Время прибытия - Леженда Валентин - Страница 26
- Предыдущая
- 26/60
- Следующая
— Дальше.
— Поэтому, как я считаю, у вас есть единственный выход, — Борис Богданович для пущего эффекта даже сделал паузу, — вы должны в ближайшее время покинуть планету.
— Чаво? — челюсть у хрючевского авторитета отвисла чуть ли не до пола.
Но тут он вспомнил, что Крючки били Убийвовка по голове, и несколько успокоился.
— Продолжай, — Сан Саныч устало посмотрел на часы, — у тебя есть еще пять минут. Убийвовк улыбнулся.
— Хорошо, вы моим советом, я вижу, не заинтересовались, но ведь в ваших руках по-прежнему, если я не ошибаюсь, находится космический корабль марсиан.
— Так, ну и что? — оживился Сан Саныч. — Он ведь все равно не фурычит.
— Ха, — усмехнулся Борис Богданович, — ну и что, что не фурычит, зато я знаю человека, который сможет его починить.
— Да ну, — изумился авторитет, — врешь. Убийвовк хмыкнул и достал из кармана пиджака скрученный в трубочку номер журнала “Киберпанк”.
— Вот полюбуйтесь.
Воротилов взглянул на обложку и увидел на ней всклокоченного старикашку с безумными глазами в белом лабораторном халате, под фотографией которого красовалась надпись:
ЛЕГЕНДАРНЫЙ ПРОФЕССОР ЭДМОН СУМАСБРОДОВ ПОСТРОИЛ МОДЕЛЬ ДЕЙСТВУЮЩЕЙ ЛЕТАЮЩЕЙ ТАРЕЛКИ И СОБИРАЕТСЯ В БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ СЛЕТАТЬ В НЕЙ НА ЛУНУ.
— Что за (БИП)? — удивился Сан Саныч, но журнал на указанной странице все же открыл.
Как оказалось, тарелка, построенная профессором, была по размерам чуть больше ночного горшка, поскольку на другую просто не хватило выделенных на проект государством средств.
— Ну и что с того? — снова приуныл Сан Саныч. — Думаешь, этот хмырь наше НЛО починит.
— Конечно, — подтвердил Убийвовк, — починит, покрасит и вместе с вами полетит. Посмотрите на него, он же настоящий псих, фанат идеи, ученый от Бога.
И Воротилов глубоко задумался, что делал нечасто и только в самых редких особо безвыходных ситуациях, например, как сейчас.
— Кстати, живет профессор у нас в Хрючевске, — подбросил огня в топку размышлений авторитета Борис Богданович, — работает в Хрючевском Государственном университете на кафедре механики…
Тут надо сказать, что обиженным Убийвовком двигали отнюдь не альтруистические убеждения, и возлюбить врага своего он, следуя древней заповеди, тоже не собирался. Все в своей жизни Борис Богданович делал с корыстной подоплекой и теперь надеялся, что наконец вся братва Воротилова сдохнет вместе с ее боссом, а затем, пользуясь временным замешательством, которое непременно начнется в криминальном мире, выдвинуться путем хитрого лавирования и с помощью обширных до сих пор связей, на ведущее место в среде городской бандитско-административной элиты, что в принципе, исчезни Воротилов с лица земли, вполне было реально…
— Хорошо, я подумаю над твоим предложением, — наконец молвил авторитет, — а ты пока еще немного посиди под замком.
И, нажав кнопку, Сан Саныч вызвал всегда дежуривших под дверью кабинета верных братьев Крючков.
Марк Степановский находился в абсолютно безвыходном положении.
В смысле абсолютно — это значит в самой крайней форме отчаяния, когда падающий тебе на голову с десятого этажа кирпич воспринимается как ангел избавитель. И ты, задрав улыбающееся лицо кверху, радостно ожидаешь его фатального приближения.
Да, именно так чувствовал себя некогда могущественный хрючевский рэкетир, потерявший сначала все свои сбережения, затем почти всю свою братву и в довершение ко всему как следствие второго контролируемую им территорию Центрального рынка, за счет которой он, собственно, и жил.
В общем, было от чего в петлю лезть.
Но делать этого Степановскому отчего-то очень не хотелось.
Парадоксально, но, потеряв все, он вдруг ощутил неиссякаемый вкус к жизни, к бренному существованию в оболочке собственного несовершенного тела, смерть которого для него была до катастрофичности невозможна.
Собрав своих верных, выживших в битве с инопланетным агрессором шестерых братков, Марк Степановский пошел с повинной головою к самому Сан Санычу Воротилову. Простив ему все, точнее, заказ себя киллеру и признавая себя виновным по всем представленным ему хрючевским авторитетом статьям.
Сан Саныч визиту своего врага не очень-то удивился.
— Пришел? — спросил он выглядевшего побитым, словно дворовой пес, рэкетира.
— Пришел, — тихо ответил Степановский. И тут Воротилов внезапно даже для самого себя прослезился.
— Тяжелые времена настали, Марик, — хрипло произнес он.
И авторитеты, бывший и пока действующий, крепко обнялись, сразу простив все грехи и обиды друг другу. Ну мало ли между мужиками бывает, живут-то оба по понятиям, а что повздорили, так это ничего, это часто случается, но кровь-то в жилах течет одна, кровь-то настоящая, не сопли какие-нибудь в натуре, кровь крутой хрючевской братвы, много лет державшей город в ежовых рукавицах…
Братья Крючки, наблюдавшие за этой сценой внезапного братания недавних врагов, также прослезились, будучи от природы, не смотря на свои физические данные, тонкими и ранимыми натурами.
В общем, сцена, достойная сериала “Рабыня Изаура”, длилась недолго. Обуздав свои внезапно проявившиеся лучшие чувства мужской солидарности, авторитеты разомкнули объятия, и Сан Саныч твердым голосом произнес, положив руку на плечо Степановского:
— Какие бы раздоры между нами в прошлом ни были, все с этого момента забыто, потому что мы братья по крови, а это значит, мы должны держаться вместе и общая беда нас только еще сильнее сплотит.
— Да, — всхлипнул Степановский, вытирая мокрые щеки, — это ты, брат, по понятиям говоришь. Сан Саныч в ответ дружески улыбнулся:
— Не горюй, Марик, кажется, я нашел выход из этой лажовой ситуации…
Профессор Эдмон Сумасбродов был удивительным человеком, и его персона в нашем повествовании требует отдельного разговора.
Родился профессор… впрочем, какая разница, когда он родился, главное отметим, что с детства Сумасбродов очень сильно увлекался книгами Жюль Верна и Герберта Уэллса, что и предопределило его будущее. Став немного постарше, молодой Эдмон выбрал шаткую стезю изобретателя, получив блестящее техническое образование.
И пошли в итоге открытия, так сказать, косяком, словно лосось на нерест. Как из рога изобилия посыпались на ученую мировую общественность удивительные монографии, содержание которых часто переходило даже за грани научной фантастики.
Тем не менее первым резонансным в ученом мире открытием Сумасбродова стало изобретение им собственной теории вероятности, формула которой была до смешного проста: если на подоконнике шестого этажа в ветреную погоду стоят три горшка с геранью, то не исключено, что один из этих горшков упадет на голову идущему в одно и то же время с работы электромонтеру. Сила ветра, помноженная на время прохождения пролетария под злополучными окнами, дает результат, по которому можно легко определить, что свернувшего за угол дома электромонтера собьет молоковоз, у которого внезапно отказали тормоза.
Как говорится, просто и сердито.
Но вот только одна небольшая проблемка: пользоваться формулой мог лишь сам Сумасбродов, потому что любой иной ученый через пять минут сходил с ума и кончал с собой при помощи электрофорной машины.
Следующим открытием профессора был знаменитый “синдром зеленых чертей”. В его основе лежало утверждение, что находящиеся в состоянии сильного алкогольного опьянения люди видят на самом деле не порожденные абстиненцией галлюцинации, а некий параллельный нашему мир, стены между которым по необъяснимым причинам после принятия за воротник временно исчезают, вследствие чего можно легко пообщаться с его удивительными обитателями в виде зеленого змия, маленьких чертиков и Кондратия, который часто хватает перебравших путешественников по иным измерениям.
После открытия данной теории профессор около пяти лет лечился от алкогольной зависимости в токийском реабилитационном центре “Бухарь-яма”, так как обоснование “синдрома зеленых чертей” требовало постоянного присутствия на грани двух изучаемых реальностей, то есть дверь, разделяющую дружественные измерения нужно было всегда держать открытой.
- Предыдущая
- 26/60
- Следующая
