В поисках Белой ведьмы - Ли Танит - Страница 35

• Предыдущая
• 35/83
• Следующая

Солдаты в доспехах, вооруженные мечами и луками, верхом на чистокровных масрийских лошадях, были пойманы врасплох дикими животными, которые сражались, применяя зубы и когти, когда другого оружия не было; казалось, они были одержимы бесами. Солдаты, которые спаслись, рассказывали о том, как животы ржущих лошадей раздирались голыми руками, как девочки двенадцати лет или даже младше с красными от крови волосами стаскивали на землю кричащих джердиеров, и облепляли их, как пчелы пролитый сироп. Те же, кто видел позже, что осталось в Саду фонтанов, дали новое название этой улице: Звериная тропа.

До этого происшествия хессекских голосов не было слышно.

Теперь же, когда Торговый город был до краев наполнен ими, текущими, как черные чернила, на Вселенский базар и появлявшимися внезапно, как сама смерть, на широких улицах Пальмового квартала, стало слышно, как они снова и снова кричали одно и то же:

– Шайтхун-Кем! Шайтхун-Кем! – А затем другой вой:

– Эйулло йей с'улло-Кем!

Я слышал это в Цитадели даже сквозь звон колоколов, и волосы мои вставали дыбом. Чтобы остаться в рассудке, мне понадобилась до последней капли вся моя былая решимость.

Затем, среди завываний, мы услышали более земные звуки – стук в Ворота Лисы и хриплые крики испуганных богачей.

Сорем стоял в комнате, которая выходила на колоннаду Двора секир, поглаживая свою собаку, а лицо его было лицом человека, закованного в кандалы, который слышит, как в соседней комнате пытают его женщину. Бэйлгар и Дашем, стоя возле него, рассказывали, что более семидесяти почтенных горожан прибыли к воротам гарнизона и умоляют Сорема спасти их, что было наивернейшим из всех сигналов. Сорем выпрямился и смотрел на нас.

– Теперь вы разрешаете мне выйти, вы, пять королей Бар-Айбитни? Теперь, когда город на коленях, я могу отложить свои учебники в сторону. Школа кончилась.

– Мой господин Сорем, – запротестовал Бэйлгар, – мы вместе об этом договорились, ради вашего же блага.

– Я никогда не соглашался на это, – закричал он. – Никогда, вы слышите?

– Тогда, Сорем, вам следовало отменять их приказы и делать то, что вы считали нужным, – сказал я от дверей. – Мы все – ваши преданные вассалы. Мы дали совет; вам выбирать – воспользоваться им или нет.

Он резко повернулся ко мне, и я подумал, что он сейчас подойдет и ударит меня по лицу, как сделала бы какая-нибудь девица, но он вовремя сдержался.

– Ваш совет, – сказал он, – ваш совет превосходен, но он не принимает в расчет человеческую жизнь. Мне сказали, что на улицах – горы трупов. – Значит, настал момент остановить это.

– Почему сейчас? Это можно было сделать два часа назад.

– Я напомню вам расписание. Целью промедления было выяснить количество хессекских оборванцев и направление их удара, показать, что император слаб и равнодушен, и выяснить в то же время, какой силой он обладает. Затем, Сорем, привести город к вашим дверям, чтобы он просил помощи у вас, а не у Храгон-Дата. Добившись всего этого, можно начинать действовать. На этом ожидание должно кончиться.

Он посмотрел на меня и сказал очень тихо:

– Вы начали это, Вазкор. Вы и закончите.

Я подумал: «Откуда все началось? С подарка Баснурмона, над которым можно только посмеяться? Или он догадывается, что я желаю его мать, и это – вечная мальчишеская ревность? Или, может быть, он никогда не видел огня и крови Вокруг себя, а эти потешные имперские воины были слишком нежны, чтобы закалить его для такой ночи?»

Вернувшись в Цитадель, я облачился в полную форму джердиера; я надел шлем с медными колечками и снова поднялся на стену.

Богатые господа Пальмового квартала толпились внизу, дорога поблескивала от их фонариков, вокруг них кучами лежало их добро – все то, что они смогли притащить сюда в узлах, в повозках, в руках челяди. Было даже несколько рабов-хессеков, которые выглядели такими же испуганными, как и их хозяева. Может быть, они были смешанной крови или не религиозны, но я бы на них не положился.

– Цитадель даст укрытие масрийцам, – прокричал я им вниз. – Я выступаю от имени принца Сорема Храгон-Дата, когда говорю, что ни один хессек не будет впущен.

– А что будет с городом? – завопил представитель толпы, дородный человек, на котором было много золота и рубинов. – Об этом заботится император. Джерды Малинового дворца уже сейчас, как мы слышали, делают все для вашей защиты.

– Один джерд! – закричал богач. Остальные повторили его крик. Да и тот, капитан, – визгливо выкрикнул он, – и тот уничтожен рабами! – Невероятно, – сказал я.

Множество народу заверило меня, что так оно и есть.

То, что я увидел, перевело мой гнев в веселье.

Хотя было ясно, что они не узнали меня в солдатской одежде, я сам узнавал то там то тут бывших моих пациентов, которых вырвал из рук неминуемой смерти от зубной боли и несварения желудка, и даже увидел под бахромчатым зонтиком от солнца мою разодетую любовницу из белого павильона.

Появился человек из джерда Денейдса и, торопясь, рассказал мне, что в пригородах на юге были замечены огни, которые указывали на местонахождение третьей группы хессеков. Ворота Лисы открылись, и увешанные драгоценностями беглецы, ругаясь и толкаясь, повалили внутрь Цитадели.

Человек с рубинами взобрался по лестнице на стену и появился рядом со мной.

– Где принц Сорем? Что, город должен превратиться в угли? Наверняка император велел ему вывести джерды из Цитадели для нашей защиты.

– Мой господин, – заговорил я медленно, чтобы он ничего не упустил, – принц Сорем не пользуется доверием своего отца императора. Возможно, вы слышали разговоры о заговоре против принца, составленном наследником Баснурмоном при попустительстве императора.

Я был уверен, что он слышал об этом. За последние два дня мы постарались распространить правду по всему городу, пользуясь платными осведомителями, которые могли пустить любой слух, как истинный, так и ложный.

– Как бы то ни было, тронутый мольбами Бар-Айбитни, а не по ленивой просьбе своего царственного отца принц собирает силы, чтобы сокрушить хессекских оборванцев. Рубиновый целиком проглотил мою историю. Я поклонился и спустился по лестнице. Во дворе у ворот и в прилегающих дворах строились джерды, радуясь возможности приняться, наконец, за дело. Я разглядел Бэйглара, Дашема и остальных, выезжающих в окружении своих капитанов. Я подумал: «Если сейчас Сорем не появится, он потеряет все». Но вот появился и он.

Он выехал во двор в полном боевом облачении, на белом жеребце, покрытом белой попоной, как старый масрийский мираж – человек-лошадь в темно-красном свете факелов. Никому бы и в голову не пришло, что несколько минут назад он бушевал, как рассерженный ребенок.

С самого начала мы договорились, что я поеду с ними. Моя роль была основной, – то, что я решил сделать и отчего у меня пересыхало во рту, когда я понимал, что отступать некуда. Один из джердиеров вывел мою лошадь, белую Стрелу, которого сегодня днем подарил мне Сорем, а казалось, это было годы назад. Я вскочил в седло и увидел, что Сором поставил своего коня передо мной.

– Вазкор, – сказал он. – Вы простите мне мою глупость? Я, не подумав, говорил с человеком, чей совет я ценю и чье суждение принимаю без спора. Поймите, мой дед основал этот город. Мне не нравится, что он рушится вокруг меня, пока я отсиживаюсь в укромном месте.

Мне показалось, он просил у меня последнее прощение. Или я у него?

– Вы не сказали ничего такого, о чем бы я вспоминал со злобой, Сорем Храгон-Дат.

Богатые горожане столпились на стене, чтобы посмотреть, как выезжаем мы, спасители города и их золота. Ворота стояли нараспашку; с площадки над ними неслись звуки медных рожков. Джерд – прекрасное зрелище, а о пяти джердах можно сказать, что это зрелище в пять раз прекраснее. Я ехал с Соремом впереди, и мое сердце билось медленно, как во сне.

Я пристально смотрел на них, на проходящие медные легионы, на игру света на белых мечах и кроваво-красной коже, как маг-священник на старой фреске на стене храма смотрит на мир сквозь магический кристалл. Несмотря на то что во рту у меня пересохло – ведь я шел к Старому Хессеку, – казалось, мой страх не имел отношения ко мне.

• Предыдущая
• 35/83
• Следующая