Привет из сказки (СИ) - Эльба Айрин - Страница 28

- Мне все самое не жирное, мясное и побольше, - скромно улыбнулась девушка, снова поглаживая животик.

Пересев поближе к Ирише, я накрыл её ладошку своей, чувствуя внутренний трепет. Раньше я с трудом понимал глупую радость мужчин, становившихся отцами, а теперь...

- Ты о чем задумался?

- О тебе и малыше. Я сегодня уже говорил, что люблю вас?

- Говорил, но я не против, чтобы повторил еще раз!

- О, простите, что прервал вашу слащавую беседу! Не против, если присоединюсь? - глядя в черные глаза собеседника, я разрывался между вопросами: "Какого черта он здесь делает?" и "Администрация ресторана сильно расстроится, если здесь появится труп?".

- Доброго дня, - холодно поздоровалась Ириша, сжимая мою руку. - Прости, Сергей, но у нас здесь чисто семейный обед, так что твое присутствие будет немного неуместно.

- Простите великодушно, что нарушил вашу идилию. Если бы я только знал, - наигранное сожаление в голосе разительно отличалось от хищного выражения лица. - Может быть, тогда поужинаем как-нибудь вместе?

При этих словах Самойлов смотрел исключительно на Ирину, нарываясь на очередной конфликт. Подавив злость, волнами накатывающую на здравый смысл, я демонстративно обнял мою девочку за талию, продолжая поглаживать круглый животик.

- Прости, Сергей, но вряд ли получится. Перед предстоящей свадьбой у меня слишком много дел. Кстати, папочка передавал тебе привет и просил передать, что как-нибудь нагрянет в гости.

- Буду с нетерпением ждать его. Что же, тогда спешу покинуть вас. Приятного дня, - развернувшись на пятках, Самойлов прошел через весь зал и, что-то пробурчав своей спутнице, поволок оную на улицу.

- Ириша, ты не против, если я удалюсь на пару минут?

- Против! Сиди и развлекай беременную невесту.

- Жену, - поправил я любимую, целуя её пальчики. - И чем же мне тебя развлечь?

- Расскажи-ка мне милый, чем ты занимался последние пять месяцев... - да-а-а, лучше бы я пошел бить морду Самойлову.

Глава 14. Отпустить и простить.

Женская версия происходящего. Василиса...

Не хотелось абсолютно ничего. Густая, тягучая апатия охватила все тело, закручивая в пучину отчаяния и ненависти ко всему миру. Проклиная себя и людей, я все время старалась держать глаза открытыми, потому что стоило векам сомкнуться, я снова переживала весь ужас случившегося.

"... большие руки закрывают мне рот, не давая ни то что кричать, вздохнуть. Обычно в романах пишут, что руки у злодея грязные и шершавые. Нет, у Ивана они были мягкими и ухоженными, с ненавистным запахом сандалового масла. Эти самые руки всю дорогу до заброшенной деревни крепко сжимали мое тело, оставляя после себя синие отметины бессилия. Я вырывалась, кусалась... но этим добивалась лишь очередного удара по лицу и взрыва мужского хохота. Их было четверо. Лучшие друзья Ивана... мои бывшие друзья. Их глаза, затуманенные алкоголем, выражали лишь животную похоть. Ни капли интеллекта. Лишь безумие и жестокость, желание обладать и подчинять. Им всегда нравилось ломать тех, кто слабее. На сильных рука просто не поднялась бы. Трусы...

Когда меня вытаскивали из машины, я снова попробовала вырваться. И у меня это почти получилось... почти. Упав в грязь, я только и успела прикрыть лицо, когда тяжелый ботинок немного изменив направление, врезался мне в грудь. Снова боль... Наверное, ребро треснуло, но это пустяки по сравнению с тем, что будет дальше.

Кто-то из мучителей схватил меня за ворот кофты и потащил по земле к полуразрущеной пристройке, наслаждаясь моими стонами боли. Сотни крошечных осколков камней впивались в кожу, раздирая её в кровь, забивая ранки коричневой жижей. Потом было разбитое стекло... блестящие осколки, сверкающие в редких лучах солнца переливами алого. Все было в крови. Моей крови...

- Ты сама во всем виновата! - слышала я тихий шепот, стараясь не поднимать глаза, не видеть ненавистных лиц. - Если бы сама пришла ко мне, все было по-другому. Я ведь тебя любил, сука! Ну, ничего, ты за все ответишь. Смотри на меня!

Опять удар и живот скрутило в узел, а к горлу подступила тошнота. Вцепившись в подбородок, Иван насильно поднял мою голову вверх, заставляя смотреть.

- Дрожишь? Что, уже не терпится лечь под очередного мужика? Тем лучше, сука.

А я и правда дрожала... от страха. Когда Иван стал разрывать мою одержу, я даже пискнуть не смогла. Зубы стучали с такой силой, что казалось, заглушали все остальные звуки. Хотя - нет. Смех бывших друзей был громче.

Когда руки бывшего возлюбленного заскользили по моему телу, я заплакала. Слезы, так долго и успешно сдерживаемые упрямой гордостью, наконец, прорвались, красноватыми каплями скатываясь по щекам. Раны на лице нестерпимо жгло, а мне было все равно. Даже чужие руки и тяжелое тело, опустившееся сверху, отошли на второй план. Потом было ощущение чужой плоти, огнем опаляющей изнутри и приносящей новый вид боли. Кажется, я снова кричала. А еще задыхалась от собственных рыданий.

Боль... боль... боль. Всюду... безжалостная, всепоглощающая, сводящая с ума.

Видимо мой рассудок действительно помутился, потому что в какой-то момент все прошло, и я увидела знакомое, почти родное лицо. Выражение голубых глаз трудно было описать, да и не особо хотелось. Слишком много холода и ненависти... слишком сильные чувства для одного человека. Мне снова стало страшно.

Боль... холод... кровь... чернота.

Когда пришла в себя, видела лишь Его, методично превращающего в фарш живого, пусть и такого гнилого, человека. Откуда-то доносились голоса, но их смысл не доходил до отяжелевшей головы. Все внимание было сосредоточено на Нем. Блеск голубых глаз, в окроплении алых бисеринок... нерешительный шаг вперед... и снова крик. Безудержный, безутешный... не мой, но кричала я. Он убежал. Оставил меня одну. Снова крик и темнота..."

- Василиса, все хорошо. Вы в больнице, под присмотром врачей. Откройте глаза.

Подчиняясь тихому, но властному голосу, я постепенно приходила в себя, освобождаясь от оков дремы. Сердце билось где-то в висках, а глаза слезились от яркого света. От долгого крика во рту все пересохло, но попросить воды сил не было.

- Пей, - придерживая стакан, молодая женщина терпеливо ждала, пока я жадно глотала воду, то и дело кашляя. - Тише. Не спеши.

- Спасибо, - оторвавшись от стакана, прокаркала я.

- Не за что. Опять снился кошмар?

- Да-а-а, - выдохнула я, смаргивая непрошенные слезы.

- Может позавтракаем или Вы снова не голодны? - мягко улыбнулась Ангелина - мой личный психолог.

- Я не... не знаю. Ничего не хочу. Вообще ничего.

- А Вы хотите отсюда выйти?

- А стоит ли хотеть? - горько улыбнулась я, прикрывая глаза.

- Скажите, что вас больше всего мучает? Ведь у ваших кошмаров есть цель. Подсознание не просто так повторяет их.

- Хочу, чтобы ничего этого не было... Забыть...

- Но вы же не делаете даже шага, что бы забыть. Для этого нужно идти на контакт, хотя бы попытаться. Увы, еще не изобрели таблетку стирающую плохие воспоминания. Давай те прогуляемся по парку? Сегодня такая чудесная погода.

- Ангелина, прошу, просто оставьте меня в покое. Я ничего не хочу, - отвернувшись к стене, я принялась лениво разглядывать цветастые узоры обоев.

- Давайте все-таки пройдемся? Скажу по секрету, если не будете со мной разговаривать, то на смену придет другой человек. А у меня дома пять детей, три кошки, беременная хомячиха и золотая рыбка. Боюсь, их всех придется посадить на диету, когда кормильца уволят... - в голосе Ангелины послышалась улыбка.

- Вы ведь не отстанете, да?

- В детстве папа называл меня бульдожонком. С годами прозвище полностью оправдало себя, так что - нет, не отстану.

- Поможете одеться? - морщась от боли в ребрах, вздохнула я.

- И даже привести в порядок волосы, - кивнула женщина, вытаскивая меня из личного мирка апатии.

Полчаса спустя мы сидели на скамеечке в парке, обсуждая нынешнее воспитание детишек и бестолковость некоторых мамочек, превращающих детей в избалованных хамов. А причиной такой темы послужил один из мальчиков лет восьми, который вместо посещения школьных занятий занимался мучением маленького щенка.