Вампир - Хольбайн Вольфганг - Страница 26

Андрей слушал вполуха. Он во все глаза смотрел на золотых рыцарей. Они сняли шлемы и положили их на седла. Андрей не мог бы объяснить выражение их лиц. Сам он не испытывал ничего, кроме ненависти, слепой ненависти, которая толкала его к тому, чтобы немедленно наброситься на обоих — обоих вампиров! — и вырвать из живой плоти их сердца.

— Я вижу, эта встреча порадовала тебя не меньше, чем их, — издевался Цепеш.

Андрей все еще не реагировал. Дрожь охватила его целиком. Он был потрясен силой собственной реакции. Поклявшись убить этих двоих, он еще не знал, как глубоко ненавидел их. Его гнев граничил с безумием.

— Вы хотите напасть на Селика? — спросил Абу Дун.

— Вообще-то цель одной армии нападать на другую армию, — насмешливо заметил Дракула.

— При таком различии численного состава? Это безумие!

— Численность войска не всегда определяет исход битвы, — возразил Цепеш. — Кстати, я не знаю, почему должен раскрывать тебе свои военные планы, но прошу учесть: Селик не считается с тем, кто первый нападает.

— Ты действительно полагаешь, что он не заметил твоей подготовки к сражению?

— Его лазутчики были так близко, что я ощущал их дыхание, — ответил Цепеш. — Но он рассуждает так же, как и ты, — что мы не рискнем напасть. Граф Олдесский с тысячей гусаров поджидает дневного нападения нашей конницы к западу отсюда, чтобы соединиться с нами и разгромить османов, прежде чем они нападут на Венгрию. Селик ждет, что мы туда поскачем, чтобы объединенными силами напасть на него. Кроме того, мусульмане — суеверные глупцы, которые ночью не сражаются. Мы нападем с наступлением темноты, и на нашей стороне будет преимущество внезапности.

— И гораздо меньше воинов.

— У меня есть союзники, с которыми Селик не считается. — Цепеш снова обратился к Андрею: — Есть же у меня такие, правда?

— Если бы я тебе сказал, что ты в союзе с дьяволом, это произвело бы на тебя впечатление? — Андрей говорил с трудом. Его взгляд был прикован к лицам рыцарей. Он не мог бы сказать, какие они — гневные, торжествующие или ненавидящие, но смотрели они на него так же пристально, как он на них.

— Выбор за тобой, — сказал Цепеш. — Мы нападем. Самое позднее, когда зайдет солнце. Тебе решать, выступят ли они на моей стороне и сделаешь ли это ты сам.

Он пошарил вокруг себя и нащупал в седле меч, в котором Андрей узнал свое сарацинское оружие, отданное им самим Цепешу. Но он и пальцем не шевельнул, чтобы схватить его.

— Что ты сделал с Доменикусом? — спросил Деляну. — И…

— И с его очаровательной спутницей? — Граф опустил меч, но не сунул его в ножны, а положил поперек седла перед собой. — С ними ничего не случилось, не волнуйся. Они мои гости. Их будут обслуживать с такой же предупредительностью, как и твоего юного друга. Пока я жив, по крайней мере. Если меня убьют в сражении, погибнут и они. Точно так же, как ты и твой темнолицый друг. — Он снова поднял меч. — Если же мы победим… то и вопросов не будет, на чьей стороне мои симпатии. Так что хорошо обдумай свое решение.

— Пошел к черту, — сказал Андрей.

— Как тебе будет угодно. — Цепеш опять прикрепил сарацинский меч к седлу и громко обратился к воинам: — Вы останетесь здесь. Не сводите с них глаз. Если я погибну, убейте их.

Он рывком развернул коня и ускакал. Поравнявшись с Билером и Кербером, Цепеш остановился, обменялся с ними несколькими словами, после чего золотые рыцари надели шлемы, и они втроем поскакали дальше.

— Было ли это умно? — спросил Абу Дун. В его вопросе не было страха, только озабоченность.

— Нет, — признался Андрей.

— Но идти вместе с ним было бы не менее глупо. Он отправился на верную смерть. — Абу Дун полуобернулся в седле, чтобы обратиться к Владу: — Вы сделаете это?

— Убью ли я вас? — Влад пожал плечами. Он подъехал ближе и понизил голос, чтобы другие не слышали его слов. — Я не могу этого сказать. Люди Дракулы не особенно любят его, но команды выполняют беспрекословно.

— Даже когда он мертв? — спросил Абу Дун.

Вместо ответа Влад снова пожал плечами. Андрей же, напротив, совершенно не был уверен в том, что граф Цепеш поскакал на верную смерть, как предположил Абу Дун. Дракула был умен и вовсе не был самоубийцей. Если он действительно предпримет эту безумную атаку, то у него на руках будет еще один козырь.

— Если мы попытаемся сбежать, — пробормотал он, — ты нам поможешь?

Влад внимательно посмотрел на него и ничего не ответил.

Они спешились. Люди, допущенные к охране Дракулы, развели костер, так как с приближением вечера стало быстро холодать. Два-три раза в пути Андрей пытался завести разговор с сопровождающими, но те избегали не только говорить с ним, но даже смотреть в его сторону. Они очень внимательно следили и за Абу Дуном, и за ним. Хотя пленники могли якобы свободно перемещаться по маленькому лагерю, на деле выходило иначе: они не могли сделать и шага, чтобы поблизости не оказалось по меньшей мере троих конвоиров.

Сначала Андрей был немного удивлен легкомыслием, с которым на виду у османского войска был разбит лагерь и разведен большой костер. Но потом он вспомнил слова, сказанные Дракулой: турки уже давно знают, что они находятся здесь. Это их особенно не заботило. Они чувствовали себя абсолютно уверенно.

Граф Цепеш держал слово. Незадолго до захода солнца его войско пришло в движение: воины садились на коней и группировались в три неравновеликих отряда, которые без промедления отправлялись к месту предстоящего сражения. От глаз турок это, естественно, не ускользнуло, но Андрей должен был против желания признать, что Дракула действовал довольно ловко: его войско приближалось к противнику не напрямую, а выбрало дорогу, которая, хотя и была опасно близкой, проходила мимо турецкого военного лагеря. Лазутчики Селика вынуждены были предположить, что войско Цепеша предприняло такой переход, чтобы на западе объединиться с поджидающим их подкреплением.

Естественно, допустить это они не могли. Легче было атаковать двух слабых противников, чем одного сильного, и Селик реагировал так же, как сделал бы это и Андрей на его месте, — что как раз и соответствовало плану Цепеша: он отдал команду части своих всадников оседлать коней и покинуть лагерь, обойти стороной обоз Цепеша и ударить по нему с фланга.

— Он не глуп, — сказал Абу Дун, который стоял рядом с Андреем и наблюдал за происходящим в долине.

Это была жуткая картина. Они видели большое медлительное волнение и скольжение, протекавшее в полной тишине. Андрей то и дело с трудом напоминал себе, что это не тени и случайные передвижения, а люди. Люди, которые через несколько минут столкнутся и станут убивать друг друга. Его взгляд искал Дракулу и двух его зловещих спутников. Они ехали во главе среднего отряда. Две золотые искры, которые даже в быстро гаснущем вечернем свете было несложно разглядеть.

С трудом Андрей оторвал взгляд от этой картины.

— Что скажешь? — спросил он.

— Цепеш… — Абу Дун сделал соответствующий жест. — Он не дурак. Он вынудил Селика расколоть свои силы. На его месте я сделал бы то же самое. Только не могу понять, как Селик попался на эту уловку.

— Он внизу, а мы наверху, — сказал Влад. — Он не видит того, что видим мы.

Прошло еще несколько минут, в течение которых они в напряженном молчании следили за передвижением войск.

Андрей не видел, какой знак подал Дракула своим людям, но три длинные шеренги всадников, неспешно продвигавшихся до той поры, внезапно развернулись и ускорили темп. Тишина взорвалась. Из долины доносился теперь грохот сотен лошадиных копыт, и Андрей почти физически ощущал, как под ними вибрирует земля. Постепенно нарастающий, вселяющий страх воинственный клич из десятков глоток достиг его слуха.

Хотя турки и наблюдали за вражеским войском, но эффект от неожиданности маневра был огромный. Три группы воинов клиньями вторглись в самую середину турецкого лагеря, где намеревались соединиться. Они прошли большую часть своего пути, прежде чем противник понял, что надо оказать сопротивление. Считаные стрелы просвистели в сторону атакующих, часть из них достигла цели, но задержать наступление, не говоря уже о том, чтобы отразить его, не удалось. Воины Цепеша, словно огромным стальным кулаком, ударили по османскому лагерю и разгромили наспех выстроенную оборону.