Этьенн Бонно де Кондильяк - Богуславский Вениамин Моисеевич - Страница 3

Однако если просветители жили под постоянной угрозой ареста и тюремного заключения, а произведения их публично сжигались рукой палача, то к Кондильяку власти относились чрезвычайно благосклонно. Более того, когда потребовался человек, которому можно было бы доверить обучение и воспитание внука Людовика XV — инфанта дона Фердинанда (наследника престола герцогства Пармского), выбор пал на Кондильяка. Он принял это приглашение, полагая, что ему удастся подготовить для Пармы просвещенного монарха.

Философ отправляется в Парму в 1758 г. Здесь он провел девять лет. Разумеется, он не смог реализовать свою мечту, но за это время создал монументальное произведение — «Курс занятий по обучению принца Пармского». Шестнадцатитомный труд содержит обширные работы по вопросам языкознания, литературного мастерства, «искусства рассуждения», «искусства мышления», по истории античного мира, средневековья и Нового времени, в том числе и по истории философии.

По возвращении в Париж (1768) философ был избран во французскую Академию. Но, произнеся традиционную для вновь избранного академика речь, он больше на заседания Академии не являлся. Перестал Кондильяк бывать и в салонах: он вел замкнутую жизнь кабинетного ученого и занимался лишь изданием своего «Курса…». Предложение взяться за обучение трех сыновей дофина (наследника французского престола) он отклоняет и вскоре после завершения печатания «Курса…» (1772)[4] удаляется в замок, расположенный в сельской местности, где живет уже до конца своей жизни, лишь раз в год посещая Париж. Он занимается здесь лишь научной работой, создает свои последние произведения. Это «Торговля и правительство, рассмотренные относительно друг друга», где выдвигаются экономические доктрины, близкие к концепции физиократов (опубликовано в 1776 г.); «Логика», написанная по заказу польского правительства (опубликована в Польше в 1780 г., во Франции посмертно, в 1781 г.), а также большой труд «Язык исчислений», закончить который философ не успел. В двух последних произведениях обстоятельно развиваются идеи, не оцененные по достоинству не только в XVIII, но и в XIX в. и получившие признание лишь в наше время.

Кондильяк скончался на 66-м году жизни в ночь со 2 на 3 августа 1780 г. Он успел подготовить к изданию собрание своих сочинений, внеся в работы, неоднократно переиздававшиеся при его жизни, множество существенных изменений.

Глава II

НОВАЯ СТУПЕНЬ В РАЗВИТИИ МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОГО СЕНСУАЛИЗМА. МЫШЛЕНИЕ И ЯЗЫК

ри анализе трудов Кондильяка обнаруживаются существенно отличающиеся друг от друга этапы формирования его философии. Итогом первого этапа явился «Опыт о происхождении человеческих знаний». Историки философии обычно подчеркивают, что в этой своей работе Кондильяк, «как и Вольтер, был только распространителем воззрений Локка» (4, 316). С этим согласиться нельзя.

Хотя обычно Локк не без основания рассматривается как мыслитель, давший классическое выражение сенсуализма, в его теории познания, отвергающей какое бы то ни было доопытное знание, признается не один, а два источника первоначальных материалов знания: внешний опыт, ощущения и восприятия, вызываемые воздействием внешнего мира, и внутренний опыт, рефлексия, наблюдение над деятельностью нашего сознания. Но необходимой предпосылкой рефлексии является поступление впечатлений из внешнего мира. Получается, что, по Локку, рефлексия как источник наших знании отнюдь не независима от чувственных данных.

Однако вопреки этому сам Локк утверждал, что рефлексия (в качестве которой у него выступает рациональная ступень познания) не только вырабатывает идеи на основе ощущений и восприятий, но также рождает идеи (существования, времени, числа), всецело почерпнутые из внутреннего опыта, из материала, обязанного своим возникновением только самой рефлексии и вовсе не зависящего от данных, поступающих к нам от окружающих вещей. Этот взгляд, допускающий, что по крайней мере часть наших знаний является спонтанным порождением самого сознания, представляет собой отход от основной материалистической установки локковской теории познания.

В этом вопросе взгляды, развиваемые в первом сочинении Кондильяка, совпадают со взглядами Локка. «…Сообразно тому, — пишет Кондильяк, — как воздействуют на нас предметы, мы получаем различные идеи [5] через наши органы чувств, а сообразно тому, как мы размышляем о действиях, которые ощущения вызывают в нашей душе, мы приобретаем все идеи, которых не смогли бы получить от внешних вещей» (16, 1, 74).

По Локку, все простые идеи являются феноменами сознания, непосредственно порождаемыми внешним и внутренним опытом; такие идеи нами «получаются», ибо при их возникновении наше сознание пассивно. Сложные же идеи нами создаются, составляются из простых; они представляют собой результат нашей активности. Эти сложные идеи суть различные комбинации простых идей, подобно тому как, согласно атомистической теории, различные тела суть различные комбинации атомов. Таким образом понятые сложные идеи суть абстрактные понятия; абстрактность их, по Локку, является следствием того, что мы не в состоянии дать имя каждому из огромного множества познаваемых нами объектов. Не обращая внимания на их различия и выделяя сходные качества какой-то группы объектов, мы даем созданному нами таким образом сочетанию идей (т. е. сложной идее) имя, общее для данной группы объектов. Этим объясняется внимание Локка к языку, который рассматривается им как совокупность имен сложных идей.

С пониманием сложных умственных образований как результата механического суммирования данных опыта мы встречаемся и в «Опыте…» Кондильяка (см. там же, 131). Однако по ряду вопросов он здесь с Локком расходится. Как и Локк, Кондильяк отвергает существование врожденных идей. Но если первый полагал, что о врожденности некоторых идей свидетельствует их ясность, отчетливость и самоочевидность в отличие от смутности, неясности и ненадежности отдельных идей, доставляемых опытом, то Кондильяк утверждает, что смутным, неясным, сомнительным является как раз то, что называют врожденными идеями, ощущения же всегда ясны, определенны, очевидны. Поэтому в «Опыте…» отвергается утверждение Локка о существовании смутных ощущений (см. там же, 80–81).

По мнению Кондильяка, верно не только положение Локка о том, что все осознаваемое нами есть непосредственные или переработанные данные опыта, т. е. ощущения и наблюдение душой ее собственной деятельности, но и обратное утверждение: не только наблюдение душой ее деятельности, но и все испытываемые нами ощущения (а также все в этих ощущениях) нами осознаются, по крайней мере в момент, когда ощущения испытываются. С этой точки зрения разделяемое Локком мнение, что существуют неосознанные ощущения или что по крайней мере часть содержания ощущений не осознается, представляет собой, согласно Кондильяку, иллюзию. Осознание нами всего содержания ощущения, которое есть ощущение, уведомляющее нас о том, что именно мы ощущаем, Кондильяк называет «сознанием». Такое отождествление сознания с ощущением свидетельствует о радикально сенсуалистической позиции и влечет за собой ряд затруднений, с которыми сам Кондильяк вынужден бороться в различных разделах своего «Опыта…»

Исходя из такого понимания сознания, Кондильяк истолковывает и непроизвольное воспоминание, и воспоминание, возникающее по нашей воле, и вызываемое нашими потребностями внимание. Можно отметить и другие гносеологические вопросы, решение которых в «Опыте…» отличается от того решения, какое они получают у Локка. Но есть область, в которой значение различий между взглядами английского мыслителя и его французского последователя особенно велико, — это трактовка проблемы роли знаков вообще и в особенности языковой знаковой системы, проблемы, тесно связанной с пониманием отношения между чувственным и рациональным этапами познания.