Непобедимый эллин - Леженда Валентин - Страница 25
- Предыдущая
- 25/70
- Следующая
– Однако! – хмыкнул великий герой, увидав на посланце не набедренную повязку, а еще одну, прятавшуюся под верхней, накидку.
– Я предполагал нечто в этом роде, – буркнул Копрей, – и потому заранее хорошо подготовился…
– Это тебе подойдет? – Сын Зевса небрежно бросил накидку капризному механизму.
– Вполне, – воодушевился баран. – Конечно, не золотое руно, но наготу кое-как прикроет.
– Теперь очередное задание, – склочно потребовал Геракл, наседая на сонного посланца.
Копрей сладко зевнул:
– Эврисфей желает, чтобы ты убил эриманфского хряка.
– Теперь пошли хряки… – сокрушенно покачал головой герой. – О Зевс, сколько еще продлится это изощренное издевательство?!
Копрей промолчал, ну а Зевс на Олимпе в это позднее время уже сладко дрых в обнимку… нет, не с очередной прекрасной феминой… а с большой бутылью, в которой весело плескались остатки пенной амброзии.
– Что за хряк? – поинтересовался Софоклюс. – Давай колись, приятель!
Посланец, не удержавшись, еще раз с подвыванием зевнул.
– Никто не знает, что это за напасть…
– Как обычно, – вставил Геракл.
– Хряк время от времени появляется на горе Эриманфе и опустошает окрестности города Псофиса.
– Значит, снова Аркадия, – смекнул Софоклюс.
– С недавних пор в Псофисе по ночам стали исчезать архитектурные произведения искусства: статуи, предметы зодческой старины.
– Ну, это обычное дело, – улыбнулся Геракл. – Уличные воришки.
– Воришки? – вытаращился Копрей. – Тогда за каким сатиром они разобрали и унесли мраморный городской фонтан вместе с писающим мальчиком, изображающим Посейдона в детстве?
– Действительно, – согласился Софоклюс, – совершенно бессмысленное преступление, если только воры не пришли из соседнего города, в котором нет писающего мальчика.
– Но ведь появись он где в Греции, об этом сразу же станет известно. Фонтан уникален!
И греки глубоко задумались.
– Мне бы ваши проблемы, – завистливо вздохнул золотой баран, кутаясь в старый грубый хитон.
– Сатир побери! – через пять минут выругался Копрей. – А я-то чего тут с вами стою как дурак и думаю? Это ведь не мои проблемы. Сами с этим хряком разбирайтесь, а я возвращаюсь в Микены досыпать.
– Погоди, – рявкнул Геракл, – ты забыл мой четвертый подвиг.
– Да-да, я здесь, – отозвался божественный механизм, подбегая к Копрею. – Мой друг, я очень рассчитываю, что путь в Микены будет долгим.
– Часа три, – подтвердил невыспавшийся посланец.
– О… – Копытное в предвкушении закатило светящиеся глаза.
Геракл с Софоклюсом сочувственно поглядели на Копрея.
Бедняга и не подозревал, во что ввязался.
Теперь немного о Херакле.
И пьяному (да и трезвому) циклопу было ясно, что опередить Геракла в совершении четвертого героического подвига самозванцу ни за что не удастся.
Херакл пришел в Аркадию, когда сын Зевса вместе с керинейским бараном уже отбыл восвояси, везя свой трепливый трофей обратно в Тиринф.
Понятно, что самозванец об этом ничегошеньки не знал, облазив все холмистые окрестности, где в конечном счете был атакован голодными бродячими собаками. В качестве сытного обеда Херакл собачкам явно не годился, поэтому напали они на него исключительно из-за его несколько экзотического одеяния.
Убегая от настырных бродячих шавок, Херакл проклял всё на свете, сетуя на нерадивую свою, горемычную судьбу и преисполнившись еще более глубокой ненависти к удачливому блистательному Гераклу.
Добежав до ближайшей речки, самозванец прыгнул в нее с высокого обрыва, однако речка, к несчастью, оказалась небольшим ручейком, в чем Херакл смог убедиться, уже подлетая к близкой земле. Что и говорить, перспектива в Греции очень часто бывает обманчивой.
Так, оглушенный стремительным падением с последующим ударом оземь, ненормальный и пролежал до самого утра, когда в окрестностях Аркадии снова появилась боевая колесница великого сына Зевса, который в спешном порядке искал ту самую гору, на которой проживал некий опустошающий архитектурные окрестности непонятный хряк.
Нужную гору нашли без труда по валявшимся у ее подножия разбитым мраморным статуям, которые во время ночной транспортировки неизвестными воришками по той или иной причине были сломаны.
– Любопытно-любопытно, – пробормотал Геракл, подбирая отбитую голову улыбающейся Геры.
– Вон там в камне я вижу вырубленные ступеньки! – сообщил всегда подмечающий детали Софоклюс.
– Да погоди ты, – огрызнулся сын Зевса, пиная мраморную голову Геры.
Неистово вращаясь, голова устремилась прямо в синее утреннее небо.
– Как я понял, ты хочешь закинуть ее на Олимп? – смекнул историк.
– Нет, – улыбнулся Геракл, – для этого она слишком легкая.
Исчерпав силу ускорения, голова стремительно понеслась вниз, заставив Софоклюса в панике броситься в сторону. Сын Зевса улыбнулся, и кусок мрамора разлетелся в мелкую крошку у его ног.
– Слушай, а ты ничего себе случайно не отбил, когда каменюку пинал? – полюбопытствовал, выглянув из кустов, Софоклюс.
– Не-а. – Сын Зевса лукаво подмигнул хронисту. – У меня плетение на сандалиях железное на случай, ежели кому под зад наподдать придется.
Историк судорожно сглотнул, ибо был он самым первым кандидатом на героический пинок.
– Ладно, где там эти твои ступени…
Ступени были довольно любопытные: гладкие, ровные, отполированные.
– Э… э… э… – Софоклюс недовольно потрогал холодный камень. – Явно не людских рук дело.
– Думаешь, снова олимпийцы?
– Ну а кому еще такое под силу?
– Сейчас узнаем.
Ступени привели эллинов в тесную пещеру, в конце которой имелась большая дверь из сплошного куска блестящего железа.
– Ого, Гефестова работа! – сразу определил сын Зевса. – Никому другому такое не под силу.
– Где же эриманфский хряк? – разочарованно спросил Софоклюс.
– Сейчас всё выясним, – заверил хрониста великий герой, извлекая из-за пазухи всученный настырным Гермесом сотиус-мобилис. – Как же этой фигней пользоваться.
– А ну дай посмотреть, – потребовал историк.
– Ага, сейчас, – усмехнулся Геракл. – Рылом не вышел!
Еще немного поколебавшись, сын Зевса нажал большую красную выпуклость с эмблемой Громовержца: двумя витиеватыми молниями
– Да? – тут же донеслось из сотиуса.
– Что «да»? – гаркнул великий герой.
– Да пошел ты… – громыхнуло в устройстве, и связь прервалась.
Геракл снова нажал красную кнопку…
– Слушай, ты… – угрожающе начал сын Зевса, когда устройство божественной связи снова ожило.
– Да-да… – раздалось в сотиусе.
Голос у незнакомца был другой, довольно приятный и доброжелательный.
– Гм… – смущенно кашлянул великий герой. – Это Геракл.
– Ах, Геракл, это Асклепий, как у тебя дела? Всё, надеюсь, в порядке?
– Ну, в общем…
– На здоровье не жалуешься? Сердечко не пошаливает? Мышцы не болят? Ты ведь у нас атлет.
– Всё в порядке, Асклепий, мне бы с Гефестом один базар нужно перетереть.
– Так нажми на сотиусе кнопку, где изображен серп и молот.
– Так просто?
– Ну конечно же!
– А я нажимал на красную с молниями.
– И зря, – пожурил героя Асклепий. – Это автоматический режим произвольного выбора абонента для развлечений. Ну там, анонимно кого обложить, это у нас на Олимпе запросто. Тебе повезло, что ты попал на меня.
– Спасибо.
– Не за что, приятель, всегда рад помочь.
И сотиус снова отключился.
– Вот оно как! – задумчиво проговорил Геракл, нажимая выпуклость с эмблемой божественного изобретателя.
– Да, кузнец слушает! – зычно раздалось в устройстве.
Где-то невдалеке дребезжала терзаемая молотом железяка.
– Это Геракл.
– О… какой сюрприз! Уже научился пользоваться мобилисом! Что ж, от души поздравляю.
– Я в общем-то по делу…
– Ну говори, коль позвонил…
– Я в Аркадии, возле города Псофиса. Тут какая-то фигня непонятная. Небольшая пещера, а в ней сплошная железная дверь, я подумал, может, твоя работа?
- Предыдущая
- 25/70
- Следующая