Убежище - Хаури Реймонд - Страница 21

Король Арагона Хайме II, не желая, чтобы сокровища тамплиеров оказались в сундуках госпитальеров, чье могущество росло слишком стремительно, основал новый орден Монтеса, фактически ставший продолжением старого ордена. Члены нового ордена, известные под названием монтесины, подчинялись уставу недавно основанного ордена Калатрава, который хотя и был цистерианским, наделялся такими же правами и обязанностями, как и орден Христа и Храма. Они продолжали владеть своим имуществом и должны были защищать королевство от мусульман Гранады – последнего оплота ислама на Иберийском полуострове.

Правивший Португалией король Диниш не забыл огромный вклад тамплиеров в изгнание из страны мавров и ловко сохранил наследие ордена. Без сопротивления конфисковав все их владения, он дождался избрания преемника Климента V и добился у нового папы разрешения основать новый орден, который, не мудрствуя лукаво, назвал орденом Христа. Таким образом, орден Христа и Храма всего лишь поменял название. Тамплиеров Кастилии и Португалии не подвергали даже допросам, а тем более пыткам. Они просто стали членами нового ордена, также следовавшего уставу ордена Калатрава, и спокойно продолжали свое служение Богу. Замок Томар, твердыня португальских тамплиеров, остался ею и при новом ордене. Высокое сооружение поразительной красоты, не утратившее своей прелести, славилось по всему полуострову искусной резьбой по камню, где наравне с готическим и романским стилями присутствовали мануэлинские каменные гравюры. Не меньшей славой пользовалась круглая церковь тамплиеров, где были захоронены многие магистры ордена. За долгие годы вокруг нее появились монастырь и часовни, и она стала известной под названием Конвенто де Христо.

По словам Исаака, в бумагах тамплиеров содержались указания на то, что сундучок с поврежденной рукописью обнаружили в Леванте. Выяснить дальнейшие подробности ее происхождения представлялось крайне трудным, так как документы португальских тамплиеров тщательно скрывались, как любое письменное свидетельство того, что тамплиеры бесстыдно превратились в рыцарей Христовых. Португальские тамплиеры, как со временем и орден Христа, приняли в орден и своих французских братьев, которым удалось скрыться от преследования короля Филиппа Справедливого. Они скрывали их французские имена, дабы не навлечь на себя недовольство Ватикана.

Кроме того, существовали подвалы и библиотеки, куда отец Себастьяна и Исаак не могли попасть, тогда как Себастьян, будучи служителем инквизиции, имел к ним доступ. И молодой человек с величайшими предосторожностями приступил к исследованию хранящихся в церкви архивов, надеясь пролить свет на точное происхождение старинной рукописи.

Он проводил долгие часы в архивах Торе де Тумбо в Лиссабоне, ездил в старые церкви и замки тамплиеров в Лонгровии и Помбале, где рылся в записях о пожертвованиях, договорах, диспутах и уставах, разыскивая ключ, который или объяснит содержание недостающих страниц, или подскажет, где может находиться еще один экземпляр книги. Он посетил замок Альмурол, расположенный на скалистом островке посреди реки Тежу, в котором, по слухам, появлялся призрак принцессы, дожидающейся возвращения своего возлюбленного, раба-мавританина.

Но все его поиски оказались безуспешными.

Возвращаясь из поездок, он сообщал Исааку о результатах и с болью замечал, как стремительно ухудшается здоровье старика. У Исаака были поражены легкие, и Себастьян боялся, что тому не суждено пережить наступившую зиму. Но случилось другое: изыскания Себастьяна привлекли внимание его наставников.

Ему пришлось предстать перед Великим инквизитором. Франсиско Педросо насторожили посещения юноши умирающего марана и его разъезды по стране. Себастьян объяснил поездки ревностными поисками еретических текстов и заверил, что он никого не запятнал своими действиями. А частые визиты в камеру Исаака оправдывал желанием в последний раз попытаться спасти душу грешника.

Старческими бескровными губами зловещий инквизитор напомнил Себастьяну, что Господь внимательно следит за каждым своим созданием и что человек, обращающийся к Богу в защиту жертвы, считается еще большим преступником, чем обвиняемый в вероотступничестве.

Себастьяну стало ясно – его поискам в Португалии положен конец, теперь за ним будут следить. Любой неосторожный шаг мог привести его в подземную тюрьму. А после смерти Исаака, все же последовавшей в ту зиму, он окончательно понял: на родине ему больше нечего делать.

Он считал себя обязанным хранить в тайне наследие родителей и Исаака, продолжить их дело, исполнить данную ими клятву.

Однажды весной, в раннее ветреное утро, он верхом на коне пересек мост Понте Велха, держа путь в окружающие горы, поросшие эвкалиптовыми лесами. Он направлялся в Испанию, в резиденции командоров тамплиеров в Тортосе, Миравете, Монзоне и Пенисколе. И если понадобится, готов был продолжить свои поиски в Толедо, этом средоточии научных знаний.

Если же и там не найдется ответа, он станет искать следы «пожирающего хвост» на той территории, где была найдена книга, за Средиземным морем, доберется до Константинополя, а оттуда к самому сердцу Древнего мира и к тайнам, которые он скрывает.

На рассвете заунывные призывы муэдзинов к молитве проникли в комнату для допросов и разбудили Миа.

Она сонно взглянула на часы и нахмурилась. Ей только-только удалось кое-как улечься на каменном полу, от холода которого ее предохраняли лишь тонкие, сложенные пополам одеяла, и отключиться от назойливого шума звонков и постоянного хождения в полицейском участке.

Часа через два появился какой-то коп с весьма вежливыми манерами и принес бутылку свежей воды и горячую менуши – тонкую, похожую на пиццу лепешку, густо посыпанную чабрецом, кунжутом и политую оливковым маслом. В приступе отчаянной храбрости она попросила разрешения еще раз воспользоваться туалетом, хотя и понимала – вторичное посещение полицейского клозета с его средневековыми удобствами потребует долговременного восстановления душевных сил и, возможно, лечения антибиотиками. Затем ее проводили назад, в эту импровизированную камеру, и снова заперли на несколько томительных часов. Наконец, приблизительно в полдень, дверь снова открылась и впустила лучик надежды в лице Джима Корбена.

Он представился советником посольства по экономическим вопросам и осведомился о ее самочувствии. Его сопровождали Хорек и Болтун, но Миа сразу поняла, что теперь вступили в действие совершенно иные силы. Детективы отлично чувствовали исходящие от него силу характера и полномочия. Его осанка, рукопожатие, решительный тон, уверенное выражение глаз – два совершенно разных человека, подумала она, сравнив его с Баумхоффом еще до того, как заметила огромную разницу в их внешности. Жирный, лысый, с мучнисто-белым лицом пожилой Баумхофф в подметки не годился сильному и стройному, аккуратно подстриженному и загорелому молодому человеку лет тридцати с небольшим. Корбен сразу завоевал ее симпатию, после того как, вежливо осведомившись о ее здоровье, произнес фразу, придавшую ей сил и едва не заставившую ее расплакаться от радости:

– Я пришел забрать вас отсюда.

Корбен дождался, пока до нее дойдет смысл принесенной им благой вести, затем вывел ее из комнаты. Хотя она так и не написала официального заявления, детективы не стали возражать и только проводили ее взглядами. Очевидно, Корбен представлял здесь высшую власть. В каком-то ослеплении Миа прошла следом за Корбеном через дальние помещения участка, вышла из задней двери и оказалась на залитой ослепительным светом площадке, так и не заполнив никаких бланков и не дав подписку о невыезде.

Он быстро провел ее к автомобилю, черному с серым отливом «гранд-чероки» с тонированными стеклами и дипломатическим номером, припаркованному между патрульными машинами «фухудов» и пикапов, помог ей усесться, сам быстро занял место за рулем и, коротко кивнув солдату у ворот, влился в поток движения.