Пророчество - Хольбайн Вольфганг - Страница 15

• Предыдущая
• 15/83
• Следующая

- Боже мой! - простонал он. - За что мне такое наказание?!

- Не так уж все страшно, - поспешил успокоить его Птах. Он склонился над маленькими фигурками, выпавшими из разбитой витрины, и осторожно поднял одну из них. - Я думаю, ничего не разбилось.

- Ах, вы так думаете! - Возмущению отца не было предела. Он яростно выхватил из рук Птаха статуэтку, от которой при этом откололся маленький кусочек. Лицо его позеленело. Казалось, сейчас отца хватит удар. Дрожа всем телом, он подошел к Атону и уставился на кошку, все еще не разжимавшую коготков, от чего в глазах мальчика стояли слезы.

- Уберите отсюда это чудовище! - приказал он, из последних сил пытаясь сохранить самообладание.

- Но ведь кошка ни в чем... - начал было Атон, однако поймав предупреждающий мамин взгляд, вовремя сообразил замолчать. Сейчас был не лучший момент для дискуссии о том, кто был истинным виновником разразившегося хаоса. Вместо этого Атон предпринял, вероятно, самый разумный в данном случае маневр - стратегическое отступление. Не выпуская из рук кошку, он быстро попятился из комнаты. Мама вместе с Анубисом последовали за ним, а Птах остался в гостиной.

Наконец у Атона появилась возможность разглядеть виновницу всеобщего переполоха. Это была обыкновенная на первый взгляд кошка: не очень большая и ничем не примечательная. Но только на первый взгляд. Атону бросилась в глаза ее окраска - причудливая игра теней, определить цвет которых было довольно сложно. Что-то между серым и голубым, причем оттенок непрерывно менялся в зависимости от того, как падал свет. Шерсть кошки была короткой и пушистой. Но больше всего привлекали внимание ее глаза. Они были зелеными, а не желтыми, как у Анубиса, но их выражение было точно таким же, как и у добермана. И сходство это было явно не случайным.

- Какая красавица, - залюбовалась кошкой мама. - Ты бы лучше выпустил ее на улицу.

Атон понимал, что беспокойство ее было обоснованным. Отец никогда не был вспыльчивым, но всеми фибрами души трепетал за свою коллекцию. А урон, причиненный кошкой, был просто неизмерим. Сердце мальчика сжималось при мысли, что придется выбросить бедняжку за дверь в рождественский мороз.

Но мама права: сейчас кошка была бы на улице в большей безопасности, чем дома.

Он повернулся и хотел отнести ее к двери, но не успел сделать и двух шагов, как кошка спрыгнула на пол. Анубис тотчас же подскочил к ней, и Атон с мамой в ужасе замерли, ожидая продолжения дикой погони.

Только кошке такие игры удовольствия больше не доставляли. Она уселась, склонила голову набок и окинула Анубиса скучающим взором. Он остановился, посмотрел на кошку и вновь принялся вылизывать ее с головы до ног огромным языком. Несколько секунд кошка терпела, а затем, зашипев и толкнув Анубиса в нос лапкой, дала ему понять, что с нее достаточно. Поднявшись, она деловито направилась в сторону кухни.

Атон и мама последовали за ней, и тут их ожидала еще более потрясающая картина. Кошка подошла к Анубисовой миске и преспокойно опустошила ее до дна. Доберман ни единым движением не выразил недовольства. Наоборот: он только радостно вилял хвостом.

- Смотри-ка, они ведут себя как старые друзья! - изумилась мама.

Атон ничего не ответил, но мамины слова заставили его вновь насторожиться. Дружба эта, возможно, была куда более давней, нежели она предполагала.

Возможно, эта дружба длилась не одно тысячелетие.

Погода в этом году решила покапризничать. Во второй половине дня вдруг пошел снег, хотя на небе не было ни единого облачка, а за минуту до этого ярко светило солнце. И через несколько минут легкий снегопад перерос в снежную бурю, разбушевавшуюся вокруг дома, незримыми кулачками стучащуюся в окна. Моментально стало так темно, что даже сработала система освещения сада.

Атон проснулся, разбуженный завыванием бури. Он не привык спать весь день напролет. От переживаний последних дней он и сегодня не чувствовал себя окончательно выспавшимся. Атон размышлял о том, что не стоит заводить с отцом серьезный разговор, пока тот не успокоится, лучше сейчас спокойно все обдумать. Так что после обеда он удалился в свою комнату, растянулся на кровати и в который уже раз принялся прокручивать в памяти последние события.

Он не помнил, как погрузился в кошмарный сон, в котором кто-то за ним гнался по пятам. Он проснулся в холодном поту, с отчаянно колотящимся сердцем, не уверенный в том, что во сне он не кричал. Правда, его все равно никто не слышал. В доме царила тишина, и только вьюга завывала за окном. Леденящие душу стоны, которые он слышал во сне, были всего лишь голосами бури. «Просто неприятный сон», - пытался он себя успокоить. Но в последнее время это стало повторяться слишком часто.

Атон уселся на кровати, спросонья непонимающе уставившись на крошечный зеленый огонек над дверью. Немного погодя он сообразил, что это была сигнализация. Она переключалась на автоматическое срабатывание с наступлением темноты. Если в это время кто-либо покидал дом или входил в него, то за тридцать секунд надо было закрыть за собой дверь или нажать на замаскированный выключатель. Иначе срабатывал сигнал тревоги на ближайшем полицейском посту. Атон всегда подтрунивал над излишней осторожностью отца, но после недавней попытки взлома переменил свое мнение.

И все же зеленый огонек не внушал ему уверенности в собственной безопасности. Сладко потянувшись, он спустил ноги с кровати на пол. «Все эти мудреные сигнализационные установки, - подумал он, - лишь затрудняют жизнь обитателям дома. Стоит открыть окно, и через минуту начнется концерт иерихонских труб».

Атон поднялся с кровати и хотел уже выйти из комнаты, как вдруг заметил записку, лежавшую на ночном столике. Прежде - и в этом он был абсолютно уверен - ее там не было. Сгорая от любопытства, он схватил листочек. На нем было аккуратным маминым почерком набросано несколько строк:

Атон! Нам с папой срочно пришлось ехать в город, за паспортами. Дома остается господин Птах. Мы рассчитываем вернуться обратно к ужину. Если не успеем, разогрей себе поесть в микроволновой печке.

Слово «паспорта» неприятным образом напомнило: дома он пробудет всего несколько дней. Пару секунд Атон осмысливал содержание записки, а затем, вдруг сообразив, подскочил на месте.

«Дома остается господин Птах... » И только Птах?

Сердце его учащенно заколотилось. Неужели целый вечер ему предстоит провести с этим странным, таинственным Птахом?

«Не бывать этому!» - решительно подумал Атон. Ни единой минуты по собственной воле не проведет он вдвоем с ним. И даже ни единой секунды. Уж лучше просидеть в одиночку где-нибудь в гараже или в сарае, где хранится садовая утварь, дожидаясь там возвращения родителей.

Уронив записку на пол, он рванулся к двери, но возле выхода затормозил, решив захватить с собой самую теплую куртку и перчатки. Надев все это, Атон подошел к окну и взглянул на бушующую на улице белую бурю.

От одного взора на снежный хаос становилось холодно. Снег падал такой густой стеной, что не было видно противоположного конца сада. На какой-то момент здравый смысл шепнул Атону, что лучше было бы остаться дома. На улице разыгрался не обыкновенный снегопад, а настоящая снежная буря, в такой мороз заработать тяжелейшую простуду было делом нехитрым. Однако здравый смысл и страх редко бывают союзниками, а страх остаться с Птахом наедине сейчас полностью владел сознанием Атона. При этом мальчик был уверен, что египтянин вовсе не собирался причинить ему ничего дурного. Если бы это входило в его намерения, по дороге сюда он мог бы сто раз осуществить свои замыслы.

Вдруг он заметил в саду странное движение.

Миллионы снежных хлопьев и остававшиеся до сих пор на деревьях листья кружились в ледяном вихре, среди этого бушующего хаоса виднелась большая угловатая тень, контуры которой были едва различимы. Она, казалось, то поглощалась разыгравшейся бурей, то вновь возникала из мрака.

• Предыдущая
• 15/83
• Следующая