Шпион, или Повесть о нейтральной территории(изд.1990-91) - Купер Джеймс Фенимор - Страница 10

• Предыдущая
• 10/99
• Следующая

После ухода разносчика все долго молчали. Мистер Уортон услышал достаточно, чтобы его беспокойство еще усилилось, а опасения за сына ничуть не уменьшились. Мистер Харпер невозмутимо сидел на своем месте, а молодой капитан про себя желал ему провалиться в тартарары: мисс Пейтон спокойно убирала со стола, — всегда слабодушная, она теперь испытывала особенное удовольствие от сознания, что ей досталась немалая толика кружев; Сара аккуратно складывала свои обновки, а Френсис с полным пренебрежением к собственным покупкам заботливо помогала ей, как вдруг незнакомец прервал тишину;

— Я хотел сказать, что если капитан Уортон сохраняет свой маскарад из-за меня, то он напрасно тревожится. Будь у меня даже какие-нибудь причины выдать его, я все равно не смог бы этого сделать при нынешних обстоятельствах?

Младшая сестра, побледнев, в изумлении упала на стул, мисс Пейтон опустила поднос с чайным сервизом, который она в эту минуту сняла со стола, а потрясенная Сара словно онемела, позабыв о покупках, лежавших у нее на коленях. Мистер Уортон оцепенел; капитан на мгновение растерялся от неожиданности, потом выбежал на середину комнаты и, сорвав с себя принадлежности своего маскарадного костюма, воскликнул:

— Я верю вам всей душой, довольно играть эту утомительную комедию! Но я все-таки не понимаю, как вам удалось узнать, кто я.

— Право, же, вы куда красивее в своем собственном лице, капитан Уортон, — с легкой улыбкой сказал гость. — Я советовал бы вам никогда не пытаться его изменять. Уж одно это, — и он показал на висевший над камином портрет английского офицера в мундире, — выдало бы вас, а у меня были еще и другие основания для догадок.

— Я льстил себя надеждой, — смеясь, отозвался молодой Уортон, — что на полотне я красивее, чем в этом наряде. Однако вы тонкий наблюдатель, сэр.

— Необходимость сделала меня таким, — сказал мистер Харпер, поднимаясь с места.

У двери его догнала Френсис. Взяв его руку в свои и залившись ярким румянцем, она горячо сказала:

— Вы не можете… вы не выдадите моего брата!

На миг мистер Харпер остановился, молча любуясь прелестной девушкой, потом прижал ее руки к своей груди и торжественно ответил:

— Не могу и не выдам. — Он ласково положил ей руку на голову и добавил:

— Если благословение чужого человека может принести вам благо, примите его.

Мистер Харпер повернулся и, низко поклонившись, вышел из комнаты с деликатностью, вполне оцененной теми, кого он успокоил.

Прямодушие и серьезность незнакомца произвели глубокое впечатление на все семейство, а его слова доставили всем, кроме отца, большое облегчение. Вскоре принесли одежду капитана, которую вместе с другими вещами доставили из города; молодой человек, освободившись от стеснявшей его маскировки, смог наконец предаться радостям встречи со своими близкими, ради которых он подвергал себя такой большой опасности.

Мистер Уортон ушел к себе заниматься своими обычными делами; с Генри остались одни дамы, в началась увлекательная беседа на темы, особенно для них приятные. Даже мисс Пейтон заразилась весельем своих юных родственников, и в течение часа все наслаждались непринужденным разговором, ни разу не вспомнив о том, что им, быть может, грозит опасность. Вскоре они стали вспоминать город и знакомых; мисс Пейтон, никогда не забывавшая приятных часов, проведенных в Нью-Йорке, спросила Генри об их старом приятеле, полковнике Уэлмире.

— О! — весело воскликнул молодой капитан. — Он по-прежнему в городе и, как всегда, красив и галантен.

Редкая женщина не покраснела бы, услышав имя человека, в которого если еще и не была влюблена, то готова была влюбиться, и к тому же предназначенного ей досужей молвой. Именно это случилось с Сарой; она потупяла глаза с улыбкой, которая вместе с румянцем, покрывшим ее щеки, сделала ее лицо еще прелестнее.

Капитан Уортон, не замечая смущения сестры, продолжал:

— Порой он грустит, и мы уверяем его, что это признак любви.

Сара подняла глаза на брата, потом посмотрела на тетку, наконец встретилась взглядом с Френсис, и та, добродушно смеясь, сказала:

— Бедненький! Неужели он влюблен безнадежно?

— Ну что ты, нет… как можно! Старший сын богатого человека, такой красивый, притом полковник!

— Вот уж действительно великие достоинства, особенно последнее! — деланно засмеявшись, заметила Сара.

— Позволь тебе сказать, — серьезно отозвался Генри, — чин полковника вещь весьма приятная.

— К тому же полковник Уэлмир весьма приятный молодой человек, — добавила младшая сестра.

— Оставь, Френсис, — сказала Сара, — полковник Уэлмир никогда не был твоим любимцем; он слишком предан королю, чтобы прийтись тебе по вкусу.

— А Генри разве не предан королю? — тотчас отпарировала Френсис.

— Полно, полно, — сказала мисс Пейтон, — никаких разногласий насчет полковника — он мой любимец.

— Фанни предпочитает майоров! — вскричал Генри, усаживая младшую сестру себе на колени.

— Глупости! — возразила, покраснев, Френсис, стараясь вырваться из объятий смеющегося брата.

— Больше всего меня удивляет, — продолжал капитан, — что, добившись освобождения нашего отца, Пейтон не постарался задержать мою сестренку в лагере мятежников.

— Это могло бы угрожать его собственной свободе, — с лукавой улыбкой ответила девушка, садясь на прежнее место. — Ты ведь знаешь, что майор Данвуди борется за свободу.

— Свобода! — воскликнула Сара. — Хороша свобода, если вместо одного властителя выбирают пятьдесят!

— Право выбирать себе властителей уже и есть свобода.

— И порой дамы были бы не прочь пользоваться такой свободой, — сказал капитан.

— Прежде всего мы хотели бы иметь возможность выбрать того, кто нам по душе. Не правда ли, тетя Дженнет? — заметила Френсис.

— Ты обращаешься ко мне, — вздрогнув, проговорила мисс Пейтон. — Что я понимаю в таких вещах, дитя мое? Спроси кого-нибудь, кто в этом больше разбирается.

— Можно подумать, что вы никогда не были молоды! А рассказы о прелестной мисс Дженнет Пейтон?

— Вздор, все это вздор, моя дорогая, — сказала тетушка, силясь улыбнуться. — Глупо верить всему, что говорят.

— Вы называете это вздором! — с живостью откликнулся капитан. — Генерал Монтроз 22 по сей день провозглашает тосты в честь мисс Пейтон — я сам это слышал всего лишь несколько недель назад за столом у сэра Генри.

— О Генри, ты такой же дерзкий, как твоя сестра! Хватит болтать глупости… Пойдемте, я покажу вам свои новые рукоделия, я осмелюсь сравнить их с товарами Бёрча.

Сестры и брат пошли вслед за тетушкой, довольные друг другом и всем миром. Когда они поднимались по ступенькам в комнатушку, где мисс Пейтон хранила всякие мелочи домашнего обихода, она все же улучила минуту и спросила племянника, не беспокоит ли генерала Монтроза подагра, как в былые дни их знакомства.

Горьким бывает разочарование, когда, став взрослыми, мы обнаруживаем, что даже самые любимые нами существа не лишены слабостей. Но, пока сердце юно и мысли о будущем не омрачены печальным опытом прошлого, наши чувства очень возвышенны; мы с радостью приписываем своим близким и друзьям достоинства, к которым сами стремимся, и добродетели, которые нас учили уважать. Доверчивость, с какой мы проникаемся уважением к людям, кажется присущей нашей натуре, а привязанность наша к родным полна чистоты, так редко сохраняющейся в дальнейшие годы. До самого вечера семья мистера Уортона наслаждалась давно не испытанным счастьем; для юных Уортонов это было счастье нежной любви друг к другу, откровенных дружеских излияний.

Мистер Харпер появился лишь к обеду и, сославшись на какие-то занятия, ушел к себе в комнату, как только встали из-за стола. Несмотря на доверие, которое он завоевал, его уход всех обрадовал: ведь молодой капитан мог оставаться со своими родными не больше нескольких дней — причиной тому были короткий отпуск и опасение быть обнаруженным.

• Предыдущая
• 10/99
• Следующая