Опасные удовольствия - Левитина Наталия Станиславовна - Страница 49

• Предыдущая
• 49/89
• Следующая

– И все, вы с той поры с Аленой не виделись?

– Нет, – слишком быстро ответил Куницын. – «Общение с интеллигентным человеком, знаете, кроме всего прочего, заключает в себе массу удобств, – подумал Андрей. – Сразу можно определить, когда собеседник лжет».

– Я был на похоронах Батурского, Вячеслав Матвеевич, и у меня создалось впечатление, что там вы были единственным человеком, опечаленным гибелью Глеба Николаевича… – Андрей резко ушел в сторону от темы Алены Дмитриевой.

– Вы тоже заметили? Меня это потрясло. Ну конечно, еще жена его Виола переживала. Она, впрочем, вполне сможет найти себе нового мужа – последний год Виола жила отдельно от Глеба. А вот утрата друга детства невосполнима. Глеб был моим единственным другом. Странно, вроде никому человек не вредил, добра сделал в жизни не мало, а похороны превратились в фарс, пропитанный лицемерием и фальшью…

– Я видел у вас в приемной ксерокс, – внезапно вспомнил Пряжников.

– Естественно.

– Могу я просить вас о крошечной услуге? Мне бы скопировать…

Андрей нырнул в папку и достал несколько каких-то бланков.

– У нас, понимаете, сломался… Пользуясь случаем, если не затруднит…

– Ну конечно, – кивнул Вячеслав Матвеевич. – Сейчас. – Он начал жать на кнопки, вызывая секретаря, но ответа не последовало. – Куда-то Маша запропастилась, – сказал он недоуменно. – А, да я ведь ее сегодня отпустил. Давайте я вам сейчас сам скопирую.

Андрей смутился:

– Что вы! Тогда не надо. Мне в принципе не к спеху…

– Давайте-давайте. Это и минуты не займет.

Человек, который, по предположению Кости Смирнова, являлся нефтяным магнатом и контролировал несметные миллионы, устремился в приемную, чтобы собственноручно сделать несколько копий для скромного, безвестного сыщика.

Андрей не долго умилялся этому факту, он резво подскочил с кресла и с разбегу бросился на стол Куницына. Шелест бумаг и сопение Пряжникова наполнили кабинет. Настольный календарь не обманул ожидания: на странице «30 сентября» четким, красивым почерком было написано «Позвонить А.». И номер Алениного телефона.

– И всего-то, – с улыбкой на лице появился из приемной Вячеслав Матвеевич. – Держите свои копии.

Непонятно почему, но настроение у него изменилось. То ли вспомнил молодость, поработав на копире, то ли Пряжников, попросивший об одолжении, стал менее неприятен, но Вячеслав Матвеевич улыбался.

Андрей тоже расцвел:

– Спасибо, выручили. Ну, я пойду, наверное?

– Как, уже? – чуть ли не обиделся Куницын. – Непонятный детектив собирался уходить, так и не выяснив, по мнению Вячеслава Матвеевича, ничего полезного для расследования.

– Я думаю, мы еще встретимся с вами, – обнадежил президента Андрей. – А коньяк, Вячеслав Матвеевич, изумительный.

– Знаю, – улыбнулся Куницын. – Ну, тогда заходите…

«Откуда он знает про Алену? – думал Куницын, оставшись один в кабинете. – Она ничего не могла ему рассказать. Тогда откуда?»

«Почему он так удивился моему вопросу? – думал Пряжников, спускаясь в лифте с девятого этажа. – Почему я, разговаривая с Аленой в банке, как с одной из служащих, не мог случайно выяснить, что она каким-то образом связана с Куницыным? Или он знает, что я никак не мог поговорить с Аленой?»

– Итак, в моем распоряжении следующая информация… – Андрей благополучно выбрался из лифта, преодолел холл здания и оказался на улице. – Следующая информация. Двадцать четвертого сентября Алена Дмитриева была жива и невредима – ведь нашла же она в себе силы добраться до шейпинг-клуба «Гармония» и записаться на тренировки. Тридцатого сентября, по всей видимости, Алена имела беседу с В.М. Куницыным. Вячеслав Матвеевич – деловой и пунктуальный мэн, нет оснований предполагать, что он не выполняет пунктов, отмеченных в настольном календаре. Первого октября – трагическая кончина Вероники Соболевой, причем Алена Дмитриева замечена у подъезда, где проживала убиенная «пантера секса». Второго октября Алена появляется в «Гаранте» и результат этого посещения – бездыханное тело Батурского. Пистолет с четкими отпечатками пальцев Дмитриевой прилагается. Все ясно. Вот невзрачная девица с отличными литературными способностями. Вот бывший любовник девицы (пардон, уже холодный), который использовал служебное положение и подвигнул ее на интимную связь. Вот экс-любовница бывшего любовника – тоже, увы, окоченевшая. Вот отрезок времени, когда были совершены убийства, вот свидетели. Вот орудие убийства. И если бы я сейчас смог заключить в свои цепкие объятия Алену (ну, чтобы надеть на нее наручники), то конструкция изумляла бы своей чрезмерной логичностью, объяснимостью, мотивированностью и проч. И это было бы подозрительно. Но я не могу заключить ее в объятия, так как скромная дева исчезла. Тогда конструкция ввиду отсутствия главного несущего звена – убийцы – теряет свою чарующую округлость, приобретает жизненную взлохмаченность и мы с удовлетворением можем думать, что все на самом деле так и было, как кажется. Другой вопрос, что на заднем плане маячит жена убитого Батурского. Она ненавидела, это несомненно, Веронику Соболеву и, вполне возможно, ненавидела и своего мужа, который ославил ее на всю Москву, связавшись с проституткой. Тут же возникает монументальная фигура Вячеслава Куницына и рвет на себя остатки одеяла. Куницын и Батурский – словно братья, ветер и парус, птица и небо, гладиолус и солнце, утюг и розетка, таракан и дихлофос… нет, что-то я заговорился… ветер и парус, птица и небо, то есть друзья до гроба. И эти неразлучные друзья тесно привязаны друг к другу цепями нефтяного бизнеса. Не пробежала ли меж ними черная кошка? Как мне это выяснить? А симпомпончик Куницын ко всему прочему тоже бывший любовник невзрачной девицы с литературными способностями, и ему отнюдь не пришлось использовать служебное положение, чтобы заманить малышку в постель. А откуда у малышки пистолет? На какие деньги и через каких таких знакомых она его приобрела?..

Мысли Пряжникова плавно перекатывались от одной фигуры к другой. Лазерным лучом сознания он напряженно исследовал ситуацию, обогатившуюся новой информацией. Участники трагедии передвигались по импровизированной шахматной доске, выстраиваясь то в одной, то в другой комбинации – от ферзевого гамбита до сицилианской защиты.

– Андрей!!!

Пряжников очнулся. На тротуаре стояла Дирли-Ду. Она была в ярко-синем костюме – кожаные шорты и короткая куртка – и с тяжелым огненно-рыжим хвостом на затылке.

– Ты что!!! – возмущалась Дирли-Ду. – Танк, торпеда, гиппопотам на стометровке! Мчишься, меня не замечаешь!

Андрей с упоением набросился на Дирли-Ду:

– Ты моя радость! Я задумался.

– Он задумался. Меня только что пытались безобразно изнасиловать. В проекте.

Андрей оторвался от Дирли-Ду и внимательно посмотрел ей в лицо, озверевая на глазах:

– Кто посмел? Удавлю!

– Да, представь себе! Я очень незаметно и приглушенно стою здесь на перекрестке вот уже час, ожидаю твоего появления из этого высотного здания. Очень незаметно стою, никого не трогаю, ем мороженое. И вдруг рядом тормозит «джип-чероки», из него вываливается и кидается на меня, будто голодный тигр, какая-то тетка и намекает, что я непременно должна осчастливить ее и себя работой в агентстве «Деловой вояж»! Какова наглость! Ладно бы я стояла здесь в бикини и с плакатом на груди «Помогите! Погибаю без секса», но я ведь вполне прилично выгляжу, Рес-пек-та-бель-но! Хамство! Вот так откровенно рекрутировать на улице персонал для разнузданных плотских утех. И ведь кого-нибудь обязательно подцепит! Какую-нибудь глупенькую десятиклассницу…

– Сюзанна Эдмундовна?

– Ты ее знаешь? И до сих пор не арестовал?! – возмутилась Дирли-Ду.

– Это не в моей компетенции. Дирли, миленький костюмчик. Но почему его так мало?

– Ты ничего не понимаешь. Я отдала за него семь миллионов!

– Тебя явно обвесили. Вот это что?

– Шорты! Ослеп?

– Кто угодно ослепнет. Я не вижу никаких шорт, только колготки.

• Предыдущая
• 49/89
• Следующая