Повелитель гроз - Ли Танит - Страница 19
- Предыдущая
- 19/91
- Следующая
Не дожидаясь ответа, Орклос развернулся и поплыл к входной двери, а двое пажей побежали следом.
Весь день Ральднор бродил по улицам, охваченный унылой и тревожной тоской. Сначала он мог думать лишь об Аниси и том ошеломляющем миге, когда его разум, казалось, раскрылся ей навстречу. Если бы только… о, богиня, если бы только… А вдруг эта Аниси — его ключ? И все же, глядя на то, как свинцовый закат сжимает в тисках вечернее небо, он снова обратился мыслями к приемной матери, Эраз, и от этих мыслей ему делалось все больнее и больнее. Как ни абсурдно, но он чувствовал, что покинул ее. «Я должен найти ее», — подумал он, толком не зная, кого представляет себе — Аниси или Эраз.
Он дал себе слово оставить свои медяки на столе Орвана и уйти, но тут же взял это слово обратно.
Ночью он без сна лежал на своем тюфяке, слушая унылый волчий вой, который временами, казалось, подходил к самому дому. Он вспомнил предостережение Орвана о том, что в холода дикие звери приходят в город.
«Может быть, она снова придет утром, как сегодня. Может быть. Может быть», — не переставал он надеяться.
В конце концов он поднялся с тюфяка и спустился в зал. May, лежавшая перед камином, приоткрыла щелки опаловых глаз, и он почесал ее между ушей, все еще не в силах подавить невольной реакции на ее род. Они относились друг к другу с вежливой опаской.
Прошло еще какое-то время, прежде чем он осознал, что не один в комнате. Как и прежде, это было слабое, похожее на шелест крыльев мотылька движение, которое выдавало присутствие Йахейля Элирианского. Он сидел на скамье Раса, темные волосы почти скрывали восковое лицо.
— Ральднор, — еле слышно произнес он, и от этого шепота по спине Ральднора прошел холодок.
— Йахейль, — отозвался он.
— Сегодня ночью пути звезд странны. Человек, которому ведом страх, — кто сможет успокоить его?
Ральднор дернулся, услышав эти невыразительные слова, но внезапно на него навалилась страшная сонливость.
— В предсказаниях бывают ошибки, — пробормотал он, но Йахейль не обратил на него никакого внимания.
— Это ее рук дело. Ашне'е. Она протягивает руку сквозь время и будоражит мир.
«Он чудак или попросту безумец», — подумал Ральднор, впрочем, без всякой убежденности. Йахейль продолжал что-то бормотать — сонно, успокаивающе. В мозгу Ральднора точно кружил настойчивый мохнатый шмель.
— Иногда рождаются светловолосые девочки с лицом Анакир, и судьба их всегда предрешена заранее. Повелитель Гроз взял ее из храма, провел с ней ночь и умер. Драконы забрали ее в свой город, который зовется Корамвис. Она произвела на свет дитя. Чье дитя? Короля? Или лорда-советника? Толпа растерзала ее, а о ребенке до сих пор ничего не известно…
Йахейль сложил бледные ладони и затих. Он видел, что гость заснул. О чем он говорил? Он не мог этого вспомнить. В Элире хотели, чтобы он постиг тайны оккультных наук, хотели разрисовывать ему глаза, заставлять поститься и вдыхать благовония, чтобы он падал и в бессознательном состоянии рассказывал им о царствах духа. Но Йахейль оказался проворнее и однажды ночью сбежал из Элира в страну Змеи, откуда происходила его мать.
Припомнив это, он собрал со стола какие-то чертежи и, неслышно выйдя из зала, поднялся на башню, к своим звездам, оставив пришельца мирно спать внизу.
Дом Йир-Дакана располагался в верхнем квартале города — такое же нагромождение потемневших от непогоды каменных глыб, как и прочие, но, в отличие от них, ярко освещенный. Над портиком висел алебастровый фонарь, отблескивавший на позаимствованных откуда-то медных стойках ворот — бесформенных столбах высотой в восемь футов, увенчанных капителью в виде жутко искаженного лица Зарока, оммосского бога огня.
— Вот этой мерзости они приносят в жертву своих детей, — пробормотал Орван.
Все они послушно приняли вызов Орклоса — даже Ральднор. Он и сам не знал, зачем здесь находится — разве что для того, чтобы еще раз увидеться с вчерашней девушкой. Когда они проходили между этих столбов в залитую светом переднюю, он смотрел, как она идет совсем рядом с Расом. Эта близость разозлила его точно так же, как и то, что она закрыла от него свой разум, ибо он чувствовал его, остро ощущал ее близость, но лишь так, как ощущают что-то надежно запертое — например, закрытую на засов дверь.
Его мучил вопрос, кем эти двое приходятся друг другу. Определенно не любовниками, хотя Рас явно обожал ее — или более уместным было бы слово «боготворил»? В мозгу у него промелькнул образ Раса, смиренно преклоняющего колени перед алтарем и даже не помышляющего о том, чтобы прикоснуться к своему идеалу, — и другого мужчины с темной кожей виса, стаскивающего белую богиню с пьедестала и превращающего ее в женщину.
В передней ковырял в зубах привратник-оммосец. Древние камни стен оскверняла непристойная фреска, изображающая людоедство и половые излишества оммосцев.
Вошел Орклос со своей обычной усмешкой и глазами, полускрытыми тяжестью век.
— А, гости с Равнин. Мы ждем вас.
Он провел их в круглый зал, залитый винно-красным светом ламп в рубиновых абажурах. В центре комнаты возвышалась статуя Зарока, в ее разверстом чреве пылал огонь.
— Ты смотришь на бога пламени, — Орклос незаметно коснулся локтя Ральднора. — Наш обычай велит приносить жертвы Зароку, иначе он может разгневаться. Обычно мы отдаем ему юную девушку, поскольку в моей стране, как ты, наверное, знаешь, они не имеют особой ценности. Но теперь мы живем здесь и не практикуем подобных вещей. Народ Равнин может счесть этот ритуал оскорбительным.
Ральднор обнаружил, что бледен от гнева, и лишь признательность, которую он испытывал к Орвану, удержала его от того, чтобы наброситься на этого человека. Он уставился в пустоту и не произнес ни слова.
— А ваша Анакир разве не требует приношений?
— Анакир не просит ничего, потому что ни в чем не нуждается, ибо она — все, — натянуто ответил Ральднор расхожей храмовой сентенцией.
— Что за неприхотливая богиня! — деликатно усмехнулся оммосец, покачав головой.
За низеньким столом сидел тучный мужчина в алом одеянии, уже вовсю евший и пивший. По щелчку его пальцев Орклос подвел к нему Ральднора и Аниси.
«Как рабов на рынке», — подумалось Ральднору, и его ярость стала совсем нестерпимой. Но в этот миг он почувствовал еле уловимый трепет страха, исходивший от ее не защищенного разума теперь, когда наконец она стояла так близко от него. Страха не перед ним — перед Даканом. Толстяк негромко рыгнул и ухмыльнулся. Он был почти лыс, а его лицо и тело свидетельствовали о нескончаемых кутежах и излишествах. Его похожие на осколки льда глазки впились в Аниси, и Ральднор почти пожелал, чтобы тот протянул руку и попытался тронуть девушку, потому что тогда его самообладание с треском лопнет и он, скорее всего, прикончит этого мерзавца. Но жирные руки так и остались у тарелки.
— Добро пожаловать, Ральнар. И малышка Анси, — оммосский акцент превратил их имена в какую-то кашу. — Вы будете сидеть со мной. Молодой человек справа, а ты — слева.
Они сели. Орвана и Раса усадили напротив, после чего принесли еду. Орклос, распорядитель, кошачьей поступью расхаживал между слугами, покрикивая и раздавая оплеухи, если ему казалось, что они плохо работают. Их лица были непроницаемы, но Ральднор гадал, в какой же угол загнали их обстоятельства, если они вынуждены продать свои души этому человеку.
Обед был очень хорош — вдвойне хорош для того, кто вечно недоедает и вечно голоден, и теперь, приглашенные туда, где можно было наесться досыта, они набивали животы до отказа. Но Ральднора непрерывно мучил вопрос, какова будет расплата за это.
За едой не разговаривали. Наконец Дакан еще раз щелкнул пальцами, и последние блюда унесли. Вошли двое мужчин с полупрозрачной трехногой чашей, которую поставили рядом с Даканом. В ней плескалась какая-то смутно различимая мелкая водная живность.
Дакан поднялся и протянул руку. Орклос вложил в нее длинный узкий нож.
- Предыдущая
- 19/91
- Следующая
