Героиня мира - Ли Танит - Страница 16
- Предыдущая
- 16/123
- Следующая
Третий из стоявших в ожидании пленников пошевелился, переминаясь с ноги на ногу. Он то ли вздохнул, то ли зевнул и на мгновение приподнял голову. Коричневая птица, насвистывая, сидела на ветке. Казалось, он разглядывает ее. Этот человек был Фенсер.
С тех пор, как я видела его в последний раз, внешность его почти не изменилась. Окруженные синевой глаза ввалились — получилась маска. Но он похудел. Волосы у него отросли, свалялись и чуть ли не почернели, а лицо покрылось щетиной, как у человека, начавшего отпускать бороду несколько дней назад. Очевидно, ему в какой-то момент удалось побриться. У его сотоварищей бороды уже отросли, как у их тюремщиков.
Он стоял, наблюдая за птичкой, пока та не улетела.
И тогда дерево затрещало, закричало и повалилось; по всему лесу, как пузырьки в шипучке, устремились вверх бабочки. Кронианцы пролаяли приказы на своем языке. Их псы поднялись на ноги с ленцой, однако в то же время зарычали. Все пленники принялись за работу: они обрубали ветви дерева и расчленяли его тело, как грабители могил, уродующие труп, и Фенсер оказался одним из них.
На мне было надето зеленое платье, я прижималась к дубу — он не заметил меня. Никто из них меня не заметил.
А я окаменела.
Я не могла сойти с места, пока все дерево не разрубили на куски, не погрузили их частично на салазки, а частично на собственные плечи и не унесли прочь. Когда прогалина совсем опустела, я очнулась. Я оторвалась от ствола дуба. Я пошла обратно по коридору, увешанному теперь длинными текучими тенями. Попадая каблуками на камешки, подворачивая ноги, задевая запястьями за шипы. Я не смотрела, чтобы не видеть. Голоса черных дроздов и соловьев звенели, выводя мелодии, но я не слушала их больше, не слушала совсем.
Гурц встретился со мной в беседке, я вела себя послушно. Он пришел поздно. Солнце клонилось к закату, розовый анилин раскрасил величественное небо, повсюду разлился аромат цветов, и птицы, слетаясь в гнезда, шелестели, словно складки платья.
Он что-то такое сказал — вроде бы, нам с ним тоже пора возвращаться к себе в гнездо.
На его большом лице явно проступила тревога о чем-то, но едва ли я обратила на это внимание. Заметив, что я молчаливей обычного, он спросил, не было ли мне страшно одной. Я покачала головой. Он растер мне руки, чтобы согреть их, и мы отправились обратно через террасу на конюшенный двор, где нас уже ждал экипаж.
Он говорил со мной на всем пути через город к дому Илайивы, как бы извиняясь за то, что бросил меня одну. Я не расслышала ни единого слова.
Разумеется, я не знала, по какой причине мы вступили в войну с императором Саз-Кронии. Возможно, мой отец упоминал об этом раз-другой, беседуя с друзьями и сослуживцами за столом во время обеда или ужина, но я редко принимала участие в трапезах среди военных. И никогда не задавала вопросов, связанных с войной. Какое значение имела в те дни война?
Полковник Гурц, солдат-ученый, заносивший в книги летопись военных походов и данные о флоре и фауне дворцовых садов в Сирениях, тоже заботился о том, чтобы серьезные вопросы не коснулись меня.
Мне кажется, он поступал таким образом не из недоверия ко мне. В конце концов, кем я была? Безграмотной замарашкой с кухни. И хотя ему нравилось женское общество, хотя, оказавшись в нем, он любил поговорить о благочестии, о природе или своих родных лесах… война оставалась уделом тех, кто ее затеял, то есть мужчин.
Собственно говоря, мне кажется, она была не по душе ему самому, он лишь усматривал в ней возможность отправиться в путешествие и помучиться ностальгией по всему, что осталось дома.
Что же до городских слухов, в то лето они долетали до меня реже, чем когда бы то ни было. Никто из слуг больше не сплетничал со мной. Крысак-Мельм продолжал не замечать меня. Все, что мне удалось углядеть из окон дома, казалось нормальной повседневной жизнью, вновь вошедшей в свое русло.
Через несколько дней после того, как я побывала в садах короля, мой жаркий беспокойный сон поутру нарушили громкие крики, донесшиеся с Форума Хапсид.
Я с неохотой пошла к окну. Я подумала, что кто-то из служителей судебных ведомств, которые кронианцы по большей части позакрывали, снова пришел и колотит в двери суда.
Человек тридцать солдат сазо беспорядочно двигались по Форуму; почти все они горланили, выкрикивая что-то на своем языке. Двое забрались в пересохшую поилку для лошадей. Вроде бы, они подрались Еще какой-то человек пытался влезть на статую короля, волоча на плече кронианское знамя с изображением медведя и позолотой.
Внезапно отряд кавалеристов сазо с цоканьем промчался по Западной аллее и ворвался на Форум. Они поскакали галопом прямо на своих соотечественников, и те бросились врассыпную. Кое-кто из всадников пронзительно кричал. В руках они держали обнаженные сабли и размахивали ими, но в ход не пускали. Мне удалось заметить, что одного из солдат сбили с ног. Изо всех сил пытаясь увернуться от копыт, он прокатился по земле к ограде дома Илайивы.
По завершении атаки пешие солдаты оказались разбиты на разрозненные кучки; будучи не в силах что-либо предпринять, они сердито приумолкли. Но забиравшийся на памятник человек продолжал подниматься, теперь он находился на уровне каменного колена короля.
Капитан кавалерии закричал, приказывая ему спуститься.
Сазо полез дальше, не обращая на него внимания.
В ответ на это капитан жестом послал одного из всадников вперед. Этот парень держал в руке кремневое ружье; он стал неторопливо заряжать его, доставая патроны из подвешенной к поясу сумки. Лошади ни разу не пошевельнулись, даже когда капитан снова заорал на солдата, взбиравшегося на статую. На этот раз тот глянул вниз. Двое или трое пеших солдат тоже разразились криками, твердя ему, чтобы он спускался.
Похоже, он заколебался. Но за эти полминуты терпение офицера истощилось. Он рявкнул по-крониански:
— Снять его оттуда!
Я поняла эти слова.
Стрелок взвел курок и прицелился.
В попытке водрузить флаг на голову статуи вскарабкавшийся на памятник солдат совершил безумный, незабываемый бросок. Он потерпел неудачу, и тут же раздался щелчок выстрела. Солдат истошно завопил, нога его от щиколотки до колена окрасилась в темно-красный цвет, и он отвесно рухнул вниз на Форум вместе со знаменем. Он упал к подножию памятника и застыл там без движения.
Через некоторое время солдаты подняли и унесли его прочь; все кронианцы удалились, оставив за собой лишь немного лошадиного помета, который потом уберут, да поразительно яркую свежепролитую кровь, растекающуюся вдоль королевского пьедестала; вскоре она засохла и почернела.
Я присела на кровать, размышляя о том, что увидела собственными глазами. Меня не заботил смысл происшедшего, и даже нанесенная человеку рана, а возможно, и его смерть не особенно потрясли меня; я уже очень много слышала о подобных событиях, хотя увидеть такое со столь близкого расстояния мне пришлось впервые И тем не менее неумолимое беспокойство напало на меня. Оно плотно сцепилось с тем угнетенным состоянием, которое упорно не покидало меня со времени прогулки по прекрасному саду. Оба являлись гранями единого целого. Необходимо восполнить недостающие пока фрагменты, и тогда облик чудовища станет зримым.
Листья на деревьях, стоявших вдоль аллей, выглядели по-осеннему на протяжении всего лета; теперь они начали облетать.
Люди выходили из домов и собирали их по улицам; я видела, как слуги из нашего дома сгребают и уносят листья, лежащие меж изгородей. Они пойдут в компост или послужат топливом, и сбор листьев, как беспокойные поиски фуража птицам, предвещал захваченному врагом городу тяжелую зиму.
Гурц часто уходил из дома, даже по ночам — удовольствие, омрачавшееся лишь неизбежностью его возвращения.
— Я кое-что рассказывал тебе об Отечестве, — сказал он мне по-крониански однажды днем, когда мы вместе обедали в гостиной. — Тебе не хотелось бы увидеть мою страну, Аара?
- Предыдущая
- 16/123
- Следующая
