Волшебный театр Гримгора - Охотников Сергей Сергеевич - Страница 24

• Предыдущая
• 24/26
• Следующая

— Да, папочка… — неуверенно проговорила Оливия. — И долго мне там висеть?

— Как только ты станешь театром, — начал объяснять мастер Гримгор, — Смерть почувствует, где тебя искать, и направится сюда. Когда она зайдет в центр заклинания, я тебя освобожу. Спустишься на пол — и сразу убегай. Смерть попадет в энергетический центр и в нем увязнет.

— Отличный план! — воскликнула Оливия.

— Хотелось бы верить, — колдун прошептал это очень тихо, но Ник услышал.

Мастер Гримгор подошел ближе к кристаллическому цветку и воздел руки. Полы его плаща поднялись. Шляпа спрыгнула с головы и попыталась улететь. Колдун поймал ее и отбросил прочь. Волосы у него были длинные, чуть вьющиеся темно-русые с сединой.

— Осторожней здесь. В центре заклинания своя гравитация. Притягивает вверх, — пояснил колдун и вернулся к начатому. Зеленый свет осторожно потянулся к мастеру Гримгору и начал впитываться в ладони. Через несколько минут изумрудная капля лопнула и освободила своего узника. Тот повис в воздухе. Колдун притянул его сначала магией, а потом ухватил за край плаща и оттащил от кристаллического цветка.

— Он так похож на тебя, папочка, — удивилась Оливия.

И действительно, кукла в точности повторяла колдуна, за исключением цвета. Плащ и шляпа узника были белоснежными, а из-за высокого воротника выбивалась белоснежная седая прядь.

Тут пол и стены содрогнулись. Ник едва устоял на ногах.

— Оливия, скорее! — воскликнул колдун. Девочка сделала шаг к центру заклинания. Ее волосы встали дыбом, потянулись к кристаллическому цветку, как щупальца. Оливия оглянулась на папу. Мастер Гримгор коротко кивнул, и девочка пошла дальше. Еще два шага, и ее ноги оторвались от пола. В воздухе Оливия замахала руками, как крыльями, и рассмеялась. Изумрудный свет закружился вокруг нее и быстро скрыл внутри яркой капли. Театр успокоился и перестал дрожать.

Мастер Гримгор покосился на своего двойника. Тот стоял на одном колене и мелко тряс головой. Кажется, он еще не пришел в себя. Тогда колдун решил заняться Николасом:

— Ты, я вижу, смышленый парень. И даже обучился местной магии.

Ник кивнул.

— Об этом поговорим позже… Скоро тут начнется, — мастер Гримгор не уточнил, что именно начнется, просто сказал: — Не думаю, что твоя помощь понадобится. Но все возможно. Вот, выбери что-нибудь подходящее для боя.

Колдун распахнул плащ, и разноцветные пуговицы уставились на Ника. Самые смелые подмигивали отблесками. Мальчик увидел, что они не пришиты, а висят на крохотных железных крючочках. Такие же крючки имелись на перчатках колдуна. Ник сразу же взял себе серую дымчатую пуговицу привидосов, потом голубую электрическую. И фиолетово-серую, которую мастер Гримгор недавно использовал для телекинеза.

Колдун кивнул, одобряя выбор, но заметил:

— Молнией в Смерть стрелять не советую. Она слишком хорошо проводит электричество — всех вокруг шандарахнет, а ей хоть бы что.

— Понятно, — ответил Ник.

Тем временем белый двойник поднялся на ноги. В его глазах горел безумный красный огонь.

— Сволочь! Как ты мог! — воскликнул он и швырнул в мастера Гримгора искрящийся электрический шар.

Колдун парировал атаку и мягко проговорил:

— Спокойно, дружище.

— Это ваш брат, мастер Гримгор? — спросил Николас, осторожно отступая.

— Я и есть Игнатий Гримгор! — воскликнул белый плащ и снова атаковал. Колдун уклонился от разящей белой молнии:

— Ты всего лишь часть моей души. Мне пришлось пожертвовать ею, чтобы заклинание заработало, так что мы просто части одного целого.

Николас понял, что решительно ничего не понимает, и отступил на шаг.

— Чушь! — кричал белый колдун. — Ты отвратительный злодей! У нас нет ничего общего! Он обрушил на мастера Гримгора серию магических атак, и колдун отразил их не без труда.

— Ты замучил столько кукол! Перевел на печенье! — кричал белый колдун, разя молниями.

— Я? — удивлялся темный колдун, защищаясь. — Театром управляли бургомистр и генерал. У меня просто времени не было лезть в их дела.

— Да ну?! — возмущался белый. — Ты намеренно притащил в театр этих проходимцев и не мог не знать об их злодеяниях.

— Послушай, — отзывался темный, — я спасал нашу дочь и еще сотни жизней!

И так далее, и тому подобное. Ник уселся на мягкую коричневую траву и наблюдал за поединком. Силы противников закономерно были равны.

Как и обещал папа, Оливия стала театром. Она видела и слышала все, что творилось вокруг. Сначала поток картинок и голосов совершенно оглушил девочку, но всего через пару минут она обрела новое чувство. Оно было сродни осязанию и помогало понять, откуда именно исходит видение или звук. А еще, если сосредоточиться на нем, можно было приглушить все, что исходит из других мест. Так получалось стать зрителем в определенном месте театра.

Сначала Оливия рассматривала далекие уголки, где никогда не бывала, наблюдала за куклами. Они все куда-то спешили. Заполонили лифты и коридоры, толкались и бранились. Убегают от Смерти — догадалась девочка. Оливия пошарила своим новым чувством по театру и нашла Смерть. Как же она постарела! Фарфор под глазурью пошел мелкими темными трещинками. Особенно заметно это было на руках. Смерть шла по вышитой улице. Вот она распорола саблей дверь одного из домов. Пожилая патлатая кукла пыталась бежать, но Смерть одним касанием убила ее. Оливия закричала:

— Нет! Папа, она убивает кукол! Так нечестно!

Мастер Гримгор ее не слышал. Он сражался со странным белым колдуном. Взгляд Оливии стремительно вернулся к вышитой улице. Смерть вломилась в следующий дом. Под номером тридцать пять. Там на кровати, застеленной лоскутным одеялом, сидел Якоб Иогансон.

— Добрый день, вы не знаете, почему все убегают? — спросил актер.

Незваная гостья ничего не ответила.

— Говорят, в театре завелась смерть, — продолжал Якоб. — Странно, да? А зачем тогда убегать? От смерти ведь не убежишь.

Смерть кивнула и собралась уже уходить, как вдруг заметила Оливию. Девочка сразу почувствовала пронизывающий холод и испытала сильнейшее желание спрятаться. Но не может ведь спрятаться театр. Смерть подняла голову и посмотрела прямо в глаза Оливии. А потом вышла из дома уже другой, решительной и быстрой походкой. По ее фарфоровому лбу пролегла толстая синеватая трещина.

— Все, теперь идет сюда! — прошептала Оливия.

И неожиданно ей ответили:

— Ты вернулся, чудесный голос! Скорее поговори со мной! Здесь все такие дураки, их невозможно слушать!

Оливия посмотрела в ту сторону и увидела голову с кривым, некрасивым ухом на лбу.

— Ты кто? — от неожиданности спросила девочка.

— Я Кевин! Меня несправедливо обвинили! А я всего лишь хотел передать людям твои слова! — закричала голова. И тут вокруг нее зашумели и загалдели другие головы. Сделалась жуткая какофония.

— Потерпи еще немного, Кевин, — ответила Оливия. — Мы победим Смерть, а потом тебе поможем.

И девочка поспешила вернуться к наблюдению за Смертью. Та спускалась в лифте.

— Скоро пожалует, — пробормотала Оливия.

И действительно, минут через десять Смерть уже была на черном кожаном этаже, но сдвигать котел и спускаться вниз она не спешила. Остановилась, огляделась по сторонам. Потом высоко подняла руки и взмахнула ими над ручьем зеленого вара. Подчиняясь движению, жижа вышла из берегов, растеклась по полу. Стала просачиваться вниз, через щели и потайные ходы. Какое-то время ничего не происходило. А потом стены вдруг содрогнулись. Оливия как будто сама получила удар и громко ойкнула. Затрещали швы, пол в зале с формами для печенья пошел вниз. И через дыру на свет выбралось нечто ужасное. Это была огромная гусеница, слепленная из множества кукольных ножек и ручек. Она ползла, шипя и скрипя. А спереди, вместо глаза, красовалась безумная голова охотника на ведьм.

— Колдовство! Его нужно уничтожить! Всех на костер! — кричала она.

• Предыдущая
• 24/26
• Следующая