Дочка людоеда, или приключения Недобежкина - Гуськов Михаил - Страница 41

— Куда ты пойдешь! Подожди, сейчас приоденешься да пойдешь.

Они позвонили в квартиру триста шестьдесят шесть. Открыл им высокий, неопределенного возраста человек в очках, вежливый, как начинающий дипломат или официант валютного ресторана.

— Вам кого?

— Мы от Юлии Николаевны.

Хозяин недоверчиво оглядел троицу.

— Заходите.

Он пропустил их в кухню и попросил подождать. В довольно просторной кухне на диванчике сидела белокурая девица с голыми ногами и большим бюстом.

— Витя, голубок?! Ты как сюда попал, мопсик? — воскликнула она, увидев Шелковникова.

— И вовсе я не голубок! — слегка обиделся бомж, но ему было лестно, что такая эффектная особа так ласково его называла. — Мы пришли обновить гардероб.

— Ты свое шмотье называешь гардеробом? Ну, ты даешь, Витек! Фирма Кристиан Диор, филиал мусорного ящика. Ты, значит, где-то стянул бумажник, а в нем пара тысяч. На курточку тебе хватит. — Девица весело заржала, показывая ровные белые зубы. — Мы вместе снимались в фильме «Московские кварталы», у меня там было три эпизода. А этот вырывал у меня сумочку, будущий артист! Ну, ты типаж, Витя!

Недобежкин присел у окна на мягкий стул. Ему было недосуг завязывать разговор с этой светской красавицей, он даже не сказал ей «Здравствуйте». Петушков тоже молчал.

— Друзья у тебя хороши, даже не поздоровались. Где ты откопал таких шикарных парубков? Как на улице ко мне будут приставать, прохода не дадут, дайте телефончик, да пойдемте вместе кофе попьем, да музыку послушаем, а если первая с ними заговоришь, уже красных девиц из себя строят.

— Аркадий Михайлович, познакомьтесь, пожалуйста! — самоотверженно бросился защищать честь своего патрона Шелковников. — Это Леночка Шершнева, артистка театра имени Гоголя, моя коллега по кино.

— Виктор, какой же ты хитрый собачонок! Только даму не представляют первой.

Витя зажмурился, предвкушая сладостный миг возможности блеснуть своими познаниями в области этикета.

— Если даму знакомят с мужчиной, который является влиятельным лицом, или намного старше дамы по возрасту, или намного выше ее по должности либо положению в обществе, то первой представляют даму.

Общительная девица фыркнула.

— Что же это за влиятельное лицо? Уж не брат ли это наследного английского принца, а этот, с бородой и рваной сумкой, наверное, лорд-канцлер? Ну, ты шутник, Виктор! А сам-то ты кто при влиятельном лице? Шут гороховый или мальчик-паж на побегушках?

— Быть при Аркадии Михайловиче даже «шутом гороховым», как вы изволили выразиться, — потупил остро поблескивающие глазки оскорбленный знаток этикета, — для меня большая честь. Аркадий Михайлович необыкновенный человек и чисто по человеческим достоинствам брату наследного английского принца до него далеко. Не знаю, может быть, сам наследный принц…

— Витя!

Витя перехватил взгляд своего патрона и осекся. Недобежкин смотрел ласково, но у Шелковникова побежали по спине мурашки. Он поерзал на диване и замолк.

— Однако! — вступилась девица. — Как вы прожгли своего камер-юнкера…

Шершнева недаром была из породы шершней и потому решила ужалить и Недобежкина. Она хотела еще что-то сказать, но Недобежкин и на нее посмотрел особым взглядом, который у него появился после того, как он завладел кнутом и колечком Ангия Елпидифоровича. Артистка поперхнулась, но не сдалась.

— Ой, прямо аж в горле пересохло! Ну и брат у английского наследника. Разве можно так смотреть на бедную девушку?

Леночка вдруг закрыла глаза и села по стойке «смирно», сдвинув блестящие голые колени и выпятив бюст.

— Кролик спекся! Ешьте его, господин удав! — сказала она на прощание и замолчала.

Недобежкину стало жалко обладательницу большого бюста.

Тут на кухню вошел хозяин, вслед за которым появилась черноволосая девушка со светлыми армянскими глазами. Попросив девушек не уходить, хозяин пригласил троицу с собой в небольшую комнату с высоким напольным трельяжем и парой ширм.

— Меня зовут Вольдемар Францевич, — любезно представился он, без пренебрежения оглядывая костюмы своих новых клиентов, слегка задержав взгляд на разорванной картечью сумочке Петушкова. — Вы можете не представляться, если желаете сохранить инкогнито. Наши возможности ограничены только пространством, но не временем, то есть если мы чего-то не имеем в данном месте, то заказываем в другом и через энное время получаем. Итак, простите за один нескромный вопрос: ваши финансовые возможности?

— Неограниченные! — ласково улыбнулся Недобежкин содержателю подпольного магазина готового платья. Это были первые медовые месяцы перестройки, и магазин доживал свои последние дни. Вольдемар Францевич готовился выйти на широкую торговую арену, а пока был вынужден торговать в таких стесненных условиях, подвергаясь риску быть схваченным советской милицией.

— Нам очень лестно иметь дело с такими клиентами! — воскликнул Вольдемар Францеич, слегка вытянул шею и выпятил крестец, почувствовав, что у Недобежкина действительно есть деньги, и вообще мурашками на коже ощутив, что с ним лучше быть попредупредительнее, уж больно странное сияние исходило от глаз и обрамляющих лицо локонов. И почему так бывает: стоит завестись у человека деньгам, как волосы у него начинают превращаться в локоны, а глаза перестают быть тусклыми и начинают сиять? Неправы те, кто говорит, что богатство спрятать можно, а бедность — нет. От опытного человека ничего не спрячешь, тем более, если ты пришел в подпольный магазин готового платья и заявил, что твои финансовые возможности неограниченные.

— Что бы вы хотели? На какой случай жизни? Для представительства, деловой костюм, броский или скромный? Мне кажется, вам предстоит торжественное мероприятие, где вы должны быть в центре внимания. Насколько я вижу своим внутренним оком, здесь замешана женщина! Я бы предложил вам сверхэлегантный белый шерстяной костюм-тройку с бабочкой. Впрочем, нет, прямой белый галстук подойдет больше. У меня есть белые туфли, да, точно, сорок четвертый, ваш размер, средняя полнота: Но вечером, когда вы, возможно, захотите уединиться с дамой, вы будете слишком заметной мишенью для ваших недоброжелателей. Как мне кажется, ваша дама окружена толпой поклонников и лучше подошел бы камуфлирующий цвет. Что же нам придумать? Опять же, если вы поедете в общественном транспорте, он ненадолго сохранит свою ослепительную свежесть. Разве что закажете у нас лимузин? Мы предоставляем такую услугу для особенно избранных клиентов.

Тут Вольдемар Францевич несколько осекся, словно бы высвобождаясь от гипноза недобежкинских глаз. «Да с чего я решил, что у этих босяков есть деньги и что их надо катать на фирменных лимузинах? Молчи, молчи, дурак! — оборвал его второй внутренний голос. — Опасность, смертельная опасность. Скорее отделайся от них. Давай по максимуму, сделай для них все, что можешь, вывернись наизнанку. Опасность, смертельная опасность. Будь сверхосторожен!»

Вольдемар Францевич аж взмок от этого внутреннего голоса.

— Я бы и вашим друзьям посоветовал светлые тона, чтобы создать ансамбль. Мы пожертвуем анонимностью, но выиграем на эффектности. К тому же, лимузин будет в вашем распоряжении или даже два лимузина на всю ночь, так что у вас появится поле для маневра. Вы, так сказать, дадите бой по канонам восемнадцатого века: уланы, драгуны, яркие мундиры.

— Аркадий Михайлович, мы будем с вами, как в фильме «Великолепная семерка», только втроем. Я мечтаю, чтобы вы согласились, — сощурился «сахарный завод».

«Черт знает что! — удивился про себя Недобежкин. — А ведь и вправду, у короля на сцене незавидная роль. Я, вроде, главный, я решаю, быть или не быть, но моя роль состоит всего из двух слов — да или нет, даже еще меньше — из опускания ресниц: они прочитают по глазам. Так я разучусь говорить».

— Хорошо, несите костюмы! — дал согласие король. Шут кинулся в соседнюю комнату вслед за хозяином подпольного магазина.

— Минуточку! — остановил его Вольдемар Францевич. — У меня несколько тесно. Сейчас я вынесу часть костюмов сюда, а вы — пойдемте, пожалуйста, со мной.