Книга оборотней - Бэринг-Гулд Сабин (Сэбайн) "Баринг-Гулд" - Страница 7

Августин Блаженный^{11} в трактате «О граде Божьем» упоминает одну знакомую пожилую женщину, которая якобы умеет силою колдовства превращать людей в ослов.

В осла с помощью чудесной мази превращается и главный герой замечательного романа Апулея^{12} «Золотой осел».

Следует отметить, что особенное распространение ликантропия получила в Аркадии. Возможно, это было обусловлено рядом причин. Местное население активно занималось сельским хозяйством, разводило скот, а волки наверняка наносили стадам существенный урон. Чтобы избавиться от напасти, пастухи приносили в жертву богам, скорее всего, младенцев, о чем косвенно свидетельствует миф о Ликаоне. По-видимому, в мифе нашел отражение факт человеческого жертвоприношения, который ассоциировался с именем царя, положившего начало такому обряду.

Однако, с другой стороны, сюжет этого мифа слишком широко известен, чтобы рассматривать его в сугубо историческом контексте и связывать с конкретным событием, происшедшим в определенной местности.

В прошлом почти весь мир верил в оборотней, а кое-где эта вера оказалась настолько сильна, что сохранилась и поныне. Вряд ли скандинавские вервольфы поддерживали непосредственную связь с оборотнями Аркадии. Очевидно, мы имеем дело с очень древним суеверием, одинаково глубоко укоренившимся в умах викингов, тевтонов и греков задолго до рождения царя Ликаона. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к литературе Древнего Востока, где подобные сюжеты также весьма популярны.

В Норвегии и Исландии когда-то жили люди, которых называли eigi einhamir (букв. «меняющие шкуру»). Предания о них явно имеют языческие корни. Как гласят легенды, эти люди могли менять свое обличье и становиться самыми разными существами. Их тело после превращения — «другая шкура» — ничем не уступало их исходному облику и даже называлось точно так же — hamr. В древнескандинавском языке имелись специальные слова и выражения, обозначавшие, например, процесс превращения оборотня, «смену шкур», — at skipta hömum или at hamaz, а также путешествия и деяния оборотня — hamför. В результате превращения оборотень приобретал сверхъестественные способности — его физическая сила удваивалась, а то и утраивалась, он обретал ловкость и хитрость того зверя, в которого превратился, и отныне назывался hamrammr.

Изменение облика происходило по-разному. Иногда человеку оказывалось достаточно накинуть на себя шкуру животного, чтобы тотчас превратиться в него. В других случаях душа оборотня на время переселялась в зверя, оставив человеческое тело в состоянии каталепсии, ничем не отличимой от смерти. Тело зверя либо заимствовалось, либо специально создавалось для превращения. Был и третий вид оборотничества: некоторые колдуны, ни в кого на самом деле не превращаясь, при помощи особых заклинаний могли вызывать галлюцинации у окружающих, так что те начинали видеть вместо них зверей, птиц или любые другие объекты.

Единственный способ узнать «сменившего шкуру» (eigi einhammr) в зверином обличье — посмотреть ему прямо в глаза, потому что лишь взгляд после превращения остается неизменным. «Сменивший шкуру» подчиняется инстинктам животного, в облике которого пребывает, сохраняя при этом человеческий рассудок, а значит, может все, на что способно его звериное тело, и все, что замыслит его человечий разум. Такой оборотень летает, как птица, плавает, как рыба, а если превратится в волка, то отправляется на охоту — gandreið, и тогда горе любому, кто попадется на его пути.

Давайте рассмотрим все три вида оборотничества на конкретных примерах из скандинавских источников. Фрейя^{13} и Фригг могли облачаться в соколиное оперение и летать всюду в образе соколов. По преданию, Локи^{14} однажды взял оперение Фрейи и обернулся соколом, но его выдали глаза — в отличие от птиц, Локи не мог не моргать, к тому же во взгляде его всегда читались хитрость и злоба. В «Песни о Вёлунде» (Vœlundar kviða) находим следующий эпизод:

В предисловии к «Песни» Сэмунд Мудрый^{16} вкратце пересказывает читателю ее содержание: оказывается, что эти три девы были пойманы, когда сняли с себя лебяжье оперение и, следовательно, утратили способность летать.

Подобным же образом для оборотничества использовались волчьи шкуры. Например, в «Саге о Волсунгах» есть такой сюжет:

«…Надо теперь сказать о том, что Синфьотли показался Сигмунду слишком молодым для мести, и захотел он сперва приучить его понемногу к ратным тяготам. Вот ходят они все лето далеко по лесам и убивают людей ради добычи. Сигмунду показался мальчик похожим на семя Волсунгов, а считал он его сыном Сиггейра-конунга и думал, что у него — злоба отца и мужество Волсунгов, и удивлялся, как мало он держится своего рода-племени, потому что часто напоминал он Сигмунду о его злосчастии и сильно побуждал убить Сиггейра-конунга.

Вот однажды выходят они в лес на добычу и находят дом некий и двух людей, спящих в доме, а при них толстое золотое запястье. Эти люди были заколдованы, так что волчьи шкуры висели над ними: в каждый десятый день выходили они из шкур; были они королевичами.

Сигмунд с сыном залезли в шкуры, а вылезть не могли, и осталась при них волчья природа, и заговорили по-волчьи: оба изменили говор. Вот пустились они по лесам, и каждый пошел своей дорогой. И положили они меж собой уговор нападать, если будет до семи человек, но не более; и тот пусть крикнет по-волчьи, кто первый вступит в бой.

— Не будем от этого отступать, — говорит Сигмунд, — потому что ты молод и задорен, и может людям прийти охота тебя изловить.