Героиня мира - Ли Танит - Страница 51
- Предыдущая
- 51/123
- Следующая
Я сидела, обрывая зубчатые края бумаги.
Моя экономка со всем управится. Мне нужно будет только присутствовать, улыбаться, да вспомнить, как вести беседу с горожанами.
И наконец я дочитала последние строки. По ее предположениям, мне ничего не известно о ходе войны. В городе только об этом и говорят, но известия успели наполовину устареть. Сообщают, что Альянс Чавро, воодушевленный незначительной победой над этим простофилей, Длантом, поднялся с оружием в руках и оказывает сопротивление, а бунтовщики юга нащупывают другие слабые места империи. (Теперь стиль ее стал резче. Быть может, это — дополнительная предосторожность, ведь письма ко мне могли перехватить — разве я не южанка?) Естественно, половина легионов, подобно стаям диких гусей, уже помчались на юг и на восток. Говорят, скоро в бывшей столице не останется ни одного приглядного мужчины благородного происхождения.
«Пришлите ответ с моим посыльным. Ему велено отправиться в обратный путь с заходом солнца, но, по-видимому, он еще пробездельничает в какой-нибудь придорожной таверне. Если Вы согласны меня принять, я приеду к празднику Уртки».
Дата празднества в честь бога в медвежьем обличье менялась из года в год, в этот раз оно выпадает позже по календарю, чем в прошлый. Я знала об этом, и все же при одном упоминании у меня резко сжался желудок. Лишь однажды довелось мне видеть, как отмечают этот день, среди факелов в палатке генерала Дланта.
Неужели она нарочно выбрала такую дату, чтобы вывести меня из равновесия?
Прежде я надеялась найти в ней друга. И она превосходно играла эту роль. Может, так будет и в дальнейшем. Или близится час расплаты?
Прибыли три экипажа. Второй был набит лишь багажом, третий лишь слугами. Из кареты, возглавлявшей кортеж, вышли две дамы, затем Воллюс и два господина; один из них, весьма зрелых лет, чуть не упал, споткнувшись о поводок огромного полосатого кота.
Экипажи сопровождали скакавшие верхом два офицера кронианской армии и их денщики, все в черной форме с различными ремнями, полосками, эполетами и галунами золотого и серебряного шитья.
Я почувствовала себя ребенком, неловким и застенчивым. И вдобавок раздраженным. Эти люди хлынули на меня потоком, устремившись вверх по лестнице, на веранду, рассыпая кругом себя приветственные возгласы, словно никчемные букетики цветов, и даже кот прошелся когтями по колонне на веранде — разумеется, его остановили слишком поздно, — хотя какая разница, ведь волки уже оставили на них свои зарубки. Я попятилась, отступая в зал. Конюхи разгружали багаж. Стук копыт пробудил птиц и эхо среди придорожных сосен.
— А вот и Мельм! — воскликнула Воллюс. — Как поживаете, дражайший?
Она подала ему руку, беспрецедентный случай. Он согнулся над ней в поклоне, но не дотронулся до нее.
Роза в цветастом платье дожидалась под лестницей. Воллюс протянула к ней руки, и Роза, бросившись к ней, обхватила ее за запястья и стала их целовать.
Опершись на трость, пожилой принц сообщил, что его растрясло в дороге, и он с радостью поднялся бы в отведенную ему комнату теперь же. Вперед выступил Ковельт, он повел принца наверх. Второй принц (я не расслышала их имен) пожелал остаться, он застенчиво поглядывал на меня в алмазный лорнет, укрепленный на украшенной филигранью ручке.
Обе дамы, крашеные блондинки не первой молодости, кружили по залу, шумно восхищаясь галереей, балками и печью.
— Ну и громадина, — сказала Воллюс. — Когда вы начинаете ее топить?
— Пожалуй, мы сделаем это сегодня, — ответила я.
Мельм кивнул, потворствуя мне. Я ухватилась за этот кивок как утопающий за соломинку. Но Мельм и полюбил меня за ложь.
Кот вцепился когтями в ножку огромного стола.
— Голубчик! Как не стыдно! — прикрикнула на него Воллюс и натянула поводок.
— Смею заявить о своей невиновности, — послышался голос молодого человека.
Обернувшись, мы увидели в дверях на фоне дневного света и неожиданно хлынувшего дождя двух офицеров.
Тот, что был повыше ростом и имел чин квинтарка, отошел чуть в сторону; подобная скромность говорила о том, что этот человек наделен сильным эго или властью. Лица у обоих были гладко выбриты, а волосы отпущены по новой моде до самого воротника. Второй молодой человек, произнесший эти слова, был Вильс.
— Как видите, я привезла и старых друзей, — проговорила Воллюс с обычным лукавством в голосе.
Наверное, я побелела, а уж руки у меня, несомненно, стали словно лед. Вильс согнулся передо мной в таком поклоне, что принц с лорнетом не удержался от смеха. Вильс вышел вперед, опустился передо мной на колено, поднес мои руки к губам и поцеловал. Руки такие холодные, а его губы как огонь. Когда-то, много лет назад, нечто похожее происходило со мной. Затем он поднял на меня сияющий уверенный взгляд.
— Нет, принцесса, мы не представлены друг другу. Но я видел вас весной в Крейзе. Разве я мог позабыть вас? Что же до меня — вы наверняка и внимания не обратили.
— Нет, я помню, — ответила я. Он улыбнулся, приподняв брови.
— Принцесса, вы выдумываете, желая сделать мне приятное. Я рад!
— Право, к этим господам стоит отнестись по-доброму, — сказала Воллюс, становясь рядом со мной. — Они доставят меня в целости и сохранности на побережье Оксида, а потом им придется отправиться на войну. — Она скользнула взглядом мимо Вильса и посмотрела на человека, задержавшегося у дверей. — Принц Карулан, позвольте представить вам принцессу Аару Гурц.
Вильс тут же поднялся на ноги и отошел в сторону. Квинтарк направился к нам через зал, и наброшенный на плечи плащ из медвежьей шкуры с позолоченными когтями заколыхался на ходу. Его лицо походило на лицо статуи, вылепленное сильной, решительной рукой. Разве его черты могла скрывать борода? Глаза — сине-зеленые, как бирюза. Он отвесил мне легкий поклон. И даже я сообразила, что мне следует ответить тем же. Имя Карулан указывало на принадлежность к семье императора.
Мне не пришлось и палец о палец ударить. Течение жизни в доме совершалось с неуклонностью часового механизма, и стоило мне несколько дней назад высказать ряд робких пустячных предложений, как в проветренных, наполненных ароматом покоях для гостей уже распахнулись двери, а в банях неиссякаемым ключом забила горячая вода. Затопили печь; процесс разведения огня в ее брюхе, располагавшемся в подвале, совершался с некоторой торжественностью, а к заходу солнца внутри белого столба уже громко билось жаркое сердце, наполнившее теплом зал и прилегающие к нему покои. Слуги развешивали гирлянды из вечно-зеленых растений, розовых и темно-желтых хризантем, выращенных в горшках. О яствах и винах к обеду тоже позаботились. А я, хозяйка имения Гурц, могла бы самодовольно принимать на свой счет похвалы всему этому великолепию.
Когда сумерки сгустились, а окна посинели под стать стразам ювелиров, ко мне в спальню заглянула Воллюс.
Величаво ступая, она вошла, и все вокруг стало подвластно ей. Голова в парике покоится на подушке кресла возле камина, украшенные блестками черные легкие туфельки — на плите под очагом; она воцарилась в этих покоях. А кот бесшумно бродит по углам среди портьер, охотится на призрачных мышей.
Она завела разговор о погоде, о своих знакомых из Крейза. (Кот время от времени тихонько мяукал, изъясняясь на собственном языке.) Воллюс взяла немного винограду из моей вазы для фруктов.
— Теплицы Гурца?
— Да, госпожа Воллюс.
— Прошу вас, обойдемся без слова «госпожа». На то у вас имеется жуткая дама из верхних покоев. Госпожа. Очи мрака! Она тоже придет к обеду. Я помню ее с тех времен, когда ей было еще лет семьдесят с лишком, а я играла тогда на сцене. Однако скажите честно, маленькая пташка, весело ли вам тут живется?
Мне пора подать реплику?
— Моя благодарность…
— Оставьте. Мне уже заплачено. — Я посмотрела на нее. — Возможно ли, — смакуя слова, проговорила она, — чтобы у вас прибавилось хитроумия? Что ж. Это не имеет значения. Должна сказать, вам повезло, что вы уехали из города. Затеянная императором война потихоньку превращается в нелепость. Кто бы мог подумать? Недовольных миллионы, пока что они выжидают, но уже попахивает мятежом. Оказывается, чаврийцам удалось пробудить ото сна половину империи. А я обратила все свои деньги в золото и направляюсь к побережью. У меня есть маленькая хижина в порту Яст. В случае необходимости оттуда нетрудно будет выбраться. Однако, Аара, вы удивлены, как я вижу. Оборотом, который приняла война, или моей откровенностью?
- Предыдущая
- 51/123
- Следующая
