Владыка Смерти - Ли Танит - Страница 54

• Предыдущая
• 54/93
• Следующая

Обрадованная четвертая дева, задержавшись только для нежного объятия, убежала. Такими же речами Кассафех обманула пятую и шестую деву. А когда первая, вторая и третья, напрасно ждавшие ее в эту ночь, поодиночке подходили к ней, Кассафех, смиренно потупившись, говорила:

— Увы! После нашей ссоры я побоялась прийти к тебе, но сегодня непременно приду. Ты только не говори остальным. То, что произошло между нами, — таинство. Мы отмечены Божьей милостью.

Кассафех лгала, зная, что всех, кто не уснет в следующую ночь, демон усыпит своей песней. Только Кассафех могла сопротивляться ему, и она будет готова.

Вечером Кассафех явилась во дворец. Она надела новое платье, которое показалось роскошным даже девам, шестеро из которых, впрочем, уже не заслуживали этого звания. В этот вечер только две из них болтали о разных пустяках, а остальные шесть с обожанием глядели на Кассафех и, передавая ей вино, старались тайком пожать ей руку.

Вернувшись в свою комнату, Кассафех разложила по местам все, что приготовила. Затем она выкупалась в чистой воде, благоухавшей благодаря чарам сада как лучшие духи. Она вплела в свои волосы синие цветы, соком этих цветов натерла веки, и ее изменчивые глаза приобрели романтический голубой оттенок. Но когда Кассафех погасила светильник, ее глаза, расширившись от возбуждения и неясных предчувствий, засверкали по-кошачьи: то янтарем, то золотом, то бледно-алым.

Во тьме она ощупью отыскала и принялась затачивать и без того острый заранее заготовленный обломок кремния. Затачивая свой примитивный нож, Кассафех мечтала о любви. И, мечтая о ней, Кассафех касалась ногой веревки, сплетенной из гибких и прочных стеблей, которой решила связать демона, если его можно будет связать.

Она снова прислушалась и вздрогнула, услышав далекий приглушенный крик. Потом раздался еще один, и Кассафех задрожала еще сильнее. Она осталась единственной девой в саду.

Розовая луна уже зашла. До рассвета оставался всего час. Ночь прижалась к земле в последнем черном объятии.

Крадучись по-рысьи, Симму вошел в темную комнату. Светильник не горел, окна были завешены. В могильной тьме Кассафех, девятая дева, казалось, спала. Путь был открыт. Как и прежде, Симму, приняв женский облик, тихо прилег на край постели. Но в отличие от других, девятая дева вдруг шевельнулась и сонно пробормотала:

— Я уже говорила, что не желаю делить свою постель ни с пантерами, ни с другими животными.

Она вытянула руку, и та уперлась в девичью грудь Симму.

— Кто здесь? — спросила Кассафех. Навряд ли Симму и на этот раз мог назваться ее именем. Кроме того, мягкая девичья рука Кассафех, неторопливо ласкающая его тело, начала постепенно разрушать женский облик искусителя. Симму слегка отодвинулся в сторону и позволил своему мужскому естеству взять верх.

— Эй, сестра, — шепотом позвала Кассафех, — я почему-то не узнаю тебя.

— Я видела дурной сон, — сладко и томно прошептал в ответ голос, уже не похожий на девичий.

— Бедняжка, — сочувственно произнесла Кассафех. — Ты должна мне все рассказать. Только подожди, я сброшу это тяжелое одеяло, здесь ужасно жарко.

И, откинув одеяло, она схватила зажженный светильник, стоявший под кроватью и скрытый тяжелыми складками ткани. С торжествующим криком Кассафех вскочила, возвышаясь над Симму, держа в одной руке светильник, а в другой — заточенный кусок кремня.

Она уже три года не видела мужчин. Да и вряд ли до этого Кассафех видела такого мужчину — прекрасного, сильного, как лев, великолепно сложенного. Словно бронзовая статуя, он неподвижно лежал в постели, глядя на нее снизу вверх зелеными глазами.

— Ну что, — невозмутимо сказал он, — теперь ты убьешь меня?

Симму, впрочем, было ясно, что девушка этого не сделает. Он ничуть не волновался из-за того, что она увидела его, лишь немного удивился.

— Я скорее убью себя, чем уступлю твоей похоти, разбойник, — заявила Кассафех.

— Твои глаза сверкали, как расплавленный металл, а сейчас они цвета юной ночи. Поэтому мне кажется, ты не сможешь плохо обойтись со мной.

— Чего ради понадобилось тебе пробираться в сад дев? Неужели для того, чтобы забраться в наши постели? По-моему, в Вешуме предостаточно женщин.

— Там нет такой, как ты, — возразил Симму. — Теперь твои глаза темны, как гиацинты.

Кассафех улыбнулась, отбросила в сторону «нож» и поставила светильник на пол. Симму обхватил ладонями талию Кассафех, которая оказалась так стройна, что его пальцы почти соприкоснулись… Волна прекрасных золотых волос накрыла их обоих.

— Ты из рода демонов? — спросила Кассафех.

— Я знал некоторых из них, — ответил Симму. — Как-то видел даже князя демонов, Владыку Ночи.

— И ты собираешься осквернить святыню этого тупого вешумского бога?

— Нет. Я хочу преподнести подарок всем богам, а особенно Владыке Смерти.

— Расскажи мне, почему ты здесь, — попросила Кассафех. — Я охотно стану твоей, только сначала расскажи.

— Хорошо, — согласился Симму, — я расскажу, если ты пообещаешь больше никогда об этом не спрашивать.

И он рассказал ей о двух колодцах и о том, что, лишив девственности девять хранительниц, он пробьет в небесном водоеме брешь — через нее прольется вода бессмертия. Именно ее и собирался похитить Симму.

— А ты герой, — удивленно протянула Кассафех и еще крепче прижалась к нему.

Кассафех не кричала, сдавая свою цитадель, или кричала так тихо, что лишь Симму слышал ее.

Зато кричала ночь, ночь и поруганная долина.

Сначала грянул гром. Земля в страхе съежилась, а звезды, казалось, сорвались со своих мест и закружились по небу. Сверкнула молния, ужасная молния, расколовшая тьму и разорвавшая небо на части. Молния ударила в золотой купол храма, и тот раскололся, как яичная скорлупа. Далеко в стороны разметало позолоченные осколки. Сквозь разбитый купол молния ударила в металлическую чашу с костяной пробкой и, со страшным треском сорвав ее с места, отшвырнула в сторону — и открылась небольшая круглая яма, которую раньше скрывали иллюзии из золота и слоновой кости.

Любовники, чьи сплетенные тела содрогались от наслаждения, не обратили никакого внимания на эти катаклизмы.

Но вскоре они, утомившись от танца любви, услышали тяжелую поступь Судьбы, сотрясающую небо. После могучих ударов грома наступила тишина. И в тишине родился звук, от которого мышцы любовников расслабились, волосы встали дыбом, а сердце — остановилось: где-то далеко-далеко с леденящим душу треском разбилось что-то стеклянное.

В одном из уголков сада золотых дев начался дождь. Дождь — вернее, узкий поток воды — хлынул из какой-то невидимой точки в небе сквозь разрушенное здание храма прямо во второй колодец. Капли этого дождя не сверкали и не блестели, они напоминали мутный сироп свинцового цвета. Дождь шел лишь несколько секунд. Затем источник этого потока закрыли — или он закрылся сам собой. Не в этом дело. Вода бессмертия пролилась на землю.

Гроза ушла прочь, но тучи еще долго блуждали, словно сети среди звездных стай, и ледяной ветер бушевал в саду. А когда, наконец, утих и ветер, долина странным образом изменилась.

Волшебство, сотворенное колдуньей, разрушилось, оставив лишь обломки и лохмотья. Полупрозрачные тигры, словно желтые полосатые привидения, бродили среди развалин храма. Пышущая жаром стена остыла, и сверкающая корона над ней исчезла. Создания колдуньи рассыпались в прах. Чудовища, оставшиеся снаружи, тоскливо выли на луну или вяло почесывались. Дозорные, все еще искавшие деву-самоубийцу пали ниц в ужасе, когда ударила молния, а теперь с несчастным видом смотрели на остывшую стену. Возникло странное противоречие: через двести тридцать три года в саду, наконец, появилось нечто достойное охраны — бессмертие, но не осталось ничего, что могло бы его теперь сохранить.

В пустыне, добавляя в общую картину уныние, мрачно выли дикие псы. Неясно, правда, почему. Ведь все происходящее их совсем не касалось.

• Предыдущая
• 54/93
• Следующая