда бедствий вынудила его стать главным охранником обители обреченных на смерть. Он поставил в карауле у Зеркального зала одного из своих юных племянников.

— Лунное сияние и солнечный свет, — изрек король.