«Был жестокий бой» - Зарипов Альберт Маратович - Страница 83

• Предыдущая
• 83/114
• Следующая

— Ну-ка!.. — заявил я, принимая картонные упаковки. — Шо це таке?.. Блин!.. Это же настойка женьшеня! И на хрена вы это конфисковали? Это же…

Я оказался почти прав. Что подтверждалось хмурым ответом снайпера Лагуткина.

— Это инъекции с раствором женьшеня. Они у одного раненого были! На носилках! Но сказали… Что нельзя!..

Я всё-таки выругался:

— Да, бля-а!.. Это же сто процентов, что их дали раненому!.. Чтобы побыстрей выздоравливал!.. Кто-то из своих! А вам-то какая разница? Трофейное или нет?!.. Это же раненый!

Тут боец Лэкс всерьёз обиделся:

— Да я эти упаковки даже пальцем не трогал! Что я, не понимаю что ли?! Это сам комендатурщик!.. Они же лично всех досматривают!.. Он и полез… То есть поднял у раненого одеяло… Вот и отобрал! «Не положено!»

Я всё же не поверил словам Лагуткина.

— А вы тогда чем там занимаетесь?

Но… Как оказалось, Лэкс был прав. Мои разведчики выполняли функции суровых охранников и носильщиков конфискованного имущества. Улетающих шмонали непосредственно комендачи. То ли не доверяя моим разведчикам… (И Слава Богу!..) То ли досматривая убывающих с профессиональной тщательностью…

Выслушав подробный доклад своих подчинённых, я вновь выругался:

— вот пида…! Терпеть их ненавижу!.. Всю эту тыловую сволоту!.. Когда нас в Афган отправляли, они у меня солдатский ремень… Конфисковали! На ташкентском аэродроме Тузель! Хор-роший такой ремень!.. Кожаный…

Тут я замолчал, внезапно поняв то, что чересчур уж заболтался. Но было уже поздновато…

— У вас? — то ли всерьёз, то ли напоказ поразился Винт.

Я покосился на него, но всё-таки признался:

— У меня! Я же тоже когда-то был молодым солдатом! Так что!.. С этими моральными уродами уже сталкивался!

Но сейчас что-либо изменить… Увы, но было слишком поздно. Самолёт с этим тяжелораненым уже улетел на Большую Землю. А возвращать две упаковки спиртосодержащей настойки женьшеня… Причём, тем самым комендатурщикам. Это показалось мне несусветной глупостью.

А ещё мои разведчики свистнули в комендатуре зелёный коврик и новенький штык-нож. Правда, без ножен.

— Это мы тоже… В той комнате… «Взяли!» — пробормотал Лагуткин. — Их там уже столько!..

Я лишь хмыкнул, держа кончиками пальцев этот штык-нож.

— А что же ты его без ножен?.. «Взял?»

— Их там не было! — последовал незамедлительный ответ. — И он самый новенький был!.. Остальные… Грязные какие-то…

— Товарищ лейтенант, а что это за нож? — поинтересовался солдат Чувильский. — У нас таких же нету!

— Это штык-нож от ночного АКС-74. - пояснил я. — У них и лезвие другое… Более тёмное, чтобы ночью не блестело. И рукоятка чуть лёгкая. Но хрупкая. А ножны почти такие же. Тоже полегче… Чем у наших стандартных штык-ножей.

— Ну, да-а! — произнёс повеселевший Лэкс. — Если тот штык метнуть, то в любом случае убить можно! Либо нож воткнётся, либо тяжёлой рукояткой долбанёшь! Главное — попасть!

— И желательно в голову! — произнёс я с лёгким смехом. — Чтобы затыльником рукоятки черепок пробить!.. А с этим — нет… Тут надо по-другому метать!

Поскольку последняя «добыча» считалась холодным оружием, то есть не подлежащим передаче ни кому-либо из солдат-дембелей, ни в моё личное использование… Оно было приобщено к военному имуществу моей разведгруппы. Чтобы затем сослужить добрую службу в подготовке личного состава к предстоящим боям и засадам. Ведь этот «левый» штык-нож можно было безбоязненно метать в деревянную мишень. Причём, без всякой опаски его сломать… То есть без необходимости платить за его поломку из своего собственного кармана.

А вот на зелёном коврике была изображена мусульманская мечеть с минаретом. И я в качестве правоверного мусульманина принял решение изъять этот коврик в своё личное пользование. Нет!.. Я даже и молиться-то не умел… Чтобы по пять раз в день устраивать намазы на этом коврике. Но я твёрдо был убеждён в том, что к любой религии следует относиться с должным уважением. А к вероисповеданию своих предков — тем более!

Поэтому я свернул коврик и убрал его в свой деревянный ящик тире сундук тире рундук. А штык-нож без ножен оказался в стальной «шкатулке» под защитой внушительного замка.

— С настойкой-то что будем делать? — спросил боец Винтер нарочито безразличным тоном. — Может быть выльем?

Всеобщее возмущение было очень точным ответом на этот глупый и явно провокационный… Словом, столь несуразный вопрос.

— Там же двадцать ампул! — чуть ли не вскричал солдат Лэкс. — По десять кубиков!

— Не по десять. — уточнил разведчик Иванов. — А по пять!

Но их спор был тут же погашен моим новым командирским решением.

— Всю эту… — начал было я и вдруг резко поморщился. — Гадость!.. Мы разделим на всех!.. И каждый будет делать с ней всё что пожелает. Компресс может сделать… Или намазать на пораненное место…

— А на мозоль?

— Можно! — ответил я.

И тут во всеобщем молчании раздался робкий голосок Карася…

— Товарищ лейтенант, А-а?

Хоть рядовой Иванов и не договорил, но главную суть его вопроса поняли все.

— И это тоже! — сказал я, широко улыбаясь. — А то сколько можно? Ходим по ночам, мёрзнем…

Личный состав воспринял это с должным пониманием и тихим ликованием. Ведь и на фронтах Великой Отечественной войны были положены те самые «фронтовые сто грамм».

Но как командир своей разведгруппы я не собирался пустить этот процесс на самотёк. За десять минут до убытия на «крайнюю» ночную засаду я относительно честно поделил двадцать ампул на шестнадцать человек. Четыре «лишние» были попросту вылиты в одну кружку, которая тут же пошла по кругу… И терпкий вкус женьшеневой настойки приятным теплом согрел наши истощённые организмы. Повышая общий иммунитет и увеличивая сопротивляемость к разного рода инфекциям… Словом, слегка так приумножая наши шансы на выживаемость… В этих ночных условиях промозглой чеченской зимы.

Так что… Шагая по нашему коридору и спускаясь по лестнице, привычно взбираясь в кузов Урала и осторожно пробираясь по враждебной территории… Мы все выдыхали в холодный воздух войны слабый запах «Золотого Корня Женьшеня». Думая при этом каждый о своём… И возможно вспоминая всё то, что раньше было связано с данной настойкой… Которую заботливая рука мамы осторожно наливала в чайную ложечку, чтобы затем добавить в горячий чай. Ведь именно так применяется этот целительный экстракт Золотого Корня Женьшеня.

И всё-таки… Надо сказать «Спасибо!». Тому товарищу, который передал эту настойку тяжелораненому. Бездушных комендачей… Просто обойдём молчанием. Ведь мои бойцы эдаким манером восстановили хоть какую-то справедливость… Свистнув женьшеневую настойку из той тёмной комнаты.

«А тяжелораненому… Мы пожелаем скорейшего выздоровления!.. Хотя бы и без этого Золотого Корня! Одним словом… Дай ему Бог здоровья!»

И в самый «крайний» день нашего пребывания в городе Грозном мы отчётливо осознали то обстоятельство… Для кого-то шокирующее, для другого душераздирающее… Что мы очень много потеряли за весь этот период! И наше чувство огорчения становилось вдвойне обидным… Поскольку эту сногсшибательную информацию мы узнали не от кого-то из местных… Скажем так, старожилов… А от самых настоящих новичков!

В общем… Прибывшие нам на замену новые разведгруппы не теряли время даром. Вернее, их командиры. Они сходили в гости к бердским спецназёрам, которые и поведали им самую страшную тайну чеченской войны. Как оказалось, почти что в подчистую разбомблённом центре города Грозного продолжал благополучненько так существовать ликёро-водочный завод. Правда, он несколько пострадал входе разгоревшихся вокруг него боевых действий… Но!.. Кое-что в нём ещё оставалось…

— Да не может быть!? — сразу же засомневался капитан Батолин. — Это после нашей-то пехоты?

— Серёга! — заявил старший прапор Бонд. — Да я тебе отвечаю!

— Не может быть… — отозвался наш ротный тоном помягче. — Не верю!

• Предыдущая
• 83/114
• Следующая