Белая змея - Ли Танит - Страница 25
- Предыдущая
- 25/88
- Следующая
Он не хотел ее смерти. Ни в ней, ни в нем не осталось ничего светлого. Он хотел использовать ее. Может быть, не только так, как провозгласил. Только боги, которые его ненавидят, знали, что он хотел сделать на самом деле. Но убить ее — на такое он был не способен.
И это глупо, ибо он не выносит ни одной из ее породы. Он должен быть свободен от них. А эта… одной меньше, только и всего.
— Это всего лишь сон.
Регер вгляделся в смуглое лицо девушки, обрамленное черными волосами и ночью, на фоне пылающего от Звезды океана.
— Да, — кивнул он. — Только сон.
Но Велва все еще лежала сверху, изучая его широко распахнутыми глазами.
— Что с тобой? — спросил он.
— Равнинная ведьма, — прошептала она так, что он едва расслышал. — Ты все время говорил — «женщина Равнин, женщина Равнин».
Блеснула красная молния, отразившись в глади южного моря.
— Нет, я говорил только «Велва», — Регер перевернул девушку и поцелуями заставил ее умолкнуть.
Приподняв ее, он позволил оседлать себя, помогая ей своей силой, пока она не застонала от пронзительного наслаждения. Но пока тело изгибалось в волнах упоения, его сознание витало далеко. Его сознание было в дворцовых залах Корамвиса и Лин-Абиссы, глядя глазами Амрека, Верховного короля всего Виса, жившего более ста тридцати лет назад.
Катемвал завтракал во внутреннем садике дома на улице Драгоценных Камней. В водоеме плавали ручные водяные птицы и хватали упавшие крошки.
Когда вслед за рабом появилась обласканная солнцем фигура Регера, старик испытал острейшую радость. Герой пришел к своему создателю… Их встречи случались нечасто, но значили много больше, чем простые знаки внимания, которые Лидиец оказывал товарищам по мечу, городской знати, хозяевам таверн, толпе.
«Я все еще являюсь для него мерилом истины, — подумал Катемвал. — И он это знает. Вот он, здесь, с вопросом, готовым слететь с губ. Он спрашивал меня о самых разных вещах — давно, много лет назад, когда я рассказывал ему легенды и истории о своих путешествиях и других землях. Элисаар — его земля, он никогда не уедет отсюда и не захочет этого. Но мое сознание — это его библиотека. Мы будем биться с таддрийцами, тебе приходилось бывать в Таддре? Мне предложили упряжных животных из Дорфара, как ты думаешь, чего они стоят?»
— Садись, ешь и пей, — пригласил Катемвал. — И спрашивай меня.
— Что, так заметно? — усмехнулся Регер. С его плаща сыпался морской песок. Он оделся для вечерней трапезы, но провел время на берегу.
— Безусловно, не принцесса, — заметил Катемвал.
Регер бросил взгляд на песок, который пытались клевать водяные птицы. Он взял маленькое печенье, покрошил его птицам, и те принялись хватать крошки, грациозно изгибая синие радужные шеи.
— Нет, не принцесса. С морем было что-то странное. На рассвете, когда мы возвращались к портовой стене, прибой отступил так далеко, как я никогда не видел. Паре кораблей за бухтой пришлось нелегко, они разгружались в страшной спешке. Она испугалась моря, сказала, что может случиться плохое. Ты же знаешь, какими порой бывают девушки.
— Помню.
— А рыбаки бегали по пляжу, размахивая руками. В грязи осталась куча рыбы. Они говорили, что Рорна замучила жажда, и он выпил море.
— Воды вокруг Элисаара всегда были со странностями. Легенда гласит, что они текут к преисподней — Эарлу, Всемертвию. Потом торговцы начали заплывать все дальше в земли белых людей, и Эарл вроде бы убрал свои ловушки. Но можно встретить моряков, плавающих на юго-запад, чьи волосы стали седыми, и рыбаков, которые ходят на лов к берегам Ханассора — соль Эарла выбелила их кожу, а может быть, и разъела мозги. В ночь Огненных скачек все вокруг тряслось. Земля дрожала, море тоже выделывало непонятные вещи. Но ты хотел расспросить меня не об этом.
— О да, Катемвал.
Вернулся раб с блюдом горячих пирожков, медового творога и изюма. Он убрал молоко, которое Катемвал не тронул, а дети Дайгота вообще не пьют. Регер поблагодарил раба и, выждав, пока тот уйдет, спросил:
— Кто такой Амрек? То есть Повелитель Гроз. Я правильно произнес это имя?
— Правильно. Амрек, сын Редона, последний чисто висский Верховный король. Он заявил, что выскребет всю Равнинную грязь с лица земли. Но Ральднор, наполовину Вис, наполовину человек Равнин, незаконный сын Редона и, как уверяет легенда, воплощение Анакир по матери, заключил договор с народами другого континента, белокурыми людьми Ваткри, Вардата и Шансара, а потом поднял степняков и объяснил им, что они маги. Вооружившись таким образом, он свел Амрека в могилу намного раньше срока. Землетрясение разбило на осколки Корамвис, а Анакир восседала на горе и хлопала в ладоши, как леди на стадионе. Около сотни лет назад опять случилось нечто подобное, но с иным исходом — Вольный Закорис очень хотел повоевать, однако войны не получилось. Боги остановили ее. Если, конечно, ты веришь во все это.
— А ты?
— О да, если я рассыплю соль, то прошу у богов прощения, как какая-нибудь деревенская служанка. И регулярно приношу жертвы в храмах. Даже делаю подношения женщине-змее в шалианском храме рядом с Могильной улицей — просто так, на всякий случай. Но в богов, ходящих по воде, я никогда не поверю. Я вообще не знаю, верю ли в богов. Да простят они меня, если они есть.
Регер негромко рассмеялся, но его глаза смотрели куда-то вдаль. Созерцание безмерной красоты человека, сидящего в солнечном свете за простым столом, наполнило Катемвала неожиданным беспокойством. Нельзя искушать судьбу. Годы сражений и побед, венец победителя скачек — и ни одной отметины, никакое уродство не исказило черты, достойные несуществующих богов.
— Но почему именно Амрек? — спросил Катемвал.
Регер разглядывал нарядных птиц. Катемвал тоже глянул на них, неожиданно вспомнив шкатулку с ястребом и голубем. Иногда таким способом стрелки из трущоб добывали себе ужин — осколок кремня в груди хищника указывал на них. Но потом кто-то иной выпросил или отобрал их добычу. Как выяснилось, тела птиц не были забальзамированы, сохраняясь от разложения каким-то иным образом. Их выбросили на кучу мусора за домом, но даже там, как сказал раб, они не разлагались. И никакой зверь не попытался тронуть мертвых птиц.
— Вчера мне пытались внушить, что я происхожу из рода Амрека, — произнес Регер.
— Ты искаец. В этом нет никаких сомнений, — быстро ответил встревоженный Катемвал. «Каждый пытается заглянуть в тебя», — подумал он. Хвала богам, о да…
— Ладно, Катемвал. Мой отец лишь переспал с моей матерью, но он не был искайцем. Он оставил ей этот золотой дрэк, помнишь? Она рассказывала мне, как он выглядел — высокий, сильный, с темной кожей. Должно быть, он был богат. Еще она говорила, что он был родом из Ланна. Это возможно? Есть ли какое-то упоминание о ланнской ветви дома Амрека?
— Так, погоди-погоди… — Катемвал забарабанил по столу так, что на блюде запрыгали изюминки. — Ланнелир — как раз во времена не случившейся войны. Там имелась жрица, которая претендовала на происхождение от Амрека эм Дорфара. Она вышла замуж за кого-то из королевского дома в Амланне. Не ради ланнского трона, сам понимаешь — там признают только кровосмесительные союзы брата с сестрой или матери с сыном… — неожиданно он осекся, выпрямился и посмотрел на Регера, понимая, что юноша — теперь уже мужчина — за все годы их дружбы, которая, по большому счету, не была дружбой, прежде никогда не придавал значения этим важным обстоятельствам жизни своих родителей. Не успев овладеть собой, Катемвал растерянно спросил: — Ты не доверял мне до такой степени, чтобы рассказать об этом? Оберегал честь матери, да?
Регер поднял глаза. В них промелькнул блеск, а потом они смягчились, как бывало, когда он смотрел на женщину или зверя. Потрясенный, Катемвал не успел отреагировать — Регер дотянулся и ласково сжал его запястье. Затем минута нежности миновала. Регер нетерпеливо покачал головой.
- Предыдущая
- 25/88
- Следующая
