Непобедимый эллин - Леженда Валентин - Страница 29

• Предыдущая
• 29/70
• Следующая

– Это еще что там за недомерок пакостничает? – безмерно удивился Громовержец, глядя в телескопис на радостно скачущего Херакла. – Эрот, кто он такой?

Бог плотской любви неприязненно скривился:

– Это побочный эффект нашего генетического эксперимента.

– А что, без этих побочных эффектов у тебя никак?

– Никак, – недовольно буркнул Эрот.

– Может, стоит предупредить Геракла? – предложил круглые сутки дежуривший в тронном зале Олимпа Гермес.

Зевс передвинул угол обзора телескописа и быстро пересчитал несущихся с воплями через лес кентавров. Получалось около двух сотен.

– Нет, не надо, – усмехнулся Тучегонитель, отрываясь от чудо-прибора. – Пусть мой сынуля слегка развлечется.

– Тебе, Зевс, виднее. – Гермес равнодушно пожал загорелыми плечами.

Понятное дело, что греки, пьянствовавшие в бревенчатом домике, ни о чем не подозревали.

– Метание каменного диска, мой друг, сложнейшее мастерство! – со знанием дела поучал слегка осоловевшего кентавра сын Зевса. – Прежде всего нужно найти хорошо сбалансированный диск и ни в коем случае не брать диск со смещенным центром тяжести, ибо иначе он обязательно к тебе после броска вернется и шарахнет по голове. Вот у меня как было? Метнул я этот хреново сбалансированный диск в четверг в Карфагене, а он мне в субботу по башке в Иолке как трахнет!

– М-да, весьма и весьма опасный вид спорта, – хрипло отозвался Фол, неустанно кивая.

– И еще одно. – Удобно развалившись на крепкой скамье, великий герой задумчиво поигрывал пустым кубком. – Перед самым броском нужно наметить для себя какую-нибудь наиболее отдаленную цель. Ну, скажем, какого-нибудь сильно выделяющегося на трибунах зрителя.

– Мудрено, – пьяно кивнул кентавр. – А если зритель заметит, что ты в него целишься, и побежит?

– Тем лучше! – улыбнулся Геракл. – Я ведь как на Олимпийских играх в Спарте победил? Выбрал в качестве мишени огромного толстяка на самой далекой трибуне, ну и приготовился к броску. Но толстяк ушлый оказался. Почувствовал, зараза, опасность и бросился наутек, но не вниз, как все нормальные люди, а вверх по ступеням амфитеатра.

– Ну и чем твой бросок завершился?

– Новым рекордом! – горделиво похвастал великий герой.

– Ну а… тот толстяк?

Сын Зевса небрежно повел плечом:

– Пропал толстяк. Впрочем, как и мой каменный диск. Вернее, диск всё же потом нашелся в супнице у Зевса на Олимпе. Ох, и влетело мне тогда… М-да… Времена учебы! Отличные были деньки…

– Эй, вы слышите? – Из-под стола вынырнула всклокоченная голова Софоклюса.

Пирующие прислушались. Непонятный шум нарастал.

– Табун диких ослов! – предположил Геракл.

– Табун диких кентавров! – завопил Фол, резко меняясь в лице.

– Что, возможны осложнения? – Поставив золотой кубок на стол, сын Зевса приподнял скамью и, одобрительно кивнув, взгромоздил ее себе на плечо.

– Еще какие! – Фол взял из пыльного угла длинное крепкое копье. – Это вино, что мы здесь выпили, я обещал отдать своим собратьям в обмен на то, что они не будут приставать ко мне со своими идиотскими требованиями участвовать в городских скачках.

– М-да, плохо дело. – Геракл подбросил на плече огромную скамью. – Вот так всегда, думал расслабиться, а теперь… Что ж, разомнусь немного перед шестым подвигом. Софоклюс, ну-ка выгляни наружу, сколько их там, этих пышущих праведным гневом жеребцов?

Историк опасливо подобрался к окошку и, округлив глаза, дрожащим голосом сообщил:

– Да их здесь около двух сотен, если не больше!

– А… пустяки, – рассмеялся герой. – А я-то, наивный финик, думал, серьезная заварушка случится…

– Фол, выходи! – гневно донеслось снаружи. – Базар один разрулить нужно.

Фол ринулся было к двери, но его мягко остановил ухмыляющийся Геракл.

– Постой, дружище, дай-ка сперва я с ними немного побакланю.

И с тяжелой скамьей наперевес Геракл величественно вышел к разъяренным кентаврам.

Увидав могучего, лоснящегося литыми мышцами качка, копытные слегка удивились, но особого беспокойства по поводу появления странного незнакомца не проявили.

– Где Фол? – гневно вскричал молодой кентавр в яблоках.

– Я Фол! – дерзко ответил сын Зевса.

Кентавры взволнованно загомонили. Умственные способности у многих были ниже среднего, несмотря на бытовавшее в Греции поверье об их якобы феноменальной мудрости.

Немного посовещавшись, человекообразные конячки пришли к выводу, что перед ними всё-таки не брат Фол, а какой-то наглый зарвавшийся эллин.

– Ты не Фол. – Длинный перст кентавра в яблоках обличающе уставился на Геракла. – Ты наглый самозванец!

– Никто… – яростно заклокотал могучий герой, – никто не смеет безнаказанно оскорблять великого сына Зевса…

Тяжелая скамья со свистом взметнулась вверх и опустилась аккурат на голову хамоватому кентавру.

– А-а-а-а… – дико взревели копытные, бросаясь в атаку.

Геракл усмехнулся.

Ошибка нападающих была в том, что они бросились на сына Зевса всем скопом.

Великий герой ловко развернул скамью, затем опустил ее на уровень широкой груди и, мрачно улыбаясь, стал быстро вращаться на месте, рассекая близлежащее пространство всесокрушающим деревянным винтом. Что и говорить, уроки танцев не прошли для сына Зевса напрасно. Покойный бедняга Лин научил героя всему, чему смог, совмещая занятия музыкой с прикладной хореографией.

Свою фатальную ошибку кентавры поняли слишком поздно. Чудовищная вращающаяся катапульта в руках Геракла за пару минут расшвыряла копытных в радиусе нескольких сотен стадиев от гостеприимного домика Фола.

Самого последнего кентавра сын Зевса ухватил за длинный рыжий хвост, затем раскрутил тяжеленную конячку над головой и запустил ее прямехонько в небольшой пруд, располагавшийся на окраине леса.

– Ну что ж, кажется, всё, – облегченно вздохнул великий герой, оглядываясь по сторонам.

Действительно, сражаться уже было решительно не с кем. Ну разве что с выглядывавшим из развороченного окна домика Софоклюсом.

«Неужели кто-то из кентавров угодил в жилище нашего гостеприимного друга? – мысленно посетовал Геракл. – Как нехорошо, однако, получилось!»

Вид у историка был слегка пришибленный, хотя, впрочем, Софоклюс всегда так выглядел, ну разве что глаза таращил поменьше.

– Т-ты чт-то эт-то наделал! – заикаясь и слегка дергая левым глазом, в ужасе вопросил хронист, на четвереньках выбираясь из полуразрушенного дома.

– Как тебе битва? – поинтересовался великий герой, слегка озадаченный восклицанием Софоклюса. – Ты только погляди, как я расправился с бандой пьяных мерзавцев!

«Пьяные мерзавцы», тихонько постанывая, гроздями висели на ближайших деревьях. Кое-кто тихо бормотал разнообразные проклятия, но подавляющее большинство безмолвствовало.

– А где Фол? – дружелюбно поинтересовался у хрониста Геракл.

Софоклюса слегка передернуло.

«Всё-таки напился, скотина!» – с неудовольствием подумал сын Зевса, выводя из небольшого сарайчика золотую колесницу.

Сделав над собой титаническое усилие, Софоклюс с большим трудом принял вертикальное положение и, заметно пошатываясь, похромал к остановившейся колеснице.

– Это… – неуверенно промямлил он. – Так говоришь, битва с кентаврами мне не привиделась?

– Нет, не привиделась! – рассмеялся сын Зевса, помогая историку забраться в колесницу.

– Ладно. – Хронист грустно вздохнул. – Тогда ответь мне на один важный вопрос…

– С удовольствием! – благодушно согласился великий герой.

Софоклюс провел дрожащей рукой по влажному лицу:

– Скажи мне, на кой хрен ты забросил в пруд несчастного Фола?

Тут-то до Геракла и дошел во всей своей беспощадности смысл дикого ужаса в глазах историка. По всей видимости, хронист весьма небезосновательно усомнился в здравом рассудке великого героя.

– А я-то всё думаю, – хлопнул себя по лбу сын Зевса, – откуда же мне знаком этот рыжий конский хвост?

• Предыдущая
• 29/70
• Следующая