Слямбу катамбу нок! или Прключения первобытного выдумщика - Чирков Вадим Алексеевич - Страница 35

• Предыдущая
• 35/38
• Следующая

— Дайте мне хоть немного еды взамен бубна! — взмолился музыкант. — Я играл на нем, и мне приносили поесть.

Путешественники раскрыли мешки и поделились с Невпопадом едой. На этом встреча старых знакомых не окончилась. Музыканту показали мамонта и рассказали, как спасли его от смерти и приручили. Невпопад сперва боялся Самого Большого, но все же осмелился подойти. Он долго смотрел на громадную голову мамонта и страшные бивни — он впервые видел Самого Большого так близко.

Пришла пора — и трое путешественников распрощались с незадачливым музыкантом. Он остался стоять возле зеленого камня, а они постепенно исчезали за деревьями, стихал шум шагов мамонта, шелест листьев, голоса.

Когда Невпопад убедился, что неожиданные гости ушли далеко, что никого вокруг него нет, он достал из-под камня престранную на первый взгляд штуковину: сложенную вдвое длинную полоску сыромятной кожи, на конце которой было расширение, а в него вложен камень. Он взялся раскручивать ее — раздалось сначала гудение, потом — жужжание и в конце концов — почти пение. Чем сильнее раскручивался новый музыкальный инструмент, тем гудение становилось тоньше. Но в один из моментов камень вырвался из плена и полетел сквозь листву с такой силой и так далеко, что искать его не имело смысла.

— Вот единственный недостаток моей брунчалки, — проворчал музыкант, привыкший в одиночестве разговаривать сам с собой, — камень вылетает, когда захочет. Нужно придумать, как закрепить его, а то ради одного выступления придется запасаться целой грудой голышей. Но уж из нее-то, из моей брунчалки, никто не догадается сделать оружие…

Путешественники подъезжали уже к селению людей-деревьев, как увидели впереди, среди кустов, человека, стоящего на коленях и роющегося в земле.

Он услышал шаги Самого Большого и поднял голову. Прямо на него шел мамонт с людьми на спине! Человек вскочил, хотел было бежать, но ноги ему не подчинились. Он рухнул на колени, да так и застыл, с ужасом и покорностью в глазах следя за медленно приближающимся к нему чудищем. Тогда, в те времена, многое было впервые для человека, но не такое же!..

Самый Большой подошел, остановился в нескольких шагах от коленопреклоненного. Люди на спине мамонта смотрели на него с любопытством. Он, еще безбородый юноша, был худ и грязен, а от понятного страха дрожал.

— Эй, — спросил его сидящий впереди Напролом, — ты кто?

Юноша не ответил: язык ему тоже не повиновался. Он таращился на Оседлавших Мамонта с тем же ужасом, что и раньше, но сейчас еще и с мольбой — бедняга не хотел погибнуть под толстыми ногами Самого Большого. А тот вытянул хобот и обнюхал незнакомца. Юноша закрыл глаза…

— Ты кто, я спрашиваю? — снова услышал он голос сверху.

— Я… — с трудом ответил стоящий на коленях, не открывая глаз, чтобы не видеть возле своего лица мамонтова хобота, — я был Каштаном… А сейчас я не знаю, кто я… Раз я больше не дерево, значит, только человек, то есть почти что никто… — Последние слова прозвучали особенно горько.

Трое людей на спине мамонта переглянулись. Они поняли, что в племени людей-деревьев произошли немалые события.

— А где вождь Каштан? — спросил Дум. — Что с ним?

Юноша открыл глаза.

— Я, кажется, знаю вас. Вы Каштаны, что недавно были у нас в гостях. Клекачка тогда впервые получил по макушке, а отец впервые в жизни рассмеялся. Разве вы не помните меня?

Только теперь путешественники узнали в пареньке сына вождя Каштана, который сидел на пиршестве рядом с ним.

— А что со старым Каштаном? — повторил вопрос Дум.

— Он умер, — ответил юноша. — Умер от смеха, которому вы его научили. Смех ему так понравился, что отец стал устраивать проверку на деревянность чуть не каждый вечер. Все брали в руки по палке, Клекачка шел вдоль ряда и получал от каждого по лбу и лупил в ответ всех. Его палка становилась день ото дня тяжелее, но и другие не отставали. Однажды после хорошего удара по Клекачкиной макушке старый Вождь снова свалился с колоды и хохотал так долго, что с непривычки задохнулся и умер.

— И что было дальше?

— Клекачка — вся его голова была в шишках — объявил, что племени нужен вождь, а так как я, сын старого Каштана, слишком еще молод, он временно займет место Главного. Все согласились, никто и не подозревал о тайных замыслах шамана.

— Что же он сделал?

— Клекачка пошел в Лес, принес оттуда охапку самых разных листьев, развел Костер и бросил листья в огонь. Повалил страшный дым, шаман скрылся в нем. Все уже думали, что он сгорел, как вдруг Клекачка выскочил из дыма живой и невредимый и сказал, что побывал вместе с дымом в небесах, чтобы узнать волю Тех-Кто-Знает-Всё.

Те-Кто-Знает-Всё открыли-де ему, что каштан — самое обманное дерево из всех. Цветы его необычные, листья — тоже, плоды защищены скорлупой с шипами — а сами-то они несъедобные! Зачем тогда шипы? Зачем необычные цветы? И семилистник? Вот где кроется обман!.. После этого Клекачка выгнал меня из племени и объявил, что власть Каштанов кончилась.

А еще он объявил, что Те-Кто-Знает-Всё сказали ему: для нашего племени наступила пора Окончательного Одеревенения, и для начала приказал всем позакрывать рты, то есть дупла, чтобы они поскорей заросли. Кого он увидит с открытым ртом, тот от него получит.

А одновременно постановил, чтобы люди-деревья меньше ходили и почаще, выбрав землю помягче, стояли на одном месте — так он превращал наши ноги в корни, а нас — в деревья.

Мяса мы давно уже совсем не едим — растительная пища, говорит Клекачка, способствует одеревенению.

— А что он еще придумал? — спросил на этот раз Хоть-Куда (Напролом слушал юного Каштана открыв рот).

— Проверка на деревянность совсем уже другая. Палок в ряду ни у кого нет, зато у Клекачки в руке здоровенная дубинка. Он идет вдоль ряда и колотит ею всех — некоторые от удара падают, а тот, кто устоит, тот, говорит Клекачка, самый деревянный. Таких он чем-нибудь одаривает и добавляет, что за ними будущее.

— Так вот он каков на самом деле, ваш Клекачка! — Дум запустил руку в свои волосы. — Надо посмотреть на него со спины нашего мамонта… Вот что, — сказал он юноше, — если хочешь снова стать Каштаном и вождем, забирайся к нам.

Но тот так замотал головой, что чуть не упал.

— Давай, давай руку! — крикнул Напролом. — Ну, не медли! — Охотник свесился с мамонта и сам затащил юношу (ожерелья из плодов каштана на его шее уже не было) на спину Самого Большого. Паренек дрожал, порывался спрыгнуть, но охотник крепко держал его за плечи.

Так они и появились в селении: мамонт, а на его спине четыре человека, одним из которых был изгнанный недавно молодой вождь Каштан.

То-то было страху! То-то было визга! То-то было топота! Все попрятались по домам, а там — по самым темным углам. Один только Клекачка выглядывал из своей (бывшей вождя) хижины, испуганно следя за неспешным и важным шагом Самого Большого мимо домов.

У старого каштана (дерева), с которым Клекачка пока ничего не мог поделать, но собирался при удобном случае сжечь, мамонт остановился, люди на нем стали осматриваться. Увидели космы шамана и еще несколько голов, высунувшихся из хижин.

— Клекачка! — позвал Дум. — А ну-ка иди сюда!

Тот только затряс головой: не пойду.

Тогда подал голос осмелевший молодой Каштан:

— Эй, Дубок! И ты, Ясень! Вы разве не узнаете меня? Ступайте ко мне!

Человек пять из всего племени решились сделать по шагу-другому от своих домов, зато голов, торчащих из "дверей" прибавилось. Все смотрели на Самого Большого со страхом, зная, как может быть свиреп и безжалостен этот зверь, если рассердится. Со страхом взирали они и на людей на его спине. Если они покорили мамонта, значит, они сильнее его! И среди них сидит их бывший — нет, настоящий! — вождь Каштан. А Клекачка, назвавшийся вождем, достоин только того, чтобы забросать его камнями. Вон он — униженно склонивший голову, молящий о пощаде, переводит глаза с одного Оседлавшего Мамонта на другого.

• Предыдущая
• 35/38
• Следующая