Игра теней - Уильямс Тэд - Страница 20

В следующее мгновение принцессу сморил крепкий сон. Ей снились теплые реки и холодные дожди.

Свобода дарила радость и внушала страх. Замечательно ходить по улицам и чувствовать, что между тобой и кипящей вокруг жизнью нет никаких преград, кроме разве что плаща с капюшоном. Такой свободой Киннитан пользовалась лишь в детстве. Но тогда она почти ничего не понимала и не умела ценить этого счастья.

С другой стороны, свобода предполагала возможность выбора, и это нередко ставило ее в тупик. Как раз сейчас она никак не могла решить, вернуться ли ей на большую дорогу, ведущую через Онир-Сотерос. Это место было недалеко от гавани Калкас, которую вот уже в течение месяца Киннитан называла домом. А может, лучше позволить извилистым улицам увлечь себя в центр большого города и исследовать еще одну неведомую прежде область жизни?

На то и дана свобода, чтобы познавать новые места! Иеросоль оказался огромным городом. Возможно, он был поменьше Ксиса, откуда она убежала, но ненамного. Огромное городское пространство, захватившее холмы и долины, простиралось меж нескольких бухт, одним своим краем касаясь Куллоанского пролива, а другим — Остеанского моря. И все это пространство было почти сплошь застроено зданиями, возведенным в разные века. Старый Ксис располагался на плоской, как мраморный пол, равнине, и со всех его возвышенностей можно было разглядеть пути, ведущие на побережье северного моря и в пески южной пустыни. Здесь, в Иеросоле, Киннитан еще не удалось забраться так высоко, чтобы оглядеть окрестности. Со всех сторон город окружали холмы, и самым высоким из них был Крепостной холм. Он возносился над остальными, как соверен над склонившими головы вассалами, а городские дома плащом покрывали его склоны.

Кварталы Иеросоля были так велики и разнообразны, что каждый из них казался Киннитан отдельным городом, отдельным миром. Фоксгейт-Хилл, квартал богатых купцов, покрытый садами, а за ним — Сэнди-Хэд, где жили солевары и корабелы, работающие в примыкающей к городу гавани Калкас. Перед Киннитан раскинулся не просто незнакомый город — ей предстояло открыть множество новых миров, которые терпеливо ждали, когда она обретет свободу. Для девушки, несколько лет прожившей в замкнутом пространстве храма Улья и обители Уединения, то была воистину головокружительная возможность.

Киннитан прибыла сюда из Ксиса по морю; ее доставил Аксамис Дорса, капитан небольшого корабля. Вскоре после побега из дома, где она должна была провести всю оставшуюся жизнь, Джеддин, хозяин капитана Дорсы, внезапно утратил расположение автарка. Когда весть о падении Джеддина достигла Иеросоля, матросы с «Утренней звезды Кироса» в большинстве своем уже растворились в узких переулках порта. Те же, что остались, торопливо соскребли с носа судна его прежнее название и покрыли доски свежей краской. Киннитан предполагала, что легкий быстроходный корабль, прежде принадлежавший Джеддину, перейдет теперь во владение Дорсы. Это отчасти вознаградило бы его за неприятности, неизбежно ожидавшие человека, связанного со стяжавшим позорную славу предателем.

Со стороны Аксамиса Дорсы было чрезвычайно любезно пригласить ее в свой собственный дом, расположенный в квартале Онир-Сотерос, у подножия каменистых холмов, что возвышались над Сэнди-Хэд. Впрочем, вполне вероятно, что гостеприимство капитана преследовало какие-то скрытые цели. Дорса наверняка подозревал, что Киннитан рискует еще больше, чем он, хотя и не мог утверждать это с уверенностью. Скрывая ее от шпионов автарка, Дорса обеспечивал себе безопасность, хотя и на короткое время. Но если бы беглянку схватили, капитан тоже не миновал бы беды. Дорса недвусмысленно дал понять, что его отнюдь не радует привычка Киннитан разгуливать по городу, пусть даже в наряде знатной уроженки Ксанда, не позволявшем разглядеть ее лицо и фигуру. На это Киннитан столь же откровенно ответила, что она больше не желает проводить дни в заточении и не имеет ни малейшего намерения сидеть в четырех стенах маленького домика капитана. Кстати, дом принадлежал вовсе не Дорсе, а являлся собственностью его жены Теодоры, уроженки Иеросоля. Киннитан догадывалась, что в Ксисе у капитана был еще один дом, побольше и побогаче, а скорее всего, и супруга пореспектабельнее, но деликатность заставила ее отказаться от каких-либо вопросов и изысканий. Киннитан догадывалась также, что в том богатом доме она вряд ли пользовалась бы такой неограниченной свободой. Теодора интересовалась не гостьей, а выпивкой и болтовней с соседками и не заставляла беглянку следовать каким-либо правилам поведения. Благодаря попустительству Теодоры и чувству благоговейного уважения, которое Киннитан внушала Дорсе, она получила наконец свободу, похищенную у нее еще в детские годы.

Жизнь в Иеросоле пришлась девушке по душе, и лишь одно обстоятельство отравляло ее блаженство, как ложка дегтя в бочке меда. Оно терзало ее еще сильнее, чем опасность преследования или страх перед автарком…

— Эй, остановись! Подожди-ка!

Киннитан невольно вздрогнула. В глубине души она постоянно ждала того мгновения, когда какой-нибудь приспешник автарка опустит руку ей на плечо. Но в следующее мгновение она уже поняла, что бояться нечего.

— Никос! — выдохнула она, обернувшись. — Ты что, за мной следишь?

— Больно надо, — пожал плечами Никос.

Он был значительно выше отца Аксамиса, на его подбородке пробивался пушок первой бороды. Тем не менее Никос еще не успел набраться ни ума, ни серьезности и удивительно напоминал щенка-переростка. С тех пор как мальчишка впервые увидел Киннитан, он ходил за ней по пятам.

— Вот кто за тобой следил!

И Никос указал на маленького тихого мальчика, понуро стоявшего в шаге от Киннитан.

— Голубь! — нахмурилась она. — Зачем ты встал? Ведь ты еще не выздоровел до конца.

Немой мальчик улыбнулся и покачал головой. Лицо его было бледнее, чем обычно, на лбу выступили бисеринки пота. Он вскинул обе руки ладонями вверх, тем самым показывая, что он совершенно здоров и ему нет никакой надобности проводить время в постели.

— Куда ты направляешься, Киннитан? — спросил Никос.

— Не называй меня этим именем. Никуда я не направляюсь. Я размышляла, наслаждалась тишиной и одиночеством. Пока не появился ты.

Никос пропустил ее слова мимо ушей.

— В гавань только что прибыло несколько больших кораблей из Ксиса, — сообщил он. — Не хочешь пойти на пристань, посмотреть на них? Может, увидишь кого из знакомых.

Более безрассудного поступка нельзя было и придумать.

— У меня нет ни малейшей охоты глазеть на эти корабли, — отрезала Киннитан. — Я говорила тебе, что мне нельзя встречаться с теми, кто прибыл с юга И твой отец много раз твердил о том же самом. Вероятно, ты не слишком понятлив.

На лицо Никоса набежала тень — как видно, насмешливый тон Киннитан задел его за живое.

— Я просто подумал, что тебе будет интересно посмотреть на корабли, — угрюмо пробормотал он. — Подумал, вдруг ты скучаешь по дому.

Киннитан задержала дыхание, стараясь не давать воли чувствам. Пока она живет в доме родителей Никоса, она не может наживать врага в лице этого несносного мальчишки. Проблема состояла в том, что Никос имел глупость в нее влюбиться. Странно все-таки, что сейчас ей досаждают навязчивые ухаживанья нескладного подростка, ее ровесника, пронеслось в голове у Киннитан. Ведь всего несколько недель назад величайший из земных правителей заключил ее в обитель Уединения и заявил, что обречет на смерть каждого, кто отважится хотя бы взглянуть на нее. Но за свободу приходится платить, это Киннитан успела понять.