Пиратика-II. Возвращение на Остров Попугаев - Ли Танит - Страница 48

• Предыдущая
• 48/68
• Следующая

Слава богу, никто не видел, как Королеву Морей Пиратику выворачивает наизнанку.

Наконец, подняв голову, Артия горестно подумала: «Мама, что ты скажешь об этом?»

Вдруг тошнота прекратилась, внутренности сами собой встали на место. И где-то глубоко, в пустоте прояснившейся головы, всплыли слова Эбада, которые он произнес в Черной стране. "Нет, Артия, тебя не стошнит. Ты как твоя мать. Такое случилось с ней один-единственный раз — когда она носила тебя.

Когда она носила тебя".

Все эти долгие месяцы Тинки Клинкер рыскал по кораблю, погрузившись в свои мысли, предметом которых, как правило, оказывались карты островов с сокровищами. Когда-то он был сам себе хозяин, занимал видное место в почетном ремесле контрабандной торговли, командовал мелкой сошкой — а теперь из него, Тинки, сделали сторожевого пса при этой мерзавке Голди. Сторожевой пес рядом с мелкой драной кошкой!

Он, разумеется, отдал ей карту, которую получил у торговца гусями. Тем самым он добился, чтобы она взяла его в плавание, и убедил сам себя в том, что рискованное путешествие затеяно не зря.

Но Голди… Она его сильно разочаровала.

Да, она безжалостна и коварна, он всегда это знал. Но где же ее хваленые хитрость и везение? Нету их и в помине, как ни крути.

Шляется по морям безо всякой цели, закатывает истерики, рванулась к островам Сциллы, спасаясь от франкоспанцев, потом зачем-то потащилась в Мароккайн — а затем захватила в плен мистера Феликса Феникса, великого художника. Теперь «Шквал» плетется вдоль африканийского побережья, а Голди, прославленная дочурка могучего Голиафа, еще не взяла на абордаж ни единого корабля, не обстреляла ни одного порта. На их судне нет ни грамма добычи, а она и не торопится идти туда, куда надо. К Острову Сокровищ.

Все, что ей хочется, решил наконец Тинки, — это измываться над людьми безо всяких причин да болтаться в трюме со своим мистером Фениксом.

Он ожидал от Голди хладнокровной целеустремленности, пусть даже разбавленной чванством. И если она по дороге убьет пару десятков человек — он не возражает. (Мистер Клинкер не имел ничего против убийства, при условии, что жертвой станет не он.)

Но вместо этого она мечтает — пусть остальные по своей тупости или со страху не видят этого, но он-то, Тинки, не слепой, — мечтает оказаться в объятиях Феликса.

Втюрилась, как дура (Тинки никогда ни в кого не втюривался и очень этим гордился), и целыми днями сидит и воркует со своим белокурым пленником, а остальные пусть катятся ко всем чертям!

К тому времени Тинки Клинкер уже предвидел, чем это может кончиться. Первый вариант — она просто утратит власть над командой и кораблем, особенно если этот болван мистер Нанн в конце концов потеряет терпение — или, не дай бог, если потеряет терпение мистер Ловкач. А второй (это еще хуже) — Голди просто наплюет на своих пиратов и сбежит с мистером Фениксом и всей добычей.

Тинк хорошо знал, что ему нужно делать. Он должен позаботиться о себе. Должен взять власть в свои руки.

В эту минуту из трюма вышла Голди. После шторма, слегка потрепавшего корабль, прошло двое суток, и с тех пор она спускалась к своему пленнику по пять раз на день. Вид у нее был понурый, мечтательный и даже — неужели? — ранимый. И на этот раз она даже не спрятала сэндвич, которым угощала Феникса, — а он, видать, отказался.

Тинк не мог взять в толк, каким образом этот парень подбил под нее клинья. Красотой взял? Обаянием? Вряд ли. Впрочем, какая разница?

Теперь за нее возьмется Тинк.

— Капитан!

— Чего?

— Можно мне?..

— Отвали. Мне некогда.

— Нет, капитан, я говорю серьезно. Это касается вашей жизни и чести — и еще сокровищ на Острове.

Он видел, как туман над ее втюрившимися мозгами постепенно рассеивается.

Малышка Голди обернулась к Тинки и резким толчком прижала его к корабельному поручню.

— Ладно, Клинки. — Опять она уродует его имя! — Что там у тебя?

Тинки опустил глаза.

— Мне больно говорить…

— Если не скажешь, станет еще больнее.

— Есть, капитан. Я знаю, вы умная женщина. Убеждался в этом не раз. Так что судите сами.

И Тинки достал из кармана ту самую карту, которую раньше отдал ей, карту, отобранную у гуся, карту с Острова Сокровищ.

Голди уставилась на нее, разинув рот.

— Какого черта…

— Нет, любезный капитан, я ее не сам стырил. Как вы могли подумать такое о бедном старом Тинке?

А в душе ухмыльнулся. Кто же еще мог ее утащить? Прежде чем стать контрабандистом, Тинки Клинкер считался весьма талантливым карманником. И так как Голди повсюду носила карту с собой, не доверяя самым надежным тайникам, стибрить ее для него было проще пареной репы.

— Значит…

— Капитан, я ее нашел. Я вам всё расскажу, только пообещайте, что вы мне руки-ноги не поотрываете.

Голди зашипела от ярости.

— Ты меня еще сам об этом попросишь! Выкладывай!

— Я ее нашел в трюме. Спустился взять немного грогу. Ну, сами понимаете, в долгом плавании тяжко без выпивки. И увидел там этого малого…

— Мистера Феникса.

— Да, его. Он спал как убитый. А та карта, которую я вам дал в Ландоне… Я ведь ее хорошо знаю. Так вот, она торчала у него из кармана. — Голди окинула его странным взглядом. Пан или пропал? Тинки торопливо продолжил: — Ну да, да, признаюсь, я залез к нему в карман. Думал, вы не станете возражать. Хотел, если найду что-нибудь стоящее, сразу вам подарить. Потому что у вас-то самой до этого наверняка руки не доходят…

— Вы обчистили карманы мистера Феникса, пока он спал, и нашли карту, которую он каким-то образом стащил у меня?!

— Вот именно. Читать я не умею, но эту карту по рисунку сразу опознал, — добавил Тинки, скромно потупив глазки. — Видать, он ее вытащил, пока вы его колошматили. Ведь даже такая шустрая леди, как вы, не может уследить за всем, когда колотит человека.

Голди опять толкнула Тинка так, что он чуть не вывалился за борт. Но пока он катался по палубе, хватая воздух ртом, его душа пела от счастья. Купилась!!!

Она и вправду поверила. Мужчины, среди которых прошла вся жизнь Голди, были либо негодяями, либо хлюпиками. И никому из них она не могла доверять.

Оказывается, и Феликс не лучше других.

Она вспомнила, как много раз за последние дни находилась рядом с ним, угощала водой или вином из «Поющего барсука», давала поесть — а когда он во время шторма упал в обморок, даже заключила его в объятия…

А он всё это время — играл.

Артия, как и ее чокнутая мамаша, была актрисой. И Феликса тоже выучила играть.

Голди корчилась от боли. Ее жестокое сердце взорвалось, как перегретая пушка, осыпав душу осколками раскаленного металла.

Она только один раз оглянулась на Тинка.

Он увидел ее лицо. Малышка Голди уже не походила на злобную, но красивую кошечку. Она превратилась в голодную, хищную пантеру.

Ник Нанн на квартердеке тоже заметил эту перемену и встревожился. Таггерс и Ловкач удивленно вытянули шеи. Но они не могли угадать, что творится у нее в голове — она и сама этого не понимала. Мечась в горниле жгучей боли и ярости, Голди еще раз пожалела, что с нею нет бывшего первого помощника — мистера Зверя. Он один хранил ей верность. И подвел ее только однажды — на Острове Сокровищ. И… и не так!

Лежа на палубе, Тинки делал вид, будто скулит от боли. Но в душе поздравлял себя с удачно проведенной операцией. Теперь у Голди будет только одна цель — добраться до Острова. А этот Феникс, можно считать, уже труп.

Это место находится ниже Гвинейского побережья, выше мыса Доброй Надежды — точнее указать нельзя. Оно не отмечено ни на одной карте. Среди леса на берегу прячется тропа, вымощенная бревнами, она выводит на поляну, к сине-зеленому пруду. А на поляне стоит длинный деревянный сарай, и к его двери криво приколочена вывеска. Яркие буквы на суровом полотне гласят: «Оптека».

• Предыдущая
• 48/68
• Следующая