Белая змея - Ли Танит - Страница 55
- Предыдущая
- 55/88
- Следующая
Иногда ему доводилось возвращаться в город, но гораздо чаще он пересекал границу с заравийским Саром, городом ветров, происхождение из которого когда-то приписывал себе герой Ральднор. Чакор потерял связь с Регером, однако Джериш сообщил, что Лидиец все так же работает на Вэйнека. Однажды корл съездил к Эрн-Йиру, но тот снова ушел в плавание, и Чакору не удалось увидеться с ним — равно как и с ней …
В последнюю оттепель перед временем долгих снегов проводилась охота на тирров. Эти мерзкие твари прямо-таки кишели в здешних местах, их следы и помет часто встречались на дорогах и тропинках, и ходили истории о бродягах и деревенских детях, отравленных их когтями. Тирров ненавидели даже сильнее, чем волков. Но Чакор, уже охотившийся на них в Корле, знал несколько хороших уловок, которые принесли ему удачу. Они разорили три логова и принесли домой одну неповрежденную голову, плоскую и безухую, и связку когтей — разумеется, лишенных яда, — чтобы украдкой подсовывать их офицерам в блюдо с ужином.
Зима выдалась суровой, и они всемерно проклинали ее, почти ритуально жалуясь на погоду и трудности путешествия до Мойи и Зарависса. Тут и там горели костры. Ночное небо было по-зимнему чистым, так что дозорные на башнях могли бы наблюдать за звездами на элирианский лад. Залив замерз, море сделалось ровной ледяной поверхностью. Вокруг крепости расстилались бескрайние белые поля. Чакор попал в милость к девушке-полукровке из Сара, но та была такой же, как и прочие свободные девушки, с которыми ему довелось встречаться. В пору дождей оттепели их страсть уже изрядно поблекла, и встречи стали реже.
Весной, когда Волки Равнин снова вернулись в городской гарнизон, Джериш и Аннах поженились. За минувшие три месяца Чакор продвинулся по службе и теперь был сержантом отделения, подчиненного непосредственно капитану Мойи. Это означало новый срок заключения в крепости. Но с наступлением приличной погоды, когда открылись дороги на Зарависс, Чакор и сам уже был не прочь остаться там. Теперь ходили истории уже не о тиррах, а о разбойниках на границе. Корла это устраивало, ибо в нем поселилось беспокойство, требующее выхода в бою.
Пока что он поехал на свадьбу. Джериш пригласил его в Отряд налетчиков (так по здешнему обычаю именовалась компания друзей жениха), куда также входили его двоюродные братья из Ваткри, друзья детства и соратники по оружию. Чакор не мог отказаться.
В шуме и веселье он не мог разглядеть Элисси, пока не начались танцы. В Мойхи имелся тип танца, еще не распространившийся на землях Висов, когда мужчина и девушка, взявшись за руки, вставали в пару, а пары выстраивались в ряд. Элисси образовала пару с солдатом из отряда Диких Котов. Она казалась спокойной и улыбалась, но ее лицо не было таким живым, каким запомнил его Чакор. Он видел, как зима высветлила ее кожу. Мед Иски стал снегом эманакир.
За вечер они перемолвились друг с другом лишь парой слов, желая радости новобрачным.
Прошло много времени с того дня, когда он последний раз жертвовал Коррах вино и масло. Кровавые жертвы любому из богов считались в Мойхи устаревшими и недостойными, кроме специальных случаев, когда туши убитых животных тут же делили на куски и раздавали нуждающимся. Но Анакир никогда не приносили такую жертву. Насколько Чакор знал, ей вообще никогда и ничего не жертвовали.
На следующее утро он выехал назад в крепость, зачем-то решив напоследок проехаться по улицам.
Вдруг в лавке ювелира в Овечьем переулке он увидел Элисси, стоящую в окне — примерно в локоть высотой, сделанную из серебра. Чакор осадил зееба и уставился на нее. В конце концов он решился войти в лавку. Навстречу ему вышел заравиец, и Чакор с удрученным видом указал на статуэтку.
— Хотите купить? — с сомнением произнес заравиец. — Она стоит недешево.
— Кто ее сделал?
— Вижу, вы ценитель. Буду с вами честен, — при этих словах он прямо-таки засветился надувательством, — это работа не мастера. Всего лишь подмастерья, но из прославленной мастерской — из студии Вэйнека. Многообещающий ученик, согласитесь. Иначе разве я взял бы ее на продажу?
Странное подозрение заставило Чакора медленно произнести:
— Элисаарец.
— Готов поверить. Из того несчастного города, который провалился в преисподнюю в прошлом году.
Рассмотрев статуэтку поближе, Чакор понял, что сходство мимолетно. То ли память подшутила над ним, то ли моделью в самом деле была девушка, похожая на Элисси — но только телосложением и прической.
— Очень хороша, — в изумлении произнес корл.
Он покинул лавку, ничего не купив, и заравиец так поклонился ему вслед, что в соседних лавках сдавленно засмеялись, однако Чакор уже не слышал этого.
Разбойник согласился показать убежище своего главаря, прекрасно понимая, что иначе будет под конвоем доставлен в Сар. В Мойе снисходительно относились к преступникам — с них взимали штраф или заключали их в тюрьму. Но в заравийско-дорфарианском Саре разбойникам обычно отрубали руку либо распинали их на террасе перед святилищем богов ветра.
Из двадцати пяти своих людей Чакор отослал пятерых назад в крепость вместе с пленными. Он предвидел засаду в каменистом ущелье. Устроить ее было несложно — сама местность располагала к этому. Убитых разбойников сожгли, как требовал обычай Мойхи, где всех жителей после смерти ждал огонь.
В этой вылазке отряд не потерял ни одного человека, зато местные разбойники оставили в пыли каждого десятого из своих. Чакор и его люди были довольны, хотя в Мойе убийство не считалось поводом для похвальбы.
Теперь крепость осталась в нескольких днях пути. Новые сведения погнали их на северо-восток. Если верить карте Равнин, они уже вышли за пределы Мойхи, разбив лагерь в прямой видимости заравийской границы. До разбойничьего укрытия они доберутся завтра утром, но Чакор опасался ночного нападения, ибо главарь разбойников мог послать кого-то из своих на разведку.
Едва над костром с едой поднялся ленивый дымок, как дозорный заметил какое-то движение на пустынной местности в трех милях от лагеря. Время от времени там кружилась пыль, подсвеченная солнцем, но лишь в одном, четко определенном месте.
— Там что, пыльная буря? — нервно спросил Чакор, еще не привыкший к жизни на Равнинах.
— Нет, ваша честь, — отозвался солдат. — Слишком рано для этого времени года. Еще слишком мало пыли.
— Шутишь? — усмехнулся Чакор. Как и дозорный, он был покрыт пылью с головы до ног.
Тот усмехнулся в ответ.
— Если я не ошибаюсь, ваша честь, то там, где пляшет пыль, стоят приграничные Драконьи врата.
Чакор уже несколько раз видел Врата, проезжая сквозь них по дороге в Сар. Они вызывали в нем суеверное чувство, заставляя взывать к Коррах — но и только. Заявив, что обязан поехать туда и посмотреть, он распорядился не привлекать к лагерю внимание возможных наблюдателей и вместе с тремя людьми ускакал на север. По левую руку от него медленно садилось солнце.
Чем дальше они ехали, тем больше Чакору казалось, что в вечере есть нечто зловещее. У него не было объяснения этому — разве что красный свет заката, долгий утомительный переход и обрывки команд, крутящиеся в голове во время скачки плечом к плечу с другими солдатами. Или, может быть, что-то, связанное с погодой. Они слышали о летнем граде и наводнениях далеко на севере, о подземных толчках в Дорфаре, которые уже стали там привычны и не вызывали тревоги, ибо ни один из них не был столь вредоносным, чтобы заставить население кинуться в храмы. Однако его чувствительность не была чрезмерной. Даже если клубящаяся пыль имела отношение к главарю разбойников (в чем Чакор сомневался) — четверо вооруженных людей, в доспехах, на верховых зеебах, смогут постоять за себя.
Когда они преодолели последнюю милю и сквозь пыль, словно призраки, проступили очертания Врат, кожа Чакора покрылась мурашками. Жители Равнин, не задумываясь, назвали бы это чувство «присутствием Анакир», как они называли любое странное незнакомое ощущение.
- Предыдущая
- 55/88
- Следующая
