Сокровище двух миров - Вольска Ольга - Страница 11

– Ага… – отозвалась менестрель, вперившись глазами в крайний лоток небольшого стихийного рынка, начинавшегося в нескольких метрах от них. Продавец заливался соловьем, а пожилой покупатель вертел в руках какой-то похожий на лютню инструмент. Дотошно рассматривал его, постукивал по корпусу, прислушиваясь к тихому гулу. Подкручивал колки, пару раз перебрал по струнам. Отрицательно покачал головой и вернул инструмент на прилавок. Оборотничка резко рванулась вперед и вновь чуть не упала.

– Она… Это она!.. – простонала Радислава, повисая у Виктора на руке.

– Кто? – Байкер встревоженно косился на подругу, начиная всерьез опасаться за ее душевное здоровье.

– Квиддера моего наставника! Ты слышал, сколько этот паршивец за нее просит? – Байкер недоуменно покосился на оборотничку. – Ах да… ты же человек… Впрочем, не важно, у меня все равно нет таких денег. – Плечи менестреля поникли, она вывернулась из-под руки оружейника, провела ладонью по лицу, будто прогоняя наваждение. – Идем.

– Подожди. Как инструмент твоего наставника оказался черт знает где? Ты вообще уверена, что это он?

– Уверена. – Оборотничка зябко обхватила себя за плечи. – Незадолго до гибели Марка инструмент украли. Разворотили гостиничный номер, где мы остановились, стащили наш вечерний заработок и его квиддеру. Но это не важно, идем, я мерзнуть начинаю, сыро…

Виктор, быстро прокрутив в голове услышанное, задумчиво хмыкнул, опустил сумку на землю, цапнул Радиславу за руку и потащил к злополучному лотку. Монах с послушником изумленно глядели на разворачивающееся перед ними безобразие. Брат Захарий окончательно уверился, что приглашенные настоятелем дипломаты – еще больший источник неприятностей, чем пресловутый иезуит.

– Эй! Что ты делаешь?! Оглашенный! – Ошеломленная Радислава плелась за байкером.

В глазах Виктора плясали лукавые чертенята.

Продавец, неопрятный полноватый человечек в затертом вельветовом пиджаке, едва сходившемся на круглом брюшке, озадаченно уставился на странную парочку, резко притормозившую подле его лотка.

– Как давно у вас эта… э-э… квиддера? – сразу взял быка за рога оружейник, тыкая пальцем в инструмент, который толстячок пытался уложить в потертый кожаный футляр.

– Третий день. А что? – подозрительно осведомился тот, машинально прижимая квиддеру к груди и неприязненно глядя на Виктора поросячьими глазками.

– А то, что буквально на днях кто-то ограбил наш гостиничный номер, – скрестил руки на груди байкер, – и в числе прочего украл инструмент моей подруги! Квиддеру. Вот эту самую! Поэтому предлагаю без лишнего шума вернуть инструмент его законной владелице.

«Законная владелица», вцепившись в локоть разыгрывающего спектакль Виктора, опасливо выглядывала из-за него, жадно пожирая взглядом старинный инструмент.

– А с чего вы решили, что я вам поверю? – гонористо огрызнулся продавец. – Этот инструмент немалых денег стоит. Лакомый кусок для проходимцев…

– У него гриф надколот, – хриплым от волнения голосом произнесла Радислава, – на торце, над верхним колком по левой стороне. А на сколе буква «эм» вытравлена, готическая.

Толстячок подозрительно скосился на гриф. Тот действительно был надколот, и указанная буква на сколе имелась. Но это его не убедило.

– А сзади по грифу идет надпись, – уже более уверенно продолжила менестрель. – «Когда разум не находит слов, пусть говорит сердце».

Продавец принялся изучать гриф, убеждаясь в неоспоримой правоте оборотнички, но передавать ей квиддеру явно не спешил. Радислава едва сдерживала навернувшиеся на глаза слезы: похоже, затеянная Виктором авантюра терпит крах. Байкер, почувствовав ее напряжение, успокаивающе обнял подругу за плечи.

– К вашему сведению, сребролюбие – грех, – проникновенно выдал он, нависая над лотком, – как и воровство. А сбыт краденого – это еще и соучастие.

Несчастный лоточник тщетно пытался уловить, куда клонит этот разбойного вида субъект.

– Вот интересно, – как ни в чем не бывало продолжал байкер, – как ваши соседи по торгу отнесутся к тому, что вы берете грязный товар? Эгей, люди! – гаркнул он. – А кому краденые вещи? Подходи, не стесняйся!.. Кто свое найдет – налетай, забирай!

Немногочисленные прохожие заинтригованно заозирались.

– Тише, прошу вас! – испуганно простонал горе-продавец. – Зачем же так?! Не знал я о том ничего… Забирайте вашу квиддеру и убирайтесь с богом… – Трясущимися, потными от страха руками он затолкал инструмент в футляр и, от греха подальше, поспешно всучил Радиславе.

Менестрель прижала квиддеру к груди любовно, как родную, брезгливо косясь на толстые короткие пальцы продавца, да еще и не шибко чистые, с траурной каймой под растрескавшимися ногтями.

– Спасибо, любезнейший, – ослепительно улыбнулся Виктор, на прощание помахав скривившемуся торговцу рукой.

Тот с кислой миной глядел вслед удалявшейся парочке, мысленно подсчитывая нанесенный его торговле убыток.

Настороженно озираясь, Рид потянул на себя тяжелую дверь главного городского архива. Отворив ее ровно настолько, чтобы можно было протиснуться, архонт поспешно проскользнул внутрь. Тяжелая створка, окованная медью по краю, поддавшись сквозняку, резко захлопнулась, зажав между собой и косяком длинный подол сутаны и мстительно наподдав святому отцу чуть пониже спины. Рид по инерции шагнул вперед, послышался треск раздираемой ткани, и архонт едва не загремел на пол. Он испуганно обернулся и расстроенно воззрился на торчавший из щели приличный клок, щедро выдранный коварной дверью из его одеяния. Тяжело вздохнув, поплелся дальше по коридору, намереваясь все же попасть на свое второе рабочее место, пусть и со значительным опозданием. А ведь он опоздал отнюдь не по собственной вине, ибо дело обстояло так…

Выслушав его сбивчивые упреки и сетования по поводу раннего вызова и срыва первого рабочего дня на новой должности, Злата лишь страдальчески возвела очи горе, показывая, что и ее терпение не безгранично.

– Ничего, – прервала Пшертневская бесконечный поток стенаний архонта. – Значит, придется тебе совмещать приятное с полезным. От этого еще никто не умирал.

– Я всегда поражался, как в твоем прекрасном и нежном сердце может прятаться такая черствость! – сварливо простонал Рид, заламывая руки.

– Это не черствость, это профессионализм, – усмехнулась непреклонная начальница. – Но если не хочешь совмещать, можешь предложить госпоже Дончек перейти к нам в малый архив вместо Миласы. Тогда будут тебе все удовольствия в одном флаконе, а наш архив наконец-то перестанет напоминать пункт приема макулатуры.

– Что? Нет! Ни в коем случае, – возмущенно замахал руками архонт, и злокозненные очки тут же немедленно сползли на кончик носа. – Бедняжке вполне хватило прошлого «сотрудничества» с нашим доблестным отделом!

– Правильно, – согласилась Злата, одобряя его отказ от своего предложения. – Пускай хоть один мой сотрудник не занимается личной жизнью на работе. – Госпожа кардинал хитро подмигнула своему неофициальному заместителю, вогнав Рида в краску.

– Что ты такое говоришь, Златочка! – протестующе всплеснул он руками. – Лисса, то есть госпожа Дончек, просто моя коллега. По крайней мере, я надеюсь, она ею станет, если я попаду наконец-то в архив! Хотя, не спорю, она довольно милая… Но это к делу не относится! Сугубо деловые отношения, ни пядью больше!

Во время своей возмущенной тирады Рид то краснел, то бледнел попеременно. Пшертневская уже откровенно посмеивалась.

– Ладно, – прекратила она экзекуцию. – Иди работай. Но как только возникнет необходимость, я тебя вызову.

– Конечно-конечно, – уже исчезая в дверях, бросил Рид, спеша ретироваться, пока грозная начальница опять чем-нибудь его не нагрузила чисто из вредности.

И вот теперь он быстро шел по полутемному вестибюлю главного городского архива, стремясь поскорее оказаться в отведенном ему кабинете. Резко свернув в боковой коридор, архонт не успел сбавить скорость и со всего маху налетел на Лиссу, тащившую какую-то объемистую коробку.