Честь Джека Абсолюта - Хамфрис Крис - Страница 57
- Предыдущая
- 57/92
- Следующая
Потом юноша увидел нужную дверь, с виду тоже ничем не отличавшуюся от прочих. Но он обратил внимание на что-то за ней, хотя она уже закрывалась. Этим чем-то, как Джек после понял, был маленький постамент с каменным крестом, обвитым дубовыми листьями. Стоявший возле него служитель еще придерживал дверную ручку, когда та вдруг резко дернулась, и удивленный римлянин едва не повалился на влетевшего в помещение торопыгу.
— Scusi, senore, это… капелла?
Прежде чем прозвучал ответ, Джек и без итальянской тарабарщины понял, что попал куда надо. Он пробормотал еще пару извинений и затворил дверь.
В небольшом темном зальчике царила прохлада, так как он весь, от потолка и до пола, был отделан и выложен мрамором. Свет исходил главным образом от канделябров, хотя вверху Джек заметил два маленьких оконца, через которые проникали солнечные лучи и воздух. Оконные переплеты имели очень непритязательный вид, однако протестантской часовня в полной степени все-таки не являлась, ведь ее посещал и католик-король. Статуи святых и блаженных устремляли взор к небесам, место для хора обозначали резные панели. Выполненные в стиле рококо ангелы с лирами восседали на облаках среди звезд. Хотя благовония сейчас не курились, всюду витал их застоявшийся дух. Помещение было невелико, не больше приходской корнуолльской церквушки, вследствие чего оно казалось до отказа набитым людьми, хотя вряд ли на службу пришло много народу, поскольку день был не праздничным, а обычным. Джек постоял с минутку, давая сердцу успокоиться, а глазам приспособиться к полумраку.
Отнюдь не страдая боязнью замкнутого пространства, он быстро освоился и нашел взглядом Летти, а найдя, двинулся прямиком к ней по правому боковому проходу. Она сидела на самом краю скамьи, глядя на алтарь, перед которым уже стоял пастор. Места позади нее практически не было, и Джек буквально отвоевал его, вынудив некую дородную даму подобрать свое пышное платье и потесниться. Движение рябью распространилось по ряду: люди сдвигались, выражая шепотом недовольство.
Внимания девушки эта легкая суматоха не привлекла: она была полностью поглощена действиями священника. Джек со своего места не видел ее лица, но и того, что ему открывалось, оказалось достаточно, чтобы у него замерло сердце. Так близко к ней он был только раз — в день их расставания в Бате. Прямо перед ним беззащитно белела та самая шейка с убранными теперь наверх великолепными волосами, которую он покрывал поцелуями, а чуть повыше круглился край ушка, по которому он пробегал языком, отчего Летти смеялась, а потом вздыхала. Чуть сместившись, Джек получил возможность полюбоваться кончиком ее носа и тугой щечкой. Сейчас они были припудрены, а тогда дождь омыл их, оставив на виду россыпь веснушек, разбросанных, как звезды по небу, по ее дивной коже.
Это воспоминание вызвало у него стон, отчего созерцаемая им картина мгновенно переменилась. Белоснежную шейку до самой кромки волос стала заливать краска, голова растерянно дрогнула и начала поворачиваться. Джек подался вперед.
— Тсс, любовь моя, — прозвучал в дюйме от ее ушка его настойчивый шепот. — Не кричи, это я.
Дородная дама укоризненно шикнула, сидящий впереди сосед Летти сердито прокашлялся, но тут, к счастью, зазвучал орган. Все поднялись, правда, Джеку пришлось незаметно поддержать девушку под локоток, ибо, вставая, она пошатнулась. Впрочем, когда прихожане запели, она уже овладела собой.
Поскольку в часовне по большей части находились одни англичане, псалом исполнялся негромко, с истинно британской сдержанностью, но общее весьма приятное впечатление несколько смазывали усилия дамы, которую потеснил Джек. Мало того что, встав, она превзошла его ростом, так еще и ревела, как бык, словно желая таким образом возместить недостаток усердия со стороны своих соотечественников. Правда, голос ее не попадал порой в лад, зато у Джека появилась возможность склониться к возлюбленной и сказать, почти не таясь:
— Не оборачивайся. Это я, Джек. Я пришел за тобой.
Голова Летти резко дернулась, с уст девушки сорвалась какая-то фраза, но юноша не разобрал слов, ибо раздраженно косившаяся на него соседка вдруг возопила:
Летти все-таки повернулась к нему, и, видимо, что-то в его облике смягчило выражение ее лица. Она снова обратила взор к алтарю, но на сей раз встала вполоборота, так что Джек получил возможность видеть ее дивный профиль, а главное — губы, движущиеся не в согласии с пением.
Сформировались слова, которые он скорей угадал, чем расслышал.
— Джек, нет! Как же?.. О Джек!
Он поймал себя на том, что у него и вовсе нет слов. Пение продолжалось. Слаженный гул вдалеке, рев над ухом, однако даже этот диссонанс теперь казался уместным, напоминая о мире, лишенном гармонии. Той самой гармонии, ради которой он сюда и пришел.
— Ты должна быть со мной, — сказал Джек упрямо, как только почувствовал, что вновь обрел голос.
— Что? — прозвучало в ответ.
Он не был уверен, просит ли она повторить сказанное или просто пытается выиграть время, и потянулся вперед, чтобы взять ее за руку, но впопыхах ухватился за сборник церковных гимнов, который она держала перед собой. Поскольку к пению Джек не прислушивался, он прохлопал момент кульминации и завершения гимна. В неожиданно (для него) воцарившейся тишине произнесенные им еще раз слова прозвучали пугающе громко:
— Ты должна быть со мной.
Поскольку дерзость напористого молодчика стала теперь очевидна для многих, дородная дама набралась духу.
— Это Дом Господень, молодой человек, а не… не дом свиданий! — во всеуслышание заявила она. — Сюда приходят не флиртовать, а молиться!
— Заверяю вас… мадам, я…
— Тишина! Я призываю всех к тишине! — подал голос священник, всматриваясь поверх пенсне в полумрак. Послышались и другие осуждающие голоса.
— Уходи, Джек.
В этом голосе не было осуждения.
— Пожалуйста, уходи.
Пожилой пастор уже спускался с алтарного возвышения, дабы вмешаться в происходящее. Взгляд Джека упал на доску с расписанием службы, где, в частности, были указаны номера четырех намеченных к исполнению гимнов. Только что спели сто тридцать пятый, следующим за ним значился четыреста семьдесят второй. Эти цифры связались в его уме с шифром, ключ к которому находился в томике Геродота.
В томике! Ну конечно! Ну разумеется! Книги вообще хорошо помогают скрывать что-либо важное от посторонних.
Пальцы Джека все еще крепко сжимали принадлежащий Летиции сборник псалмов. Выхватив его у девушки, он повернулся спиной к окружающим, быстро нашел в книжке то, что искал, и мгновенно сунул между страницами написанную дома записку, после чего захлопнул томик и бросил на полочку перед возлюбленной ровно за миг до возмущенного возгласа пастора:
— Что это вы себе здесь позволяете, а?
Джек щелкнул пальцами и, сопровождаемый неодобрительным ворчанием прихожан, двинулся к двери. Ее распахнули без промедления. Задержавшись в проеме, юноша обернулся и отвесил короткий поклон.
— Приношу свои извинения, — заявил он. — Простоя, знаете ли, влюблен.
С этими словами Джек вышел вон, спустился по лестнице и направился к выходу из дворца. Он понимал, что никогда более не будет допущен в круг избранных посетителей часовни палаццо Мути, но ему было на это плевать. Ну и ладно! И пусть! Ибо, чтобы пропеть следующий гимн, ей потребуется открыть книгу на нужной странице, и она прочтет его записку. И если это приведет ее на свидание с ним, а дальше все пойдет как задумано, единственной церковью, к которой он устремится, станет та, в какой их обвенчают. А уж потом болтаться ему на виселице, если он вздумает поклоняться не одной лишь Летти.
- Предыдущая
- 57/92
- Следующая
