Игра теней - Уильямс Тэд - Страница 46

Киннитан сделала Голубю знак ждать у дверей. Хозяйка прачечной вперила в девушку неприветливый взгляд, всем своим видом показывая, что не желает тратить время на досужие разговоры.

— Что надо? — отрывисто бросила хозяйка.

Киннитан поклонилась, пораженная внешностью женщины. Вблизи рост и широкие плечи хозяйки прачечной производили еще более сильное впечатление, а потемневшая от загара кожа делала ее похожей на вырезанную из старого дерева статую воинственной богини вроде тех, что помещаются на носах боевых кораблей.

— Вы… Сорайза? — пробормотала Киннитан, с трудом подбирая иеросольские слова.

— Да, я Сорайза, и у меня хлопот полон рот. Говори, не тяни, что тебе надо?

— Вы… из Ксиса? Говорите по-ксисски?

— Да, милостью богов я родилась в Ксисе, — буркнула женщина и тут же перешла на ксисский. — Уже долгие годы я живу в этом проклятом городишке, но все же не забыла родной язык. Так что тебе от меня нужно?

Киннитан набрала в грудь побольше воздуха. По крайней мере, одно препятствие было устранено.

— Простите, что осмелилась побеспокоить вас, госпожа Сорайза. Я знаю, что у вас много дел, ведь вы управляете всем этим…

Киннитан указала на испускающие пар корыта.

— Ну так что? — перебила ее Сорайза, похоже, не слишком падкая на лесть.

— Я… видите ли, я имела несчастье потерять отца и мать… — Киннитан заранее приготовила историю, чтобы поведать ее хозяйке прачечной. — В прошлом году матушка моя скончалась от грудной лихорадки. Тогда отец решил отвезти нас с братом сюда, в Иеросоль. Но во время плавания отец тоже захворал и скончался у меня на руках. — Киннитан потупила глаза и испустила горестный вздох. — Ни здесь, ни в Ксисе у нас с братом не осталось родственников, чтобы получить у них приют. Нам некуда идти, и нам угрожает голодная смерть.

— Так у тебя есть брат? — прищурившись, осведомилась хозяйка. — Ты уверена, что это именно брат, а не любовник? Не пытайся обвести меня вокруг пальца, девочка.

Киннитан указала на Голубя. Мальчик переминался у дверей, в глазах его застыл страх.

— Вот он, мой брат. Он немой. Но поверьте, он славный мальчик.

— Вижу, на любовника не похож. Только никак не могу взять в толк, какое отношение ваши невзгоды имеют ко мне?

Сорайза вытерла руки о фартук, как человек, который завершил одно дело и собирается приступить к следующему.

Киннитан поняла, что наступил решающий момент.

— Я слышала… мне говорили, когда-то вы были одной из послушниц в Улье.

Хозяйка удивленно вскинула брови.

— Вот как? И откуда тебе известно об Улье и тамошних послушницах?

— Я сама была одной из них. Но когда моя мать тяжело захворала, я покинула Улей, чтобы ухаживать за ней. После смерти матери меня приняли бы туда опять, но отец очень хотел вернуться в Иеросоль, на свою родину.

Киннитан позволила вырваться наружу малой толике ее тоски и страха. Голос ее задрожал, на глаза выступили слезы.

Темное лицо Сорайзы слегка смягчилось. Впрочем, перемена была едва заметна.

— Кто был верховной жрицей, когда ты находилась в Улье? Отвечай быстро, девочка.

— Раган.

— Да, я ее помню. В мое время она была простой жрицей, но всякому было ясно, она далеко пойдет. — Сорайза кивнула. — Жрецы до сих пор каждое утро приходят в ульи, чтобы забрать мед священных пчел?

Киннитан в замешательстве уставилась на нее, пораженная этим странным и бессмысленным вопросом. Неужели с тех пор, как женщина покинула Улей, традиции и обычаи так сильно переменились? В следующее мгновение Киннитан догадалась, что это ловушка.

— Нет, госпожа Сорайза, — невозмутимым тоном ответила она. — Жрецы никогда не приходят в ульи, за исключением немногих избранных, что заботятся об алтаре Нушаша. Делать это позволено лишь мужчинам, подвергнувшимся оскоплению. А мед передают жрецам два раза в год.

Перед мысленным взором Киннитан невольно возникла церемония передачи меда. Зимой его было совсем мало, он едва покрывал дно сосуда, запечатанного священными печатями. Мед символизировал живительный свет солнца, которое непременно вернется после холодных месяцев и согреет землю своими лучами. Летняя церемония носила название Обновления. Во время этой церемонии устанавливались новые ульи, а обветшавшие предавались священному огню. Верховная жрица и четыре ее помощницы тащили по улицам повозку, нагруженную сосудами с медом. Они доставляли священный груз верховному жрецу Нушаша, тот забирал мед и передавал его автарку. По крайней мере, так рассказывали Киннитан. Сама она, как и другие послушницы, ни разу не присутствовала на церемониях за пределами Улья.

— А кто стал прорицательницей?

— Мать Мадри, госпожа. Однажды она удостоила меня разговора.

Киннитан тут же спохватилась, что сказала лишнее. К счастью, хозяйка прачечной не обратила на это внимания.

— Мать Мадри, кто быть мог подумать! Неужели она до сих пор жива? Она была старухой, когда я была совсем юной девушкой!

— Говорят, она пережила четырех автарков.

— Такое невозможно без помощи богов, — усмехнулась Сорайза. — Что до меня, мне вполне хватило одного автарка. Правда, говорят, он отличался кротким нравом — по сравнению с собственным сыном, нынешним правителем.

В обители Уединения Киннитан так привыкла к пышным восхвалениям автарка, что невольно вздрогнула, услышав столь непочтительные речи.

«Я могла бы порассказать о нынешнем автарке таких вещей, что у этой женщины кровь застынет в жилах», — вздохнула она про себя.

Стоило ей вспомнить о пережитом, как по спине побежали мурашки.

«Со страхами пора покончить, — твердо сказала себе Киннитан. — Мне удалось сделать то, что не удавалось никому другому: сбежать из обители Уединения. До сих пор женщины покидали ее только в гробу».

— Твоя история похожа на правду, девочка, — донесся до нее голос Сорайзы. — Думаю, у меня найдется для тебя работа. Спать ты будешь вместе с другими девушками, работающими в прачечной. Но трудиться придется не покладая рук, в этом можешь не сомневаться! Уж конечно, так ты еще не работала ни разу в жизни. По сравнению с моей прачечной Улей покажется тебе настоящим раем.

— А… мой брат? Вы разрешите ему остаться со мной?

Сорайза устремила на мальчика оценивающий взгляд. Догадавшись, что речь идет о нем, Голубь выпрямился и расправил плечи, стараясь произвести наиболее выгодное впечатление.

— Он чистоплотный? — осведомилась хозяйка прачечной. — Умеет вести себя? Или, подобно всем слабоумным детям, привык целыми днями носиться как угорелый?

— Мой брат не может говорить, госпожа, но он вовсе не слабоумный. Поверьте мне, он очень сметлив и сообразителен. Вы не пожалеете, если дадите ему работу.

— Хм. Посмотрим. Если он действительно не полный идиот, для него у меня тоже найдется занятие.

— Вы очень добры, госпожа Сорайза. Моя благодарность вам поистине безмерна. Уверю вас, мы с братом сделаем все, чтобы…

— Прежде всего, прекрати болтать, — бесцеремонно прервала поток ее излияний хозяйка. — Видишь Язи? Вон ту девушку с красными руками. Она тоже с юга. Иди к ней, она покажет тебе, что делать.

Прежде чем повернуться и уйти, Сорайза посмотрела на Киннитан так пристально, словно хотела прочесть ее мысли.

— Я знаю, ты рассказала мне далеко не все, — произнесла она. — Твоя речь и манеры свидетельствуют о том, что ты действительно была послушницей в Улье. Бедных девушек туда не принимают, и они не говорят так, как ты. Но каким бы правильным и чистым ни был твой ксисский язык, здесь он навлечет на тебя только беды. В этом городе автарк не вызывает благоговейного трепета. Так что, если хочешь выжить, учись говорить по-иеросольски.

— Я непременно последую вашему совету, госпожа.

— Кстати, ты так и не сказала, как тебя зовут.

Язык моментально присох у Киннитан к нёбу. Она так увлеклась разговором об Улье, что забыла, какое имя придумала для себя, и вопрос хозяйки застал ее врасплох. Несколько томительных мгновений она судорожно перебирала женские имена. Может, взять имя одной из своих сестер? Или назваться Дани — одну из ее подруг звали именно так? На ум ей пришло даже имя старшей жены автарка — Аримона. А потом она вдруг вспомнила о девушке, старшей послушнице, покинувшей Улей незадолго до самой Киннитан. Это была очень красивая и умная девушка, вызывавшая у Киннитан зависть и восхищение.