Парк свиданий. Большая книга весенних романов о любви ... - Усачева Елена Александровна - Страница 4

• Предыдущая
• 4/67
• Следующая

– Когда?

– Извини, у меня вторая линия, я сейчас перезвоню.

Сердце стучало в горле – и оттого, что разговор внезапно прервался, и оттого, что сейчас снова будет говорить.

– Я все придумал, – смеялся он через минуту. – Встречаемся завтра. Парадная одежда не требуется.

Они долго ехали, а потом сидели в полной темноте. Это был ресторан слепых. Чтобы человек почувствовал себя немножко «без глаз», в зале не было света. Поначалу от темноты перед Машей плясали цветовые пятна, но потом она привыкла. Даже не так. Она перестала замечать темноту, она растворилась в ней, мир вошел в нее. Вошел вместе с Олегом. Маша долго шарила по столу, задевая тарелки, наконец нашла его руку.

– Я люблю тебя, – прошептала, чувствуя себя героем плохой картины. – Мне очень хочется, чтобы ты со мной был всегда. Чтобы ты был мой.

Олег негромко рассмеялся.

– Что за собственнические наклонности? Откуда это в тебе? Мне казалось, современные девицы больше ценят свободу.

– Но ведь ты и есть моя свобода. Без тебя я не свободна.

Пф, сколько пафоса в ее словах. Словно в голове всплыло с десяток прочитанных книг про любовь.

– А ты меня любишь? – спросила тихо.

Темнота позволяла все. Даже такие вопросы задавать. А потом спокойно выслушивать ответ.

– Люблю.

Сердце, конечно, заколотилось (что-то оно все колотится и колотится последнее время, как бы не выпрыгнуло из груди и не убежало), но разум отметил – слишком спокойно он это сказал. Да что же она вечно всем недовольна!

– А за что ты меня любишь?

Олег был слишком хорош. Она все время чувствовала себя хуже, недостойней, а потому боялась, что он уйдет.

– За цвет волос. – Олег не убирал свою руку, позволял Маше держать себя.

– Я серьезно.

– Любят не за что-то. Ты мне просто понравилась. Как посмотрела. Как сидела рядом с родителями. За то, что ничего от меня не требуешь. За то, что ты приехала на Алтай. За то, что не боишься лошадей. Это редкое качество. Обычно девушки предпочитают моря и гламур, а ты не испугалась быть грязной в походе и жить без косметики. За то, что ты не такая, как…

Неожиданная пауза заставила повернуть голову на звук и как будто бы увидеть Олега.

– Как кто?

– Просто другая, – усмехнулся Олег. И словно соглашаясь с ним, звякнул мобильный.

Светлее не стало, значит, он не начал читать сообщение. Кто же ему там все время пишет? Мама проверяет? Здравствуй, паранойя! Вот ты и пришла! Никакого мобильного нет, их отобрали при входе вместе с часам и сумками.

– И еще – не привязывай меня к себе. Твоя жизнь продолжается, моя жизнь продолжается. У каждого из нас есть что-то, что принадлежит только ему.

– Что?

Вдруг нестерпимо захотелось заплакать. Показалось – он прощается с ней. Этот ресторан – красивый жест. И даже если нет с собой телефона, эсэмэска все равно пришла!

– Ну, не знаю…

А голос такой спокойный. Наверное, убийцы так же спокойно говорят своей жертве: «Сейчас все закончится».

– У меня университет, у тебя школа. Ты же общаешься с мальчишками. Если я буду ко всем ревновать, на земле не останется мужчин.

– Они глупые! – плакала Маша, стараясь ничем не выдать себя. Но горло перехватывало, горло дрожало, всхлип остановить было невозможно.

– Глупые, глупые, – похлопал он по руке. – Но все равно, если у человека не будет личной жизни, он превратится в серую безликую массу. Станет как все. Поэтому давай не будем воровать друг у друга его личность. Мы не рабы друг друга.

Она уже почти успокоилась, но было обидно. А как же ее мама с папой? Они все время вместе, интересуются, что у кого происходит. Папа в прошлом походник, играет на гитаре, хорошо поет, мама всегда с ним. На всех праздниках, во всех отпусках. И они счастливы. Потому что вдвоем. А ей ведь тоже хочется быть «вместе» и только с ним. Знать каждый шаг, каждый поворот головы. С кем виделся, о чем говорили, что спросили на семинаре, какого цвета ручка. Каждый раз, не получая ответа на свой вечный вопрос: «Что ты делал?», она сходила с ума от ревности. Потому что ей так необходимо было знать, что он делал. По минутам.

А он не говорил. Отшучивался.

– Сегодня не могу.

– Почему?

– Занят.

– Чем?

– Делами.

От таких слов внутри у нее все взрывалось криком отчаяния. Казалось, что дела эти – другая девушка, интересное занятие с друзьями, с которыми ему хорошо и весело. Весело, потому что нет ее, а есть кто-то другой.

Стала плохо учиться. Даже не так – вообще перестала слышать, что говорят, что задают, даже цвет учебников не помнила. Оранжевые, потому что первого сентября одела их в обложки. Это все, что она сделала для школы. Ну еще тетрадки подписала. А дневника у нее не было. Не успела купить.

– Что? Это? Такое?

Мама после работы пришла непривычно поздно и бросила Маше на кровать листок, исписанный тревожно-красными чернилами. Знакомые буквы поначалу не читались, а потом сложились в неожиданное.

«Алгебра – 3.

Геометрия – 2.

История – 3.

Английский язык – 3.

Русский язык – 3.

Литература – 2…»

Дальше какой-то штакетник слов и закорючек.

Невнимательная, не слушает учителя, пропускает, грубит, не делает уроки. ЗАВЕДИТЕ ДНЕВНИК!!!

– Что это, я спрашиваю?

Слова, слова, слова.

– Я запрещаю тебе встречаться с Олегом! Я запрещаю даже имя его произносить!

А правда, что это?

Маша развернула к себе листок. «Оценки за первую четверть». Как? Уже октябрь заканчивается? Не может быть.

– Мама! – Набрала в грудь побольше воздуха. – Если у человека не будет личной жизни, он превратится в серую безликую массу. Станет как все. Поэтому давай не будем воровать друг у друга его личность. Мы не рабы друг друга.

– Что-о-о-о? – Мамины глаза незнакомо округлились. – Сейчас же позвонила своей подруге Мазуровой, взяла у нее домашние задания и села за учебники! Неделя осталась! Чтобы ни одной двойки.

Мамины слова легким весенним ветерком обвевали ее, не задевая. Конечно, она сейчас позвонит Мазуровой, но не для того, чтобы спрашивать уроки. Никакие уроки ей не нужны, если не будет Олега. Потому что она не может бесконечно складывать и вычитать. Зачем ей эти бессмысленные занятия без ее любви. Что ей страдания Наташи Ростовой? Да, той тяжело было целый год ждать своего жениха, но никто не запрещал ей это делать. Ходить тенью по дому, у всех просить: «Дайте мне его!» И все ведь с пониманием относились. А здесь что? Из-за каких-то троек столько криков. Уроки – это ведь проходящее, ненужное, сегодня выучил – завтра забыл. А Олега завтра может уже не быть. Поэтому все учебники летели в сторону, слова учителей пылью оседали на плечи.

– А ты богатый? – решила она как-то пройтись по обязательному неписаному списку, который выдали ей одноклассницы первого сентября.

– Боишься, что у меня быстро кончатся деньги?

– Нет, – заторопилась Маша. – Вообще.

– Если вообще, то у моего отца своя фирма, я для него занимаюсь переводами, поэтому деньги у меня есть. Не больше, чем у остальных, но я не трачусь на ерунду, поэтому складывается впечатление, что их у меня много.

– А машина есть?

– У меня есть тележка, я в нее впрягаю дворовых собак. Очень быстро везут.

С Олегом было хорошо смеяться. Особенно на улице, где не давили стены, где никто не шикал, потому что чужое веселье всегда кому-то мешает.

Олег появлялся не так часто, чтобы отношения могли приесться. Сходили в зоопарк и планетарий. Наступающие холода заставляли торопиться – в парк, кругом по бульварам, в музей Серебряного века. Казалось, что, встречаясь, Олег спешил все успеть, оставить о себе больше воспоминаний, чтобы надолго хватило.

– Я знаю, что с ним, – вдруг вынесла вердикт Юлька. – Он болен.

– Чем? – опешила Маша.

Она сбежала к подруге, сказав, что пошла делать уроки. Отпущенная мамой неделя истекала. Степанова на это смотрела как на игру – мама, Олег, школа. Она же сидела в партере, не вовлеченная в действо, с любопытством ожидая, что будет. Как толковый зритель, она предчувствовала, что через пару дней будет скандал, и теперь с интересом ждала, когда он начнется, кто заговорит первым.

• Предыдущая
• 4/67
• Следующая