Игра теней - Уильямс Тэд - Страница 80

Рядом с королем Олином Пелайя чувствовала себя взрослой, и потому встречи с ним были особенно приятны. Короля разговоры с новой знакомой тоже радовали, хотя он не смог скрыть некоторого разочарования, когда девочка не смогла сообщить ему новостей о его родной стране. Пелайя знала, что в стране Олина идет война, что один из его сыновей погиб, а другой сын и дочь бесследно исчезли. Вспоминая о детях, король пытался не давать воли чувствам, но иногда Пелайя замечала, что он с трудом сдерживает слезы. Правда, к нему мгновенно возвращалось самообладание, и, глядя в его непроницаемое лицо, девочка начинала сомневаться в том, что этот человек был недавно близок к слезам. Несомненно, он был необычным человеком, необычным даже для короля. Его настроение часто менялось, и, хотя он всегда был изысканно вежлив, порой в присутствии Олина Пелайя терялась. Она признавалась себе, что ее отец, отличавшийся выдающимся умом, по сравнению с королем был человеком самым заурядным. Иногда ей казалось, что истинные чувства Олина Эддона пребывают в плену — таком же суровом, как его собственное заточение.

Узнику не часто разрешали выходить в сад, прогулка позволялась ему лишь несколько раз в десятницу. Пелайя полагала, что со стороны лорда-протектора Иеросоля это до крайности жестоко. Она обещала себе набраться смелости и поговорить с отцом — ведь именно он заправлял всеми делами в крепости. Однако ей не хотелось сообщать отцу о своем новом знакомстве, хотя в дружеских чувствах, которые она питала к иноземному королю, не было ничего предосудительного. Граф Перивос заслуженно считался человеком весьма практического склада: он полагал, что людям следует совершать лишь те поступки, какие приносят им пользу. Пелайя очень сомневалась, что отец сочтет беседы с пленным королем полезными для нее. Впрочем, слухи об этой странной дружбе, вне всякого сомнения, дошли до графа. Но он воздержался от каких-либо замечаний — возможно, из-за уверений Телони, что в невинной прихоти Пелайи нет ничего опасного. Так или иначе, Пелайя предпочитала не искушать судьбу и оставить все как есть.

Девочка с радостью убедилась, что король Олин в саду — он озирал окрестности, взобравшись на покрытый резьбой декоративный камень, стоявший неподалеку от скамьи. То было единственное место, откуда открывался вид на Куллоанский пролив. Король сидел на камне, скрестив ноги и подпирая подбородок руками. В позе этой было что-то мальчишеское, она мало подходила для пожилого человека, тем более монарха. Пелайя молча остановилась у камня и выжидала, пока король ее заметит.

— А, обворожительная госпожа Акуанис, — произнес он с приветливой улыбкой. — Вы вновь почтили меня вашим приятнейшим обществом. Я сейчас думал о том, как было бы замечательно, если бы у людей имелись крылья, как у чаек. Такие крылья можно сделать из дерева и перьев, хотя это по силам лишь очень искусному мастеру.

— Но зачем людям крылья? — слегка сдвинув брови, спросила Пелайя.

— Зачем? — улыбаясь, повторил он. — Да, дитя мое, вам трудно это понять. Свобода чайки, парящей в облаках, не слишком манит вас. — Король ловко спрыгнул с камня. — А у меня вошло в привычку предаваться пустым мечтаниям. Стоило мне увидеть птиц, и я проникся к ним завистью. Но умоляю вас, не говорите вашему отцу, что я мечтаю о полетах. Столь дерзкая мечта может стоить мне удовольствия, доставляемого прогулками в саду.

— Я ничего не скажу, — пылко заверила Пелайя.

— О, я знаю, вы очень добры. — Король слегка кивнул головой, давая понять, что тема полетов исчерпана. — Как вы поживаете, моя юная госпожа? Надеюсь, с тех пор как мы виделись с вами в последний раз, боги не оставили вас своей благосклонностью?

— У меня все хорошо, — пожала плечами Пелайя. — Правда, учителя донимают меня скучнейшими уроками, и успехи в рукоделии оставляют желать лучшего. Мама говорит, мои вышивки напоминают паутину пьяного паука.

— Судя по всему, вашей матушке не занимать остроумия, — усмехнулся король Олин. — Вы не в первый раз передаете мне ее замечания, и они заставляют меня смеяться. Возможно, именно от матушки вы унаследовали живой ум и любопытство.

— А разве я любопытна?

На память Пелайе тут же пришел отрывок из Книги Тригона, который брат Лайсис заставил ее заучить наизусть: «Боги награждают своей любовью лишь тех жен и дочерей, коим присущи смирение, кротость и желание служить небесам».

— По-моему, я вовсе не любопытна, — решительно заявила Пелайя.

— Дитя мое, в вашей головке неизменно роится множество вопросов. И порой мне приходится препятствовать вашему настойчивому желанию распахнуть потайной ларец моей души и порыться в нем в поисках сокровищ.

— А, вы хотите сказать, что я слишком назойлива, — вздохнула Пелайя. — По-вашему, я всего лишь невоспитанный ребенок, не дающий покоя взрослым, — добавила она, потупив взгляд.

— Я отнюдь не это имел в виду. Я убежден, что любопытство это добродетель. Как и сдержанность, которой человек обучается, когда минует пору юности. Мы можем продолжить наш увлекательный разговор, но прежде возьмите эту шаль, ведь сегодня прохладно.

С этими словами король вручил Пелайе шаль из тонкой сианской материи. Он задержал эту шаль в своих руках, и девочка уставилась на него в недоумении.

— Возьмите шаль, но не разворачивайте ее, — вполголоса произнес король Олин. — Там спрятано письмо. Но не пугайтесь, в нем нет ничего предосудительного. Оно предназначено вашему отцу. Прошу вас, передайте его по назначению.

Пелайя взяла шаль и сквозь ткань нащупала прямоугольные очертания конверта.

— Но что… в этом письме? — в замешательстве пробормотала она.

— Как я уже сказал, ничего предосудительного. Я излагаю там свои соображения относительно возможного нападения автарка Сулеписа на Иеросоль, только и всего. До меня дошли слухи, что страна готовится к войне. Эти слухи доходят до всякого, имеющего уши. А ваш отец может отнестись к моим соображениям так, как ему заблагорассудится.

— Но почему вы решили поделиться с отцом своими мыслями? — спросила Пелайя, сложив шаль на коленях. — Почему решили помочь нам? Ведь мы держим вас в плену!

Олин улыбнулся так печально, словно ее слова причинили ему боль.

— Нападение автарка представляет для меня такую же опасность, как и для всех жителей города, — пояснил он. — К тому же наши страны являются союзниками, а автарк — наш общий враг. Лудис Дракава, возможно, позабыл об этом, но я надеюсь, что у вашего отца память получше. И наконец, я очень хочу, чтобы у такого человека, как ваш отец, сложилось обо мне хорошее мнение.

У Пелайи перехватило дыхание. Она читала о тайных письмах в старых сказках и легендах, а теперь ей предстоит самой передать такое письмо!

— Я сделаю все, как вы просили, — кивнула она. — Если вы пообещаете, что отец на меня не рассердится.

— Можете не сомневаться, моя юная госпожа.

Они немного поболтали о вещах менее значительных — о скверном характере младшего брата Пелайи и о затянувшихся переговорах насчет замужества Телони. Жених Телони был молод, знатен и богат, однако свадьба все время откладывалась, что всерьез расстраивало Пелайю. Отец всегда говорил, что младшая сестра выйдет замуж только после старшей, а Пелайе не терпелось стать замужней дамой, обзавестись собственной семьей и домом.

— Я думаю, с этим не стоит спешить, — мягко заметил король. — Вне всякого сомнения, семейный очаг — святыня для женщины. Тем не менее замужество может стать источником горя и страданий.

Он помолчал, потупив взор, и добавил:

— Моя первая жена умерла в родах.

— Как видно, боги сочли, что ваша супруга нужна им на небесах, — изрекла Пелайя и тут же рассердилась на себя за эту благочестивую фразу, которую часто повторяла мать. — Мне очень жаль.

— Иногда мне кажется, что мои дети переживали утрату тяжелее меня самого, — негромко произнес король и вновь погрузился в молчание.

Взгляд его был устремлен поверх головы Пелайи. Возможно, он опять наблюдал за полетами чаек и мечтал о крыльях, которые унесли бы его в родную страну.