Бессмертные герои - Леженда Валентин - Страница 2
- Предыдущая
- 2/55
- Следующая
— Так ты мне поможешь? — все не унимался царь.
Поплет призадумался.
— Боюсь, расшифровка займет много времени, не знаю, располагаешь ли ты им, царь?
— К сожалению, нет, — грустно улыбнулся Эгей. — Понимаешь, мне срочно нужен наследник. Скажи мне хотя бы общий смысл божественного послания.
— Боюсь, что он от меня ускользает, — виновато развел руками толкователь. — Ясны лишь отдельные фразы, но общей картины не выходит.
— Например? — оживился царь.
— Вот эта строчка… «И да вырастут три деревца, принеся разные плоды». Тут явно имеется в виду потомство.
— Три сына?! — радостно воскликнул Эгей.
— Не думаю, — скорбно поджал губы Поплет. — Уж скорее — один. И то, судя по следующей строке, идиот.
— О нет!
— Не отчаивайся, царь. Знаю я одного чудесного толкователя запутанных божественных посланий.
— Скорее же назови мне его имя! — с воодушевлением потребовал Эгей.
— Это Питфей, мудрый правитель Арголиды. Отправляйся в город Троисену.
— Полагаешь, он мне поможет?
— Всенепременно.
Что ж, пришлось царю поверить Поплету на слово.
Правитель Арголиды Питфей принял царя Афин с большим воодушевлением.
— Я слышал, ты ломаешь голову над очередным ответом лучезарного Аполлона? Дай же мне скорее свою восковую дощечку!
— Тут что-то по поводу моего еще не родившегося сына, — смущенно промямлил Эгей, протягивая правителю Арголиды драгоценные письмена. — Толкователь Поплет лишь едва уловил смысл послания Аполлона.
— Знаю я этого дурака… — небрежно махнул рукой Питфей и, быстро бросив взгляд на потолок своих покоев, поспешно добавил: — В смысле, толкователя. Поплет давно пропил весь свой талант в каком-нибудь приюте бога Диониса. Так что тут у нас…
Правитель с азартом изучал покрытую мелким почерком дощечку.
— Ага, всеобщее процветание… три деревца… очень хорошо, весеннее половодье, могучие реки… Ох, ничего себе!
— Что-что? — тут же покрылся испариной Эгей. — Что-то плохое?
— Да нет, показалось, — скривился Питфей. — Ммм… золотой талант, слепой аэд и злаки… Что ж, все, по-моему, предельно ясно.
— Что ясно? — с замиранием сердца воскликнул царь.
— Ясно то, — торжественно проговорил правитель, — что у тебя, Эгей, действительно родится сын, который будет знаменитым героем Афин!
Царя после этой новости чуть не хватил удар. Немного придя в себя, он подумал о том, что толкователь Поплет оказался прав, а, следовательно, не весь еще талант пропил мерзавец.
— Да, и еще одно, — спохватился Питфей. — Тут ко всему ясно сказано, что свою жену ты, Эгей, должен искать в Арголиде.
— Это интересно еще почему? — возмутился царь, ибо владения Питфея славились самыми уродливыми женщинами во всей Греции.
Когда весной в Арголиде проводился ежегодный конкурс красоты, из этих земель бежали все бродячие собаки, а также крысы, пауки и тараканы. А матери со всех концов Греции свозили в Троисену самых непослушных детей, дабы попугать озорников вышагивающими по высокому деревянному помосту образинами.
«Вот не станешь родителей слушать — на такой девушке женишься…»
Многие после этого оставались на всю жизнь заиками.
— Ты хочешь оспорить божественную волю? — пыша праведным гневом, вскричал Питфей.
— Конечно же нет, — пошел на попятную царь. — Но объясни мне, где ты прочел в ответе Аполлона эти строки?!
— Да вот же они! — ткнул пальцем в дощечку возмущенный до глубины античной души правитель. — По-моему, все очевидно. Поймет и ребенок.
И Питфей громко прочел:
— «Нищий в Пелопоннесе получит от усталого путника золотой талант!»
— Ну и что с того?
— Как, неужели ты не понимаешь? Ответь мне, где находится мой город Троисена?
— В Арго… то есть в Пелопоннесе, — проговорил ошарашенный Эгей.
— Ну вот, — обрадовался Питфей. — Я же сказал, что это очевидно. Усталый путник — мой давний псевдоним, которым я подписываю некоторые довольно популярные в Аттике эротические песенки.
— Так это ты их сочиняешь?! — подпрыгнул на месте царь и нараспев по памяти прочел: — «Однажды ранним утром я с нежною дриадой, с дриадой Пториадой уединился в чаще. Мы рухнули на влажную траву, и я не знаю, почему коснулся вдруг своей рукой ее…»
— Дальше лучше не продолжать, — тактично перебил Эгея Питфей.
— Хорошо, — легко согласился царь. — Кто в таком случае этот нищий?
— Это ты! — лучезарно улыбаясь, сообщил правитель.
— Что?!
— Не злись, дружище, не злись…
— Да я богаче тебя в десять раз. Да я всю твою Арголиду могу купить, и у меня еще золота останется на порядочный остров…
— Тут все аллегория, — спокойно напомнил Питфей. — Ответ следует трактовать двояко.
— Ничего себе двояко!
— Я тебе все сейчас объясню, ты только меня не перебивай. Прочту главные строки еще раз… «Ветви деревьев тихо заколышутся от порыва случайного ветра, нищий в Пелопоннесе получит от усталого путника золотой талант». Итак, мы с тобой пришли к конечному выводу: первое — невесту тебе следует искать в моих землях, второе — от брака с этой девушкой у тебя родится сын, великий греческий герой. (Вынужден вмешаться и поправить правителя. Питфей определенно тут оговорился. На самом деле он хотел сказать — второй великий греческий герой.[1])
— Погоди! — зло выкрикнул Эгей, окончательно во всем запутавшись. — Давай разложим все по полочкам.
— Давай, — легко согласился Питфей.
— Усталый путник — это ты.
— Совершенно верно.
— Нищий в Пелопоннесе — это я.
— Именно.
— В таком случае, что здесь подразумевается под «золотым талантом»?
— Ну конечно же, моя дочь! — радостно воскликнул Питфей.
— Нет.
— Да!
— Нет.
— А я говорю: да!
— О боги!
— Но ведь ты ее еще не видел. Представляешь, в прошлом году она стала победительницей на нашем ежегодном конкурсе красоты. Моя дочурка была удостоена почетного титула «лучшая грудь Троисены», каково, а?
Эгей в ответ лишь припадочно закатил глаза, неумело изображая внезапный приступ эпилепсии.
— Тебе плохо, мой друг? — участливо спросил правитель.
— У нас в роду страшная болезнь, — сдавленно прохрипел царь, желая как можно скорее закосить от возможного брака. — Передается исключительно по мужской линии…
— А… ерунда, — беззаботно махнул рукой Питфей. — Ты вон до пятидесяти лет с этой болезнью дожил, и ничего.
— Мне нельзя иметь детей! — сипло добавил Эгей, безуспешно пытаясь сымитировать пену на губах.
Но вместо этого царь заплевал всю свою бороду.
— В божественном пророчестве говорится, что вплоть до этого дня ты был нищ душой, — как ни в чем ни бывало продолжил правитель, благоразумно отсев от плюющегося гостя подальше. — Но брак с моей прекрасной дочерью облагородит тебя. Моя Эфра — мое единственное богатство, и теперь она по праву, данному свыше, будет принадлежать исключительно тебе.
Тут-то Эгей и понял, что одурачить Питфея ему не удастся. Получалось, что если царь откажется от брака, то пойдет против воли всемогущих богов.
А кому такое в Древней Греции надо?
Нет, Эгей своему здоровью не враг, однако жениться ему по-прежнему не хотелось. Ведь царь в свои пятьдесят был холост, как евнух в гареме знатного эфиопа. А это самый настоящий рекорд для Греции, ибо царей в Аттике ловкие гречанки кадрили чуть ли не с пеленок. Знатные женихи в бобылях долго не засиживались.
— Я согласен, — смирившись с судьбою, грустно повесил голову Эгей.
Питфей громко хлопнул в ладоши:
— Мою дочь Эфру сюда, немедленно!..
И, обгоняя, друг дружку, слуги кинулись выполнять столь важное поручение.
Не был бы Питфей Питфеем, пропусти он столь явную удачу, нежданно-негаданно свалившуюся чуть ли не с самого Олимпа. Ясен пень, что истолковал ответ лучезарного Аполлона хитрый правитель в свою пользу. И правда, какой великолепный представился случай породниться со знатным и богатым афинским родом. Ко всему еще получить во внуки великого героя тоже не мешало.
1
Здесь и далее примечания великого Геракла.
- Предыдущая
- 2/55
- Следующая