«Был жестокий бой» - Зарипов Альберт Маратович - Страница 53

• Предыдущая
• 53/114
• Следующая

И вот так… Чуть ли не сгорая со стыда… И глубоко мучаясь терзавшими меня внутренними сомнениями… То ли угрызениями совести, то ли упрёками чести, то ли задушевными оправданиями земноводных… Я, как и многие другие, делал своё самое растаковское дело… Увы… Но мне приходилось быть одним из тех, кто участвовал в данном эпизоде чеченской кампании… Ведь этот центр АВТО-ВАЗ обслуживал автомобили сепаратистов, а значит и они были заражены бациллами территориальной независимости… Поэтому и все эти цеха с подсобками, складами комнатами также подверглись воздействию зловредных вирусов отделения от Российской Федерации, что резко противоречило санитарно-гигиеническим нормам, чётко прописанным в нашей Конституции…

«А раз так!.. То мы здесь попросту наводим должный Конституционный порядок! Хоть и не очень-то складное получается оправдание, но всё-таки малость обоснованное. А если честно… То есть положа руку на сердце… То это война! Так было, так есть и так оно будет всегда!»

Действительно… На протяжении более чем двух тысяч лет мировая история военных конфликтов развивалась по одной и той же спирали. Древнегреческие фаланги и римские легионы, лавины варваров и орды Чингиз-хана, наполеоновские полки и гитлеровские дивизии… Любая война несёт в себе не только сражения и битвы… Она влечёт ещё и неисчислимые страдания гражданского населения…

А то, чем сейчас занимались наши военные, как из МинОбороны, так и из МВД на Грозненской станции техобслуживания АВТО-ВАЗ — это было обусловлено прежде всего нынешними жизненными обстоятельствами, в которых оказалось подавляющее большинство граждан нашей страны. В России уже стали привычными длительные задержки в выплате зарплаты, когда люди по полгода или ещё больше не могли получить свои деньги, заработанные своим же трудом. Таким же образом страдали пенсионеры, подолгу не получающие свои пенсии и прочие пособия. В таких же условиях оказались офицеры и прапорщики, контрактники, гражданские служащие нашей Российской Армии. Перебои с выдачей денежных довольствий стали уже хроническими.

Но если представители других специальностей практически в любой день могли уйти с опостылевшей работы и попытаться найти себе место получше… Если пенсионеры, обладая свободным временем, также могли найти себе какой-либо приработок или же заняться выращиванием овощей, фруктов, зелени для продажи на рынках. То большее количество офицеров и прапорщиков продолжали сидеть на голодном пайке и при этом ещё тянуть свою военную службу. Не выдержав такого отношения к себе со стороны государства, кто-то из кадровых командиров уволился… Кое-кто по вечерам и ночам таксовал на личном автотранспорте. Кто-то подрабатывал грузчиком на товарных станциях. Одним словом, каждый выживал по своему…

Но ведь долго продолжаться это не могло… Но тут началась эта странноватая поначалу война… Финансово оголодавшие и реально обозлившиеся, ни за что униженные и агрессивно настроенные мужчины просто-таки были вынуждены принять навязанные им сверху новые правила выживания. Те офицеры и прапорщики, кто беспрекословно согласился отправиться на «наведение конституционного порядка», получили кое-какие денежные средства, которые должны были быть им выплачены, вообще-то, ещё полгода назад. Также начфинами щедро раздавались обещания, что воюющим командирам зарплаты теперь будут выдаваться более-менее регулярно. А если они того пожелают, то в их отсутствии эти деньги смогут получить командирские жёны… Ведь семьи-то остались в пунктах постоянной дислокации.

А прибыв в Чечню… Вернее, сначала в Моздок, а уж потом под Грозный… Многие военные увидели то, что никаким наведением конституционного порядка здесь и не пахнет. Тут здорово так воняло войной. Самой настоящей войной со всеми сопутствующими ей обстоятельствами. И горелым человеческим мясом из сожжённой бронетехники. И горьким дымом пожарищ людских жилищ. И тошнотворным запахом разлагающихся на улицах трупов. Также здесь присутствовал гниющий душок бездарного руководства и смердящее ощущение безысходной неотвратимости.

И тут в мои непроизвольные зрительные умозаключения вмешались два моих внутренних голоса… Один из которых даже начал меня передразнивать…

«Ишь как запел! «Кое-кто из младших командиров…» Нет бы открыто сказать про одного лейтенанта!.. А то «кое-кто…» Награбил тут, намародёрничал… А теперь ещё и умничаешь!.. Чего краснеешь?!.. Правда глаза колет? Кое-кому из младших командиров.»

Последние слова обвинения произнесла моя офицерская честь. Она, возможно, высказалась бы чуть поболе и покрепче… Ну, чтобы не отставать от моей же совести. Однако в обвинительные речи вмешалась, так называемая в юриспруденции, сторона защиты. Хоть она и заквакала, да ещё и слабенько-слабенько… Видно, здорово ей досталось… Но тем не менее… Это был голосок в мою поддержку…

«Ну, что вы пристали к хорошему человеку? Он здесь доброе дело сделал!.. Спас кое-что от полного разрушения. А оно и в хозяйстве может пригодиться…»

Я так и не понял… Наверное и эту треклятую жабу замучила совесть. Ну, за то, что всё-таки подбила меня на совершение столь аморального поступка, а тем более уголовно наказуемого деяния. Вот и решила эта квакающая тварь хоть как-нибудь, но всё же загладить мой сгоряча так необдуманный проступок. И грудная жаба могла бы сказать поболе… Но тут её долбанули чем-то по голове… Скорей всего, это был одновременный удар возмездия совести и чести… Так что земноводное создание тут же отбросило все свои лапки. Перепончатые конечности подёргались в последних конвульсиях, да и стихли навечно.

«Вот так!.. Нечего тут людям голову морочить. Ты один раз нагадишь… Подобьёшь человека на недостойное дело, а мы потом всю жизнь мучаемся! Грызём его, грызём… Чтобы он опять стал хорошим человеком! Стараемся, етить твою мать… Но всё!.. Отквакалась…»

Тут вмешался голос разума. Ведь там, где уже присутствуют совесть и честь, совсем уж недалеко и до ума. И всё же это появление ума да разума оказалось как нельзя кстати. В моём скрытом в глубине подсознании уже давно вызревало очень даже достойное оправдание моим сегодняшним поступкам и тем паче проступкам. А вот теперь это оправдание, наконец-то, оформилось в тщательно обдуманные слова.

«Так! Слушайте сюда! Первое: Если меня здесь убьют, то Министерство Обороны из соображения экономии захочет похоронить моё тело на ближайшем к 22-ой бригаде кладбище. Например, в посёлке Рассвет Аксайского района Ростовской области. Ну, или в Мускатном, что чуть дальше. Тогда как мои старые родители проживают в 40 километрах от города Бухары, что аж в Узбекистане. И навещать мою могилку они смогут один раз в пять лет. Поскольку дорога очень дальняя и слишком дорогая. Второе! Если сестра добьётся, то вместо казённых похорон в Рассвете меня отправят по железной дороге, то есть с «пересадками», в далёкий-предалёкий Узбекистан. Но Министерство Обороны всё из тех же соображений экономии оплатит мой «проезд» только до границ Российской Федерации, то есть до внешней границы Оренбургской области. А ведь потом поезду надо пересечь Казахстан, потом узбекский Хорезм, затем Туркменистан… И только потом моё тело окажется в Узбекистане. А сможет ли сестра довести это дело до самого последнего места моего успокоения? В-ряд-ли!»

Притихшие оппоненты попытались вставить кое-какие свои соображения… Видимо, им тоже стало меня жаль.

«А как же Пензенская область, откуда мама?!.. Или Башкирия, то есть Родина отца?! Там же…»

Твёрдый глас ума и разума продолжал своё победоносное наступление:

• Предыдущая
• 53/114
• Следующая