Выбери любимый жанр

Смотрящие вперед. Обсерватория в дюнах - Мухина-Петринская Валентина Михайловна - Страница 41

Изменить размер шрифта:

— Дай нам компас! — вдруг потребовал Фома. — Да зачем же… я… вы…

— Дай компас, — угрожающе протянул Фома, — по ориентирам долетишь.

— Пожалуйста! — Глеб слазил в кабину и протянул Фоме большой килограммовый компас — Не прощаюсь, скоро увидимся, — невнятно, корчась от стыда, проговорил Львов и поспешно скрылся в кабине.

Подавленные, мы смотрели молча, как он мастерски взлетал. Площадка для взлёта была мала, впереди разводина, с трёх сторон горы льда. Львов разогнал самолёт почти до самой воды, мы невольно вскрикнули, но в последний момент — какую-то долю секунды — он ловко бросил его в воздух. Колеса оторвались у самой кромки льда.

Облегчённый самолёт тяжело поднялся и, описав большой круг, полетел на север.

— В Астрахань! — констатировал Фома и, крякнув, покрутил верёвкой, которой сбивал лёд.

А я неожиданно для самого себя бросил вслед Львову:

— Ну и лети… к такой-то матери.

— А вот я тебе по губам! — прикрикнул на меня Фома.

— Больше не буду, — обещал я.

Мы постояли немного, не говоря ни слова. Меня вдруг поразило, какая была глубокая тишина. Стоял мёртвый штиль.

— Надо весь этот багаж увязать покрепче, чтоб удобнее было нести, — с досадой проговорил Фома и вдруг стал смеяться. — С чужого коня среди грязи долой. Как он нас, а? Среди моря. Ну и ну, вот так Глебушка… Названый братец! Ха-ха-ха!

— Такой же сукин сын, как его папенька, — вздохнул я и нагнулся к вещам.

Мы распределили кладь. Тяжёлый тюк с сетями, свой мешок и посылки (в них оказались продукты) взвалил себе на плечи Фома, а я взял рюкзак и компас.

Смотрящие вперед. Обсерватория в дюнах - i_013.png

— Будем идти на восток, к берегу, — решил Фома, — ночью никакой самолёт за нами не пошлют. А утром нас будут искать и подберут.

— А может, наткнёмся на тюленебойцев или ловцов! — радостно воскликнул я.

— Все может быть, — глубокомысленно согласился Фома, и мы пошли.

Скоро, к нашей великой радости, мы вышли на какое-то подобие дороги. При свете луны явственно виднелись следы саней. Здесь недавно проходили люди. Может, наши бурунские ловцы. Сразу стало веселее.

— Ура! — закричал я.

Фома только поправил съезжающий тюк.

Налетел ветер, попытался сбросить тяжёлый груз со спины, но не осилил, приумолк.

Мы пошли по дороге, но через четверть часа снова, её потеряли. Был след саней и исчез, будто сани поднялись в воздух. Чертовщина какая-то. Попытались искать след — напрасно. Тогда пошли напрямик по компасу.

Мы шли и разговаривали. Что сейчас делает Лиза? Фома остановился, посмотрел на свои часы со светящимся циферблатом — было всего четверть восьмого. Значит, она только что пришла с семичасового наблюдения. Наверное, занимается обработкой наблюдений за старым письменным столом, а может, стоит у окна и прислушивается: не едем ли мы? Конечно, Лиза уже ждёт нас и беспокоится. То и дело звонит по телефону в Бурунный. А Мальшет уже в Астрахани, если не случилось чего по дороге. Узнает, что нас нет, и начнёт рвать и метать. Возможно, что и у них тоже катастрофически обледенел самолёт, и они совершили вынужденную посадку. И теперь сидят с лётчиком Охотиным в кабине, дожидаясь утра.

Так, вспоминая близких, шли мы с Фомой и шли и внезапно упёрлись в ледяную стену. Это была высокая непроходимая стена льда, тянувшаяся насколько хватал глаз с северо-востока на юго-запад. Луна зажигала в ней фиолетовые отблески, словно отражённое северное сияние.

Мы остановились, не зная, куда идти. Опять дунул ветер, крепче, увереннее и, будто озоруя, сбросил на нас с зубчатой вершины горсть снега. И вдруг завыл протяжно и тонко, как летящий снаряд. И, как бы дополняя впечатление, раздался оглушительный грохот, словно залп из орудий, — то лопались льды под напором Каспия. Фома медленно попятился и опустил к ногам свою ношу.

— Ну, Яша, держись! — торжественно произнёс он. — Теперь Каспий начнёт себя показывать… Шторм. Уйдём от стены…

Взвалив на спину кладь, мы поспешно удалились как можно дальше от ледяной гряды. И только отошли, она раскололась, осела, лишь туман пошёл.

Страшная была та ночь. Порой тучи обволакивали диск луны и в сгустившейся непроницаемой тьме слышались только рёв моря и грохот разбиваемого льда. Шторм сбивал с ног — скорость ветра была не меньше десяти баллов, мы падали, больно ушибаясь, помогали друг другу подняться, озирались, не зная, куда идти в темноте. Но луна выбивалась из туч и озаряла призрачным светом бесконечную колышущуюся равнину, на которой будто землетрясение происходило. Напрягая все силы, мы бежали от рушившихся ледяных гор, ища открытого места. Но и там не было спасения. Лёд наползал, как лава, догоняя нас. Два огромных ледяных поля яростно столкнулись друг с другом, как первобытные чудовища. От страха я бросил было рюкзак, но Фома вернулся и поднял его. Пришлось тащить. Компас он у меня после этого забрал.

Всю ночь зыбь ломала и крушила стоячую утору. Под конец мы настолько выбились из сил, что уже и не особенно остерегались. Чистая случайность, что мы остались живы. Просто нам везло! Лёд лопался то здесь, то там, в разрастающихся разводьях бушевала чёрная вода. Мы только старались не потерять друг друга и даже связались верёвкой на всякий случай.

Запоздавшее утро нашло нас на небольшой льдине, стремительно уносимой течением на юг. Как мы на неё попали, я и сам не знаю. Помню лишь, как мы пытались уйти, но кругом оказалась вода и уйти было некуда.

Глава шестая

ОДНИ В ТЁМНОМ МОРЕ

Так мы попали в относ. Сначала льдина была большая, на ней могли разместиться человек двадцать ловцов и пять, а то и шесть лошадей. Фома сказал, что нет смысла разбирать вещи и устраиваться удобно, так как, без сомнения, нас до вечера подберут. Вот только рассеется туман — и самолёты выйдут на поиски.

Льдина довольно быстро, до двух узлов в час, дрейфовала на юг, как показывал компас. Море успокоилось, только сильно паровало, над уснувшими волнами стелился густой серовато-белый туман. Настал полдень, но туман не рассеивался. В три часа мы слышали шум самолётов высоко над пеленой туманов. Наступал вечер, мы пообедали хлебом и салом из Глебовой посылки (должно быть, она предназначалась для рыбаков, но он почему-то её не передал). Вместо воды мы сосали, как леденцы, кусочки льда. Лёд был солоноватый, но не такой, как морская вода.

— Придётся ночевать здесь, — сказал Фома и стал выгружать из мешка свои вещи.

Я тоже схватился за рюкзак. Помимо всяких мелочей — мыла, зубной щётки, смены белья и тому подобного, — у нас оказалось два шерстяных одеяла и простыни. Последним Фома очень обрадовался.

— Могут понадобиться на парус, — заметил он. Мы надели на себя всё, что было, — по две пары белья, рубашки, джемпера, куртки. Из двух телогреек и одеяла сделали постель, вторым одеялом, бушлатом Фомы и моим стареньким пальто решили укрыться.

— Вдвоём тепло будет спать, — весело сказал Фома. Спать не легли, а сели рядышком на постель и стали разговаривать. Все о том же — как теперь беспокоятся Лиза и Иван Владимирович. Наши отцы, наверное, ещё не знают, что мы в относе. Лиза не станет их преждевременно волновать. Вот если нас не подберут в ближайшие дни…

Мы очень беспокоились о Мальшете и Охотине. Ведь они тоже, наверно, попали в мокрую метель и у них могло начаться обледенение… Андрей Георгиевич не бросит ни Филиппа, ни ценных научных приборов, значит, они заночевали на льду… Я вдруг подумал, что во время шторма самолёт могло растереть в порошок движущимися льдами… Если бы у нас была хоть рация… мы бы запросили о них по радио и о себе бы сообщили.

Когда нас найдут? Глеб, конечно, сообщил о нас ещё вчера. Утром должны были вылететь на поиски. Если бы не этот проклятый туман, нас бы уже подобрали. Моя лоция была со мной, и мы заглянули в неё, пока ещё не стемнело. Вот что прочли мы насчёт туманов: «Стелющиеся туманы, морские испарения наблюдаются чаще всего при ветрах южных румбов, юго-восточных и юго-западных. Стремление к образованию туманов удерживается обычно в течение нескольких дней, особенно в тех случаях, когда туман охватывает значительный район моря. Наиболее часты туманы непродолжительные, преимущественно в ночные и утренние часы, однако вероятность длительных туманов (несколько суток) составляет около шести процентов от общего числа туманов вообще».