Дочка людоеда, или приключения Недобежкина - Гуськов Михаил - Страница 27

— Юлия Николаевна, — обратился президент парапсихологов к Чикиной, когда они подкатили к ее дому на Арбате и он выскочил из автомобиля проводить ее до подъезда, — а пожалуй, с посещением этого мероприятия могут возникнуть затруднения. Подобные мероприятия притягивают к себе ужас но много случайных людей, так что для тех, кому это действительно нужно, возникают лишние сложности. Нельзя ли попросить вашего мужа, чтобы он сделал для нашей ассоциации несколько входных билетов на гостевую трибуну?

— Ну, не знаю, не знаю, — сверкнула глазами Юлия Николаевна, — вы всегда так поздно схватываетесь. Потом как-то неудобно ему просить о билетах на балы иле танцы. Вадим Сергеевич уже не в том возрасте, чтоб заниматься таким мальчишеством. Он меня не поймет, вот если бы в Большой театр или в круиз по Средиземноморью. Нет, нет, нет. Просите Повалихину, у нее муж тоже со связями.

— Юлия Николаевна, вы же понимаете, что здесь вопрос жизни или смерти. Или мы, или уфологи. Сейчас объяви лекцию. Экстрасенс Юлия Чикина о сверхчувственном восприятии", и пол-Москвы сбежится, а если уфологи перехватят инициативу — только и будет слышно: „Уфологи! Уфологи!" Телевидение, газеты, все МЭЛЗы и БЭЛЗы, ДК и дворцы — все перейдет под их контроль. Лженаука захватит все рычаги влияния на массы, которые и так полностью дезориентированы, и нам останется жалкая роль разоблачителей и злопыхателей. Тогда как сейчас мы еще можем перехватить инициативу, только надо действовать энергично.

— Ну, хорошо! — ответила капризная супруга влиятельного лица. — Сколько вам надо билетов?

— По крайней мере, двадцать!

— Вы с ума сошли!

— Дорогая Юлия Николаевна! Мы всем бюро давно уже видим, что Пороховицжов не справляется со своей обязанностью ответственного секретаря. Если бы он лучше готовил заседания бюро, вы бы поняли, что такое скандал для уфологов, он им нужен как трамплин. Поверьте мне, это меркантильные люди. Главное для них — это деньги. Они хотят организовать курсы неофитов по обучению технике заключения контактов с внеземными. Десять сеансов — триста рублей. Вот их основная цель. Деньги, деньги и еще раз деньги! Какая наука?! О чем вы говорите?! Если бы вы были ответственным секретарем нашей ассоциации, думаю, мы бы их разоблачили и окончательно сбросили со счетов эту лженауку.

— Ну, хорошо, Александр Яковлевич, я постараюсь убедить Вадима Сергеевича.

— Пожалуйста! Юлия Николаевна! — проникновенно схватил Нилин за руку свою даму. Чикина сверкнула колдовскими глазами.

— Как меня терпит с моими глупостями Вадим Сергеевич!

Ангел, а не человек, — вздохнула она и скрылась в подъезде, пообещав в двенадцать прибыть на заседание бюро.

Утро воскресного дня в семье Повалихиных было солнечным только по факту отсутствия облаков на небе и проникновению лучей дневного светила в кабинет главы семьи и в спальню его дочери, но души трех членов этой семьи окутал туман. Злой волшебник Андрей Андреевич встал в шесть часов утра и напился чаю с сухариками. Потом он сел в кресло за письменным столом и долго глядел на портрет своего дедушки, как бы ища в его глазах ответы на все вопросы.

Еще вчера Андрею Андреевичу казалось, что его положение в мире незыблемо. У него хорошая должность — раз, две яхты — два, русская баня — три, две дачи: его дача и дача жены, наконец, такая умная и красивая жена. Квартира из четырех комнат в самом центре, само собой разумеется, машина. А самое главное — друзья!

Еще вчера Повалихин знал, что он один из столпов общества. Что такое столп общества, Андрей Андреевич не детализировал, но полагал, что если у тебя должность, хотя бы одна яхта, дача и квартира из четырех комнат, то ты — столп. А если их нет — чернь.

Дочь не входила в расклад Андрея Андреевича. Варенька — это была святая святых семьи. Ей Андрей Андреевич должен был передать и свои яхты, и квартиру, и русскую баню. Вчера еще обладание ими казалось Повалихину несметными сокровищами, а сегодня он впервые по-настоящему задумался. Много ли это — две яхты для прогулок и русская баня? Он словно очнулся от гипноза, под которым находился с момента, как помнил себя, и теперь силился понять, кто и когда его загипнотизировал.

— Я ведь шаман. Натуральный шаман, — бормотал про себя Повалихин. — Бью, как в бубен, в две свои яхты, парю в баньке своих дружков, поливаю кирпичи пивом да квасом.

А за это они дают мне право катать их на яхтах и служить у них банщиком, это помимо основной специальности. Даже и не шаман, какой я шаман?! Шаман — Петька Деревянкин из цековского отдела пропаганды, а я шкипер и по совместительству банщик, ну и если кого „съесть" надо… Должности мои — это для отвода глаз, а в основном, чтоб никто не догадался. Нет, конечно, только свистни, от желающих им спины веником хлестать да с проститутками на яхтах катать отбою не будет. Но, тем не менее, это не отрицает факта, что я банщик. И дедушка мой был банщиком. Точно!

Андрей Андреевич вскочил с кресла и в предчувствии сногсшибательной догадки забегал по кабинету.

— Так и есть! — Догадка сбила его с ног, и он снова рухнул в кресло. — Сначала была баня, а яхты появились потом. Отец освоил яхты, а дедушка был специалист по лег- кому пару. Значит, фактически, например, если… как поется в песне, „если завтра война, если завтра в поход", что мы будем иметь? Снова „топор, кота да отцовские рукавицы", а мельницу и поле заберут старшие братья. Если уж какой-то сопливый аспирант разбрасывается бриллиантами, то что о других говорить? Что-то они все о рыночных отношениях с Костей Яковлевым судачат, пока я пивком парку им поддаю, о приватизации. Конечно, я не пропаду и без бани, и без яхты, всегда нужны будут специалисты, которые умеют „подсиживать" и „съедать" других людей, но с возрастом хочется иметь стабильное положение. Раньше это была должность. „Съел" того, кто на ней сидел до тебя, а потом „ешь" претендентов и наслаждайся жизнью. А теперь какой-то ветерок подул, какие-то начинания пошли в верхах. Стоп, стоп! Ну, как в самом деле приватизировать начнут, а у меня всего-то капитала две яхты да баня, а за них-то сколько мне отвалят — „веник да шапку денег".

Почему-то столкновение с действительной материальной ценностью, которой он почитал недобежкинский бриллиантовый бант, произвело революцию в его мировоззрении. Вообще-то революция зрела давно, почитай, всю его сознательную жизнь, и нужен был только толчок. И вот теперь он удивлялся, насколько он, считавший себя матерым человечищем, яхтсменом, столпом общества, крутым мужиком, был глуп и слеп. Он, загипнотизированный дедушкой-банщиком и папой-яхтсменом, проспал эпоху периода первоначального накопления. Он копил воздух, разговоры, отношения, мнения, а другие копили бриллианты, цепочки, мебелишку, антиквариат, иконы древних русских мастеров и картины иностранных художников. Вот даже Недобежкин, у которого ни папа, ни дедушка не были ни банщиками, ни массажистами, ни лодочниками — одним словом, не числились ни в какой номенклатуре, сорит драгоценностями. Тогда что говорить о тех, кто хапал, что плохо лежит, да особенно кто по номенклатуре числился по ведомству охраны, кто сторожил, берег, контролировал, разрешал или запрещал, сколько же у них-то собрано этих бриллиантовых бантиков со шпинелями?

Андрей Андреевич схватился за голову.

— Вокруг меня все только об этом и трубят в иерихонские трубы, а я и имею уши, да не слышу. Какой же я дурак!

Неужели все потеряно? — Он прислушался.

Злая волшебница Марья Васильевна давно не спала. Она в полудреме для разминки немножко покружилась над предрассветным городом, влетев в постели к нескольким молодым людям в их сладких утренних снах, и, как пчелка, собравшая мед, вернулась в спой улей. Глаза ее открылись.

— Вот и все, птица вернулась в клетку! — вздохнула она, переживая, что ее полеты становятся не такими головокружительными и далекими, как в юности. Она вспомнила вчерашнее сватовство Недобежкина, его драгоценности, Семена Григорьевича и разговор с дочкой.