Владыка Ночи - Ли Танит - Страница 40
- Предыдущая
- 40/48
- Следующая
Кебба занимался странными вещами. То ему поручали следить за большой птицей на полуденном небе, подсчитывать, сколько кругов она совершит над домом мага, пока не улетит прочь, и записывать это число на пергаменте. То ему приходилось идти к двенадцатому пруду, собирать камыши, растирать их в ступке и размазывать полученную пасту перед дверьми дома. Через каждые десять дней Кеббу посылали на крышу полировать стекло. Похоже, оно было очень толстым и прочным, поскольку ни разу не треснуло под ногами Кебба. Иногда ему приказывали пасти львов, которые питались травой и зеленым виноградом в другой части сада.
Прошло два месяца. Кебба не знал ни счастья, ни горя. Он выполнял свой долг, ел мясо и хлеб, спал в предназначенном ему месте. Временами он поглядывал на черные лакированные двери с белыми ручками, но не думал туда входить. Он вообще ни о чем не думал. Даже теперь он порой забывался, высовывал язык, пытался волочить ноги, будто вместо них у него был хвост ящера.
Однажды утром Качар позвал его и сказал:
— Кебба, сходи к черным деревьям на главной аллее и сорви золотые фрукты.
Кебба повернулся было, чтобы выполнить поручение, но потом, заколебавшись, напомнил:
— Но хозяин, ты же говорил, что я не должен этого делать.
В ответ на это Качар засмеялся и ушел. Он испытывал Кеббу, проверял, можно ли ему доверять. В тот же день он снова подозвал Кеббу:
— Вот тебе золотое решето. Пойди ко второму пруду и принеси мне в нем вино-воду.
Кебба на этот раз не стал спорить. Пусть это решето, но если волшебник требует, чтобы оно было наполнено, значит, оно будет наполнено. И действительно, когда Кебба зачерпнул им вино из второго пруда, ни капли воды не вытекло сквозь отверстия. Он принес решето Качару, и волшебник, улыбнувшись, сказал:
— Я так и думал. За годы, проведенные в шкуре заколдованного животного, ты приобрел некоторую способность к колдовству. Теперь поедем, ты можешь войти в мой кабинет.
Оказалось, что Кебба владеет магической силой, сам того не осознавая. С самого начала чародей подозревал это. Все задания Кеббы были лишь испытаниями. Кружащаяся птица была невидима для человеческого глаза, ни один человек не смог бы растереть магические камыши в пасту. Под ногами обычного человека стеклянная крыша непременно бы раскололась при первом же шаге, да и мало кто смог бы пасти синего и белого львов. Что касается последнего испытания, то кто, кроме владеющего магией, удержит воду в решете?
Итак, Кебба вошел в комнату за черными лаковыми дверями.
За окном кабинета волшебника виднелся вовсе не сад, а любая часть мира, которую хотел бы увидеть маг. В комнате оказалось темно, но тем не менее все предметы были различимы. На медной подставке лежал белый череп древнего Волшебника, которого Качар мог заставить говорить в случае необходимости. В хрустальном кувшине с агатовой пробкой притаилась крошечная женщина размером со средний палец. Но несмотря на свой размер, она была очень красивой, а ее волосы напоминали красновато-коричневый лист, обернутый вокруг ее тела. Когда Качар стучал по хрусталю, она сладострастно танцевала.
Среди всех этих волшебных вещиц Кебба начал постигать магию под руководством самого Великого Качара.
Обучение проходило в странной форме, приходилось поститься, вести аскетический образ жизни, а также использовать огонь и кровь. Мозг Кеббы, медленно реагирующий на события реальной жизни, быстро схватывал уроки волшебника. И по мере роста магической силы Кебба все более волновался. Все же он всегда ожидал указаний чародея, называл его «хозяин», целовал его рубиновое кольцо и всячески благодарил. Он был ребенком, а Качар стал его отцом. И это нравилось Качару. Волшебник строил далеко идущие планы относительно этого способного ученика и не видел в его растущем могуществе никакой опасности для себя. Талант Кеббы в сочетании с его невероятной тупостью превратили его в лучшего и наиболее полезного слугу. Кебба выполнял все поручения Качара, кроме одного.
— Пойди и сорви золотые фрукты на аллее, — во второй раз предложил Качар.
— Ты же мне запретил это делать, — удивился Кебба.
В ответ на это Качар опять засмеялся. Но даже умные люди совершают глупости.
Уже в третий раз Кеббе напоминали о существовании золотых фруктов. В первый раз это случилось, когда он был молодым, счастливым и сообразительным. И теперь какие-то забытые образы зашевелились в его голове. В эту ночь ему снилось, что он срывает множество золотых фруктов и они дождем сыплются на него. Когда же какой-нибудь из плодов касался его, Кебба будто бы чувствовал теплый поцелуй прелестной девушки, а сияние золота было сиянием ее волос в свете ламп.
Кебба проснулся со слезами на глазах и, с трудом отдавая себе отчет в том, что делает, бросился в ночной сад. Подбежав к аллее черных деревьев, он протянул руку и схватил сияющий плод.
И тут же в ветвях, извиваясь, появилась пятнистая, малиновая с зеленым, змея и вцепилась в руку Кеббы. На свое счастье, Кебба уже знал заклинание против зверей, летающих тварей и рептилий и, не мешкая, произнес его. Змея засохла, превратившись в перевитую веревку из зеленого и красного шелка, и упала в кусты.
Расправившись со змеей, Кебба снова схватился за плод, но теперь золотой шар стал горячим, словно огонь. Кебба обжегся и не смог его удержать. Тогда он произнес заклинание, охлаждающее горячие предметы, и плод опять стал холодным.
Потом Кебба взял двумя руками заветный плод и потянул его, но тот никак не срывался с дерева. Пришлось произнести заклинание, освобождающее предметы, и плод упал.
Кебба осмотрел плод, лежащий на синей траве газона. Сорвав золотой шар, он не знал, что с ним теперь делать. Но через мгновение Кебба услышал шорох внутри плода, будто бы там что-то шевелилось, а потом раздался скрежет, словно это что-то хотело выбраться наружу.
Ученик мага забеспокоился, но чувство тревоги не смогло ослабить страстного желания завершить начатое. Из дома мага вылетели лампы. Они парили в воздухе сами по себе, а вслед за ними шел Качар узнать, что происходит в полночь в саду.
И тут Кебба произнес заклинание, открывающее предметы. Золотой плод разломился на две половинки, над ними появился слабый дымок.
Осмелился бы кто-нибудь, кроме Кеббы, призвать такой дым? Одних он излечивал, других мог погубить. Когда его вдыхали, то казалось, что этот дым заполняет глаза, уши и мозг. Человеку, который много знал, он открывал новые тайны, но человек, знавший крайне мало, легко мог погибнуть. Дым этот называли самопознанием.
Кебба вдохнул дым. Зашатавшись, он выронил половинки расколотого плода и схватился за голову. Он вспомнил все: свое прошлое, имя, юность, любовь, потери, ужасную жизнь в скалистых холмах. Несчастный понял, что с тех пор минуло сто лет и все, что он любил, уже давно исчезло с земли. Его обманули, и теперь он остался совсем один. Он нес на себе тяжесть человеческой злобы безо всякой вины. Люди смеялись, оскорбляли, били, жгли и проклинали его.
И даже теперь кое-кто собирался обмануть его. Ему не пришло в голову, что Качар поступил справедливо, он забыл, что еще недавно уважал его и успокаивался в его присутствии, словно испуганный ребенок, оберегаемый отцом. Кебба считал, что его опять обманывают. Кебба знал, кто он есть, и теперь в нем кипели ярость и ненависть, он жаждал отплатить всему миру за то, что мир и его обитатели принесли ему боль. Ему, бедному Кеббе, который забыл даже свое настоящее имя. Конечно, теперь он вспомнил его, но это не помешало ему остаться бедным Кеббой, плачущим в саду волшебника.
Тем временем Качар приблизился. Неровная тень упала на спину Кеббы, став последней каплей, переполнившей его терпение.
Кебба вздрогнул, сбрасывая тень.
— Ты все ищешь удобного случая, как бы обмануть меня! Ты превратил меня в червяка и теперь насмехаешься надо мной. Слишком часто ты смеялся над моей глупостью. Наконец я это понял. Я теперь умный, по неосторожности ты учил меня слишком хорошо. Я тоже стал чародеем! — прокричал Кебба.
- Предыдущая
- 40/48
- Следующая
