Отважная охотница - Рид Томас Майн - Страница 62

• Предыдущая
• 62/69
• Следующая

Девушка не отвечала, но ярко-алый румянец разлился по ее щекам, и я следил за его появлением с тайным восторгом.

— Да-да! — не отставала мучительница. — Можешь любоваться его тенью в воде. Самого Эдварда Уорфилда ты никогда не увидишь, никогда, что бы ни случилось.

Личико Лилиен потемнело, так как, видимо, последние слова причинили ей боль, но это только увеличило мою радость.

Девушка что-то прошептала, но я не разобрал ее слов. Мне показалось, что они не были обращены к мулатке, что это был просто вздох горя. Но та, видимо, и не ждала ответа, потому что вдруг повернулась и заковыляла к лагерю. Когда она проходила мимо, я наклонил голову, боясь, что ей вздумается рассматривать мое лицо, тогда как мне нужно было, чтобы она скорее убралась отсюда, но мулатка не проявила особенного любопытства, а только грубо расхохоталась, оглянувшись на меня. Вслед за ней, шагах в десяти, шла Лилиен, сгибаясь под тяжестью ведра. Ее длинные золотые волосы почти касались земли.

Я уже наметил план действий. У меня больше не было причин скрываться — я узнал то, что так жаждал узнать. Я решил сообщить Лилиен о своем присутствии, но слово или неосторожное движение могло вызвать удивленный возглас, который привлек бы внимание находившихся поблизости людей. Во время вышеописанного разговора я, не теряя времени, вытащил из кармана листок бумаги и набросал на нем всего два слова. Этот листок был оторван от памятного для меня письма, хранившегося в записной книжке. На одной его стороне были начертаны рукой Лилиен дорогие для меня стихи, нежные строки которых все эти месяцы не переставая звучали в моем сердце.

На обратной стороне листка я однажды набросал ответ в надежде, что он когда-нибудь попадет в руки той, кому предназначался. Теперь я решил, что эта минута настала. Вот он:

Последние два слова, только что приписанные мною, должны были помочь Лилиен узнать меня. Возможно, этот план был не очень удачен, но придумывать что-нибудь другое у меня уже не было времени. Появление мулатки помешало мне объясниться с Лилиен, а начинать разговор теперь было опасно. Поэтому я решил молча передать ей записку. Когда девушка приблизилась, я сделал шаг вперед, жестом показывая, что хочу пить. Она не испугалась, а наоборот, ласково улыбнувшись, остановилась и указала на ведро, приглашая краснокожего воина утолить жажду. Я взял его, зажав между пальцами записку, так что она была видна только Лилиен. От всех посторонних глаз, даже от зоркой дуэньи, обернувшейся к нам, ее заслоняло ведро. Подняв его к губам и не говоря ни слова, я только кивнул на записку и сделал вид, что пью.

Я не видел, как Лилиен брала записку и какие чувства отразились на ее лице, но, когда девушка в сопровождении ворчавшей мулатки подходила к фургонам, она обернулась, и взгляд ее сказал мне, что мой план удался.

Я вернулся к палаткам, стараясь не показывать охватившего меня волнения, ипоспешил к Мэриен, чтобы рассказать ей о происшедшем. «Может быть, сегодня? Может быть, сейчас?» — спрашивал я себя. Охотница еще не выходила из палатки, но я как брат имел право войти к ней.

— Вы видели Лилиен! — воскликнула она, когда я вошел.

— Да, видел.

— Вы говорили с ней?

— Нет, не рискнул, но я передал ей письмо.

— Да, я видела. Значит, она знает теперь, что вы здесь?

— Вероятно, уже знает, если у нее была возможность прочесть мою записку.

— В этом я уверена! Какой красавицей она стала! Не удивляюсь, что вы полюбили ее, сэр. А знает ли она, что я тоже здесь?

— Нет еще. Я не рискнул сообщить ей об этом, боясь, как бы она в порыве радости не рассказала о том, что вы живы, вашему отцу, да и Стеббинсу тоже.

— Вы правы: это было бы рискованно. Сестра не должна знать о моем присутствии, пока мы не предупредим ее, что о нем надо молчать. Что же вы собираетесь делать дальше?

— Я пришел посоветоваться с вами. Если нам удастся сообщить Лилиен о вас, она, вероятно, сможет выбраться потихоньку из лагеря, и тогда под покровом темноты мы сможем немедленно бежать. Почему бы не сделать этого сегодня ночью?

— Конечно! — живо ответила Мэриен. — Чем скорее, тем лучше. Но как увидеться с ней? Может быть, мне пойти в лагерь? Тогда…

— Напишите ей письмо, если хотите, а я…

— «Если хотите»!.. Скажите лучше «если можете», сэр. Я не умею писать. Отец мало думал о моем учении, а мать не думала совсем. Так что, увы, я неграмотна и не могу написать даже собственного имени.

— Это ничего не значит. Продиктуйте мне то, что вы хотели бы сказать сестре. Карандаш и бумага у меня найдутся. Если Лилиен прочла первую записку, она, конечно, уже настороже, и мы найдем случай передать ей это письмо.

— А она-то уж найдет случай его прочесть. Пожалуй, это самый лучший выход из положения. Ведь Лилиен не могла забыть меня. Наверное, она послушается совета старшей сестры, которая ее так любит.

Вынув карандаш и вырвав листок из записной книжки, я приготовился писать.

Девушка опустила голову на руку, словно собираясь с мыслями, и начала диктовать.

— «Дорогая сестра! За меня пишет друг, которого ты знаешь. А говорит с тобой Мэриен, твоя сестра. Я жива и здорова и нахожусь здесь вместе с друзьями. Мы приехали сюда, переодевшись индейцами. Мы решились на это только ради того, чтобы спасти тебя от страшной участи. Когда ты прочтешь это письмо, не показывай его никому. О нем не должен знать даже…»

Она запнулась. Ей мешала говорить жестоко растоптанная дочерняя любовь. Голос Мэриен дрогнул, когда она чуть слышно произнесла слова «наш отец».

— «Милая Лил, — снова, уже тверже, заговорила она, — ты помнишь, как я любила тебя? Так же я люблю тебя и сейчас и готова отдать мою жизнь ради спасения твоей. Послушай же меня, милая сестра, и последуй моему совету. Как-нибудь ночью, лучше всего сегодня же, постарайся выбраться из лагеря. Беги от окружающих тебя негодяев, беги от отца, который, как ни больно это говорить, должен был бы защищать тебя, а на самом деле… Увы! Мне трудно выговорить то, что я думаю! Итак, сегодня, Лил! Завтра может быть уже поздно. Наш маскарад может открыться, и весь план рухнет. Сегодня же, сегодня! Не бойся, тебя ждет твой друг, а с ним твой старый знакомый Френк Уингроув и другие отважные защитники. А твоя сестра ждет тебя, чтобы обнять. Мэриен».

Нет, Лилиен не могла не откликнуться на такой призыв! Потом мы стали думать, как передать письмо. Это можно было бы поручить мексиканцу, но он, к сожалению, уже ушел в лагерь, куда его вызвали старшины каравана, чтобы посоветоваться о дальнейшем пути. Обнаружив его отсутствие, я решил, что ждать, пока он вернется, не имеет смысла. Слишком много уйдет драгоценного времени. Солнце уже заходило, и темная тень хребта Сан-Хуан простерлась по долине почти до края лагеря. В этих широтах сумерки длятся всего несколько минут, и ночь уже расправляла над землей свою темную мантию.

• Предыдущая
• 62/69
• Следующая