Рыцарь Грааля - Андреева Юлия Игоревна - Страница 30

• Предыдущая
• 30/61
• Следующая

Дошло до того, что несчастный снова призвал на помощь лекарей, умоляя их признать возлюбленную живой. Но никто не сделал этого.

Тогда де ла Тур разрешил обрядить покойницу и отнести ее в склеп. Плача и рыдая до захода солнца, Гийом не мог найти себе места. Жизнь без любимой потеряла смысл, а желание видеть ее постоянно стало настолько жгучим, что он не смог больше терпеть, к ночи достал из гроба тело возлюбленной и вернул ее на супружеское ложе. Невыносимая мысль о том, что красавица Марианна будет проводить ночь вместе с покойниками, жгла его словно раскаленное железо, наполняя сердце ревностью.

Шли месяцы, а трубадур то соглашался похоронить возлюбленную, то возвращал ее обратно в дом. Теперь он начал созывать у себя мистиков и волшебников, способных дать ему ответ на то, где именно находится душа его Марианны – и если она терпит муки в аду, Гийом хотел знать, что он может сделать для облегчения ее участи.

Далее управляющий рассказывал, что Гийом спустил на шарлатанов половину оставленного ему отцом наследства, но даже это было крупицей по сравнению с тем, что произошло потом.

А случилось так, что кто-то из знакомых рыцарей, побывавших в святой земле во время второго крестового похода и наглядевшихся там чудес, поведал несчастному, что на свете есть только один способ воскресить Марианну. Гийом де ла Тур должен был принять на себя обет в течение года каждый вечер перед сном сто раз читать «Отче наш» и пятьдесят раз весь псалтырь. «Если ты собьешься хоть на одно слово – твоя возлюбленная останется в гробу и ее уже никто и ничто не сможет воскресить», – сообщил несчастному крестоносец.

Гийом горячо поблагодарил рыцаря и поспешил приступить к выполнению обета.

«С того времени прошло уже более семи месяцев, – писал Андре Тильи, – никто и ничто не может внушить господину де ла Туру, что его обет бессмысленен и что он сходит с ума и не сегодня-завтра и сам сойдет в могилу вслед за своей возлюбленной.

Я знаю, что вы, сэр Видаль, уже один раз спасли жизнь Гийому де ла Тур, поэтому я и обращаюсь к вам за помощью. Приезжайте в Тулузу и помогите своему другу пробудиться от страшного сна, в котором для него гибель».

Эта весть глубоко потрясла Пейре, который, хоть и не считал Гийома де ла Тур своим другом и, по чести сказать, давно уже забыл о его существовании, но всем сердцем желал спасти трубадура от страшной участи. Былые воспоминания нахлынули с новой силой.

Пейре встал и прошелся по комнате. Без сомнения, нужно было немедленно возвращаться в Тулузу и пытаться поговорить с Гийомом. Несмотря на то, что было еще достаточно холодно, лил дождь и дорога были непроходимыми, Пейре решил отправиться в дорогу.

Он попросил королевского вестника доложить Ричарду, что Пейре припадает к его стопам и обещает приехать в Англию к первому же турниру, а пока вынужден отправляться в Тулузу по долгу дружбы. На что посланник только заскрипел зубами. Мол, король наказал ему доставить ко двору трубадура, и он обязан выполнить данное ему поручение. Желая напугать Пейре еще больше, мрачный рыцарь сообщил, что в его приказе не значится, живым или дохлым хочет видеть король Видаля. Так что по крайнему случаю, он всегда сможет проткнуть Пейре в шести местах и довести его бездыханное тело Ричарду. Когда же взбешенный такой наглостью Видаль протянул посланнику королевское письмо в надежде, что тот наконец поймет, с каким человеком довелось ему общаться, рыцарь лишь пожал плечами – он не умел читать.

Униженный и оскорбленный до глубины души, Пейре собирался в дорогу. На сборы у него была всего одна неделя.

Дни и ночи напролет дамы проливали потоки горьких слез, предчувствуя скорое расставание с лучезарным трубадуром. Но больше всех печалилась и плакала прекрасная Вьерна, считавшая Видаля своим тайным супругом и носившая уже под сердцем его ребенка.

Не в силах остановить ее слез, в начале мая благородный хозяин замка Ричард выдал свою безутешную племянницу замуж за соседа сэра Генриха де Пуа, и в положенный срок Вьерна родила златокудрого мальчика, как две капли воды похожего на Видаля.

Позже, когда королю Ричарду Львиное Сердце было доложено о проказах его любимого трубадура, тот только рассмеялся: «Мне доводилось слышать о том. что доблестные рыцари и великие герои древности производили на свет божий детей, недостойных и подлых во всех отношениях, – сказал король. – Но вот чтобы в захудалом и презренном роду появился бы на свет столь прекрасный наследник!.. Вот истинное благословение небес. И на месте мессена де Пуа я бы скорее благодарил судьбу за столь мудрый поворот событий, нежели проклинал ее».

В доказательство своего расположения к новорожденному Ричард подарил Генриху де Пуа замок Корф и прилегающие к нему имения, чем спас от праведной мести Пейре Видаля.

Но юный трубадур узнает правду о любимой и их совместном ребенке многим позже, а тогда, живя при дворе короля Ричарда Львиное Сердце, бродячие трубадуры донесут до него песню о замужестве прекрасной Вьерны. После чего Видаль впадет на некоторое время в тоску и печаль.

И однажды из-под его пера выйдет последнее послание даме его сердца Вьерне:

Дорога в Анжу, где размещалась ставка Ричарда, оказалась ужаснее, чем Пейре мог себе это даже вообразить. Струны на музыкальных инструментах набухли и, точно простуженные певцы, не могли петь, праздничная одежда промокла, кони еле тащились, лениво погружая ноги в жидкую холодную грязь. Кое-где рыцарям приходилось спешиться и вести животных под уздцы. К счастью, в конечном счете ни один из коней не пострадал, и путники добрались до короля, проведя в дороге всего три недели.

Уставший и измученный трубадур упал в ноги своему венценосному повелителю и со слезами на осунувшемся за время тяжелого пути лице попросил немедленно отпустить его в далекую Тулузу, где он должен был спасти от неминуемой смерти своего друга благородного Гийома де ла Тур.

Пейре клялся Ричарду в верности и преданности, обещал надеть на себя плащ с крестом и отправиться с королем хоть на край света, пусть только добрый повелитель позволит ему выполнить долг дружбы.

Подняв юношу с колен, Ричард повелел своему лекарю осмотреть трубадура, так как речи последнего напоминали горячечный бред. После он пожаловал Пейре великолепные одежды, шлем, кольчугу и меч, рукоятка которого была сделана из чистого золота и украшена огромными рубинами. Ричард велел ему отдыхать хотя бы до окончания дождей и набираться сил.

На следующий день, когда Пейре веселый и бодрый гулял по городской стене, наслаждаясь выглянувшим из-за туч солнышком и любуясь открывающимся с высоты видом, его окликнул знакомый голос. Видаль оглянулся и чуть было не потерял равновесие, схватившись за перекладину метательной машины. Перед ним стоял сам Бертран де Борн. Трубадуры обнялись, точно родные братья, так что впечатлительному Пейре показалось, что время повернуло вспять и он все еще стоит с обнаженным мечом у моста Дохлых собак и смотрит в серые глаза Бертрана.

• Предыдущая
• 30/61
• Следующая