Пиратика-II. Возвращение на Остров Попугаев - Ли Танит - Страница 27

• Предыдущая
• 27/68
• Следующая

Это пройдет.

Уолтер погладил отрез серебристой парчи, висевший среди вуалей и полотен всевозможных оттенков серого и розового.

— Как хорошо смотрелся бы камзол такого цвета на… гм… Феликсе, — пробормотал он и покраснел.

Артия, приподняв брови, ответила:

— Нет нужды тратиться на него. Вот и отлично, сэкономим деньги.

На задворках трех извилистых переулков приютился кабачок со странным названием «Поющий барсук». Феликс никогда не слыхал об этом заведении. Именно здесь Белладора и Льюис должны были встретиться со своим ученым другом де Веселье.

— Я его знаю под именем Веселый Роджер. — Белладора улыбнулась Феликсу, и он ответил ей тем же. Она была великолепна. Ему так нравилось смотреть на нее, рисовать ее. Только на рисунках всегда получалась Артия.

Артия не могла соперничать с ней в красоте. Его жена вообще не была красавицей. Но какое у нее лицо, какая осанка! Упрямая, неправильная, трудная, неуступчивая, даже сумасшедшая… Будь она здесь…

Феликс постарался выкинуть из головы мысли об Артии.

Войдя в таверну, они оказались в просторном зале с низким потолком. Стены, выкрашенные в грязновато-желтый цвет, потемнели от табачного дыма, запаха кофе и времени. Повсюду, как во всех тавернах мира, выпивали моряки и пираты. Мароккайнские торговцы, чьи караваны каждый день приходили на рынок, сидели за какой-то игрой с разноцветными фишками на длинной сланцевой доске, с наслаждением вдыхая табачный дым. По полу гуляли куры. А в дальнем углу, в большой позолоченной клетке с раскрытой дверью, место птицы занимал странный зверь. На миг Феликс забыл об Артии.

— Что это такое?

— Барсук, мистер Феникс, — ответила Белла. — Принадлежал одному моряку из Ангелии, который и выучил его петь. Смотрите, вот он.

Барсук выкарабкался из клетки и, стуча когтями, заковылял к ним, склонив узкую, как у змеи, черную морду с белой дорожкой посередине. Полоска казалась ненастоящей, будто мелом провели.

Посетители таверны гладили барсука, когда он проходил мимо. Кто-то угостил его куском граната, и зверь радостно зачавкал.

Потом он уселся на пол перед Беллой, Феликсом и Льюисом — и запел. Пение его было довольно мелодичной чередой писков, присвистов и своеобразных смешков.

Льюис пришел в восторг. Феликс вытащил из кармана блокнот и принялся зарисовывать барсука вместе с продетым в его левое ухо золотым кольцом.

Песня закончилась. Слушатели смеялись и аплодировали, бросали солисту кусочки мяса и фруктов. Тот радостно ковылял за угощением.

«Надо рассказать Артии, она позабавится… Нет. Я больше никогда ничего не расскажу Артии».

Они сидели в кабинке, пили мандариновый арак и сладкий мятный чай. Наконец пришел мистер Веселый Роджер. Человек он оказался серьезный, с роскошными усами, которых не устыдился бы и сам Вускери.

Он, Белл и Льюис разговаривали в основном по-франкоспански. Феликс, плохо понимавший этот язык, принялся рисовать посетителей таверны. Заполнял листы бумаги и рвал их в клочки, только чтобы не думать.

Потом Льюис и Веселый Роджер отошли в уголок и сосредоточенно заговорили по-арабийски.

Белладора подняла глаза на Феликса.

— Они обсуждают подробности. Всё хорошо. Так что, сэр, сегодняшний день в моем распоряжении. Может быть… — Феликс взирал на нее без всякого выражения. — Понимаю, — усмехнулась Белладора.

— Нет, девочка моя, не понимаете. Откуда вам понять. Но…

— Вы хотите сказать, что я очаровательна, но вы не можете выбросить из головы мысли о жене.

Феликс тяжко вздохнул.

— Да. Белла, вы прекрасны, и мое место — у ваших ног. Но… Но…

— Не переживайте, мой милый, — остановила его Белла. — Я это поняла еще утром. Что вы будете делать?

— Не знаю.

— Предлагаю вот что — вернитесь и возьмите ее штурмом.

— Штурмом? Артию? Вы шутите.

— Ну, тогда похитьте. По-пиратски.

— Каким образом? — с горечью проговорил он. — Нам никогда не удается прийти к согласию. Она не может найти счастья на суше, а я не могу найти его на пиратском корабле, пусть даже военном. За каждой волной мне видится чья-то смерть. И если она этого не понимает — значит, у нее вместо сердца камень.

— Жаль. Вы этого не заслуживаете, — промолвила Белладора. — Вы ведь такой красавчик!

Она потянулась к нему и ласково поцеловала в губы. Потом отошла к своим спутникам.

Через десять минут все трое пожелали Феликсу удачи и вышли из таверны, где весело распевал барсук. Феликс Феникс остался за столом один. Он сидел, опустив голову на руки, одинокий, опустошенный, среди недопитого чая, арака и рисунков.

Вкусный Джек вел свою жадную до зрелищ компанию к вершине горы, нависавшей над городом. Он, видимо, уже бывал в Танжерине. Кажется, нет на земном шаре такого места, куда не ступала бы его нога.

Артия скрепя сердце пошла с ними. Честный Лжец шагал рядом с Джеком, и она с холодным, отрешенным удивлением увидела, что Моди уселась на плечо к Честному. С головой уйдя в свои ссоры с Феликсом, она и не заметила, как началась эта невероятная дружба. Птица не подпускала к себе никого из команды, кроме Джека, и отчаянно клевала всякого, кто пробовал ее коснуться. (Уолтера и де Жука она довела до слез.)

Начало этому поразительному союзу положил Честный. Однажды он зашел в камбуз, чтобы передать Джеку приказ Артии. Заметив Моди, восседавшую на большом круге сыра, он подошел прямо к ней.

— Она никому в руки не дается, мистер Честный, только мне. Мы с ней давние друзья. Смотри, как бы она на тебя не набросилась. Одному типу из Австрайлии моя малышка чуть глаз не выклевала.

Увидев, как Честный одним пальцем поглаживает попугаихе голову, Джек испугался. Моди раскрыла черный клюв и зашипела. Зашевелился черный, как у дракона, язычок.

— Осторожней, малый. Я тебе говорил.

Но Моди закрыла клюв, склонила голову набок и проворковала:

— Говорил. Говорил тебе.

Нельзя сказать, чтобы Вкусный Джек сильно радовался тому, что его кровожадная попугаиха положила глаз на Честного, но он, видимо, решил извлечь из этой дружбы как можно больше пользы. После происшествия в камбузе он иногда отдавал Моди на попечение Честному, когда сам был особенно занят готовкой. В такие минуты он, чертыхаясь, метался среди кастрюль над котлом, сыпал приправы и метал куски мяса, колдовал, будто седовласая сморщенная ведьма.

И вот теперь Джек, Честный и Моди возглавляли шествие к танжеринскому носорожьему рингу, а еще девять человек весело шагали следом. Артия, замыкавшая процессию, пыталась вспомнить, что Джек рассказывал об этом стадионе. И не могла. Впрочем, какая разница?

Ринг был окружен коричневыми стенами, такими же, как все в городе. Их опутывала паутина мандариновых ветвей. В вышине развевались красные с золотом флаги.

Внутри длинными рядами тянулись скамьи. Они обрамляли круглую арену, присыпанную светлым песком. В лучах солнца его белизна слепила глаза

— Ну что, Вкусный? На какую команду будем ставить?

— Ставь лучше на зверей, Уолтер.

Стадион был набит до отказа. Толпы зрителей свистели и галдели. Между скамьями вверх-вниз по многочисленным лестницам сновали продавцы чая и арака, фруктов и сладостей.

Запах мандаринов стал таким привычным, что Артия перестала его замечать.

Джек помахал рослому человеку, облаченному в живописное, но чистое тряпье.

— Ребята, это Трапа Харапо. Он носит лохмотья в знак того, что всегда честен с клиентами, заключившими с ним пари, и потому не зарабатывает на ставках никаких денег. Верно?

Трапа Харапо ответил скромной улыбкой. У него было несколько золотых зубов, золотое ожерелье на шее и кольца на руках.

— Кто сегодня выступает? — поинтересовался Джек. Трапа Харапо достал список. Джек кивнул. — Ставлю на команду Зенобиуса.

Происходящее казалось Артии сумасшедшим сном. Но она не опустилась до того, чтобы просить разъяснений. Сквозь ароматы моря, фруктов и нуги пробивался отчетливый запах животных. Судя по названию стадиона, это должны быть носороги. Что здесь произойдет? Неужели люди станут… сражаться с носорогами?

• Предыдущая
• 27/68
• Следующая