Убить мертвых - Ли Танит - Страница 36

• Предыдущая
• 36/43
• Следующая

Спустя несколько минут после того, как солнце беззаботно подожгло горизонт и скрылось с небосклона, Сидди Собан очнулась на огромной кровати с пологом цвета воронова крыла. Одна.

Дымчато-розовые закатные тени не оставили следов на комнате. По мере того, как сгущались сумерки, из небытия проявлялись мебель, стены, мысли. Сидди села на холодных простынях и поняла, что Миаль, который только что, когда первые отсветы зарождающегося дня заставили их разомкнуть объятья, был рядом — исчез. И не просто исчез. Излишняя подозрительность, свойственная Сидди в ее теперешнем состоянии, немедленно переполнила ее сердце дурными предчувствиями.

Парл Дро явился в Тиулотеф, и Миаль отправился ему навстречу.

Миаль — сообщник Дро. Может быть, даже ученик.

А она, одинокая и потерянная, бросилась в объятья менестреля и предала самое себя. Когда она рассказывала ему свою тайну, то испытывала мрачное наслаждение. Но это был неразумный поступок.

Глупо думать, что смерть всех делает родными. Миаль хранит верность своему хозяину, Парлу Дро. Даже мертвый, он будет помогать ему и встанет против нее.

Перед глазами Сидди встало милое полудетское личико ее сестры под водой, раздувшееся от удушья. Вот почему ей, Сидди, чудится, что она тоже умерла — ей просто хотелось оказаться на месте сестры. Глупо, ведь она-то жива. Колодец, река — нет, она жива. Это Миаль мертвец. Мертвец, который заманил ее в этот странный город.

День прошел так быстро. Почему ей никак не удается вспомнить его?

Где-то на улицах играла музыка, нежный перезвон колоколов служил проводником в темноте. Капля цвета бледного миндаля повисла за окном, скользнула прочь, на ее месте появилась другая. Сидди вспомнила шествие, во главе которого ехал на коне здешний граф или герцог. Беззащитная и одинокая девица благородного происхождения должна обратиться к нему с мольбой о покровительстве. Тогда убийца не посмеет ее тронуть. Наоборот, она сможет просить об отмщении. Дро убил ее сестру. Да, Сидди преследовала его, чтобы отплатить злодею по заслугам. И теперь она добьется своего. Должна добиться.

Она вскочила с кровати и пробежала сквозь закрытую дверь, не заметив ее, вниз, по странно безлюдным лестницам и коридорам, на залитые черным светом улицы.

Шествие катилось по широкой улице. Фонари и свечи висели над ней, как бледные плоды, но процессия накатывалась, как грозовая туча, как темный ветер. Малиновые облачения и золотые мантии жрецов казались тусклыми, словно под водой. Курились кадила, распространяя аромат благовонных масел. Мальчики в белоснежных одеждах высокими голосами выводили песнопения под звон колоколов. Прокатился экипаж, запряженный лошадьми с остекленевшими глазами, и еще один, и еще. Граф или герцог ехал, окруженный воинами в кольчугах, развевались зеленоватые плащи.

Там, где широкая улица упиралась в другую, была каменная лестница, по которой можно было спуститься к перекрестку с проезда уровнем выше. Сидди стояла на ступеньках, прямо и горделиво, и ждала.

Пока мимо шествовали жрецы и ехали экипажи, она отбросила назад волосы, кое-как причесав их пальцами. Когда показались кольчужники, Сидди стала разглядывать их, пытаясь высмотреть тех, кто напал на нее прошлой ночью. Но оказалось, что их черты почти невозможно вспомнить. В праздничной толпе все лица казались подернутыми дымкой. Даже лицо графа или герцога, что ехал в богатом одеянии посреди своей свиты. Он казался безликим и невыразительным, словно вытканный на старом гобелене.

И все же...

— Господин! — закричала Сидди, вскинув свои маленькие ладони. — Я взываю к вашему милосердию! Господин, выслушайте меня!

А потом, через несколько ударов сердца, она поняла, что процессия не замедлила хода, и никто не обратил на нее внимания. Перепугавшись и оскорбившись одновременно, Сидди обиженно вскрикнула и бросилась по лестнице вниз, к ближайшей лошади. Сперва ей никак не удавалось поймать коня, будто его и не было. Затем ее чувства прояснились, и она ухватилась за лошадиную гриву и ногу всадника. Запрокинув голову, она к тому же признала в нем одного из вчерашних задир.

— Сэр, — жалобно проговорила она, — умоляю. Пожалуйста, выслушайте меня.

Всадник посмотрел вниз, но увидел Сидди не сразу, будто пробудился от загадочного сна наяву. Если он и вспомнил, что произошло между ними прошлым вечером, то ничем этого не выдал. Он попытался оттолкнуть ее.

— Сэр, — продолжала молить Сидди. — Я благородного происхождения. Мне нужно поговорить с вашим повелителем. Я должна предупредить его. Он в опасности.

— О да, — сказал всадник в кольчуге. Красный самоцвет сверкал зловеще, как тогда, в лесу, когда рыцарь обрушил на нее свой ужасный меч. Как тогда, когда меч этот загадочным образом не причинил ей вреда. — Все так говорят — позвольте, мол, поговорить с повелителем, всего пять минут. У нас существуют наказания для тех, кто мешает шествию.

Сидди, как безумная, вцепилась в гриву и в сапог всадника. Толпа подхватила ее. Всадник перестал отталкивать Сидди, но посмотрел на нее искоса и недобро.

— Вы не понимаете, — твердила она. — Сюда идет один человек. Он убийца. Он вас всех погубит.

— Иди-ка сюда, — всадник подхватил ее и усадил на лошадь перед собой. Точно так же он сделал и в прошлый раз. Неужели он ничего не помнит? — Я могу убить его первым, — сказал он.

— Да. Этого я и хочу.

— А чего еще ты хочешь?

— Поговорить с вашим господином.

— Ты пришлая. Тебе не положено говорить с герцогом.

— Я — Сидди. Вы не помните меня?

— Это Тиулотеф. Я не могу помнить каждую девицу, которой кивнул, проезжая по улице.

Странно — чем больше она говорила с ним, тем больше он становился похож на человека. Да и всадники вокруг них стали не столь неразличимы. Теперь они хохотали над чем-то своим или горделиво смотрели по сторонам. Лошади фыркали. Даже колокола зазвучали громче. Сидди стала было вертеть головой, но всадник легонько ударил ее, осаживая. Вопрос вертелся у нее на языке, она больше не могла его удерживать, хоть и боялась произнести вслух:

— Человека, который идет сюда, зовут Парл Дро. Вы когда-нибудь слышали, кто такой охотник за призраками?

Случилось странное. Сидди говорила тихо, но едва ее слова слетели с губ, их как будто что-то подхватило и усилило. Они расцвели, заполнили, окутали всю улицу, стены домов, даже глухое небо, словно стайка испуганных птиц выпорхнула из клетки. И непрекращающееся шествие вдруг замерло, точно окаменело. Всадники застыли в седлах, лошади — со вскинутыми головами. Хор мальчиков умолк, а колокольный звон будто ветром сдуло. Сидди задрожала — или ей только казалось, что она дрожит. И тогда у нее за спиной раздался голос — заговорил человек с лицом, будто вытканным на гобелене. Гобелен треснул.

— Приведите ее ко мне.

Всадник, в седле которого она сидела, развернул лошадь и поехал сквозь толпу, замершую в живописных позах, как на картине. Никто не смотрел на них. Если кто-то и моргнул, если и шевельнулась на ветру бахрома, если и щелкнули четки — наверное, это ей лишь почудилось. Во всем городе не раздавалось ни звука.

Герцог Тиулотефа сурово смотрел на Сидди.

— Кто ты?

— Собан. Сидди Собан.

— Никогда не слыхал этого имени.

Ей вдруг стало холодно и очень, очень одиноко. Одна, в незнакомом городе, без друзей, и не к кому обратиться за помощью, если что-то случится...

— Я хочу предупредить вас. Сюда идет странник, который...

— Да, — обронил герцог. Он был как тряпичная кукла. Его лицо выглядело теперь совершенно недоделанным, казалось, что вот-вот весь он, с головы до ног, развалится на лоскутки, которые потом соединятся во что-то иное.

Сидди захотелось домой, захотелось, чтобы не надо было чего-то бояться, кому-то мстить. Ей разонравилось быть героиней романа. Она жаждала какого-то непонятного, неясного умиротворения. Ей не хватало ответа на вопрос, который она не умела задать. Но Миаль... Миаль и Парл Дро...

• Предыдущая
• 36/43
• Следующая