Дельфания - Лермонтов Владимир Юрьевич - Страница 47

• Предыдущая
• 47/72
• Следующая

— Я тоже думаю, что на сегодня достаточно, — подытожила Дельфания и встала, как бы намереваясь покинуть меня. — Я пойду, мне пора.

И последние ее слова вновь прозвучали уже не как представителя другой цивилизации, а как женщины, покидающей место свидания. Впрочем, может быть, мне это только показалось.

— Дельфи, не уходи, — попросил я и, набравшись смелости, взял ее за руку. — Мне так хорошо с тобой, только сразу мне трудно переварить такой объем информации и событий. Мне необходимо немного времени, чтобы освоиться. Ты меня понимаешь?

0на не сопротивлялась моей руке и произнесла, взглянув на меня уже совсем новым, каким-то застенчиво— грустным взглядом:

— Понимаю, Вова.

— Твои глаза меняются, как море, мне кажется, что они море и есть. То они строгие, то теплые, то трепетные, то грустные.

— Я пойду, хорошо?

— Мне кажется, что ты что-то утаиваешь от меня? — Потом, Вова, не провожай меня, до завтра, — сказала она и, прихватив букетик, побежала к морю.

Только я забрался в палатку и положил голову на то, что выполняло роль подушки, как мгновенно погрузился в глубокий сон, в котором происходили землетрясения, извергались вулканы, рушились горы, земля исчезала под водой морей и океанов, в которых плавали дельфины, люди, человеко-рыбы, русалки, динозавры.

Дни мои пролетали, как ветер, я просыпался к обеду, совершал свое молитвенное правило, бегал по горам, купался, а потом, забравшись на вершину горы и расположившись у обрыва, глядел в морскую даль. Здесь, наверху, особо чувствовалась близость неба и моря, воздуха и даже космоса.

Я смотрел в синий морской простор и ощущал, насколько он бесконечен и беспределен. И действительно, думал я, суша составляет всего одну четвертую часть планеты, а все остальное — это моря и океаны. Странно, что человек избрал для своего существования именно сушу. Почему? По логике, которую мне начала открывать девушка из моря, выходит, что море более подходило бы для жизни, нежели суша. Эта наша пресловутая логика, которая хочет все объяснить, всему дать название и все разложить по полкам своего разумения! Как много мы еще не знаем, не понимаем, насколько мы возгордились своим разумением мира, жизни, бытия, когда у нас под ногами истребляется природа, торжествуют зло и невежество, когда люди убивают друг друга, ведут себя так, будто сейчас не начало третьего тысячелетия, а период варварства в каком-нибудь доисторическом времени.

«И все-таки, кто она, эта женщина из моря?» — думал я. Порой она выглядит просто доброй и искренней девушкой, кстати, возраста неопределенного, но на вид ей лет восемнадцать. А временами она уже вышедшая из моря «инопланетянка», живущая с дельфинами в ином мире и ином измерении. В Дельфании, впрочем, как и во мне, присутствуют две личности, два существа, одно из которых представляет самостоятельную, индивидуальную частичку цивилизации, а другое — как бы вмещает в себя всю полноту свойств, с моей стороны — людей, а с ее стороны — мореан — так назовем разумных обитателей моря. А кто такие дельфины? Оказывается, параллельная цивилизация, населяющая планету уже миллионы лет, существующая бок о бок с людьми, которые и не подозревают об этом. Как все сложно и как все просто! Действительно, мы, люди, слишком увлеклись верой в наши умственные силы, оставив в стороне свои духовные ресурсы, утеряв связь с природой и, как следствие, отключив в себе внутренние, природные резервы. То нам холодно, то жарко, то хочется кушать, и еще тысячи позывов, желаний, инстинктов, держащих нас в своих лапах и не позволяющих жить в подлинном смысле этого слова. Нам кажется, что мы уже все знаем, умеем, а на самом деле мы заблудились, зашли в какой-то бесконечный тупик и не эволюционируем в подлинном смысле, а стоим на месте. Что изменилось в нашей жизни, скажем, за последние две тысячи лет? Мы покорили космос, раскатываем в машинах, опоясали земной шар системами жизнеобеспечения, а остались прежними, даже, может быть, стали еще более жалкими, беззащитными, нежели были люди древности.

Дельфания, проявляясь из темноты, двигалась мне навстречу пружинистой походкой, улыбаясь и отряхивая волосы от воды. Я стоял у берега с чувством юноши, пришедшего на свидание. В одной руке она держала что-то белое и протянула это мне:

— Это тебе, — сказала она, игриво глядя прямо мне в глаза.

— Что это? — спросил, беря в руки предмет. — Это — коралловый цветок!

— Откуда он у тебя? — удивился я и тут же осекся, осознав, что передо мною стоит не просто девушка, а полноправная жительница моря, которая, вероятно, избороздила уже многие моря и океаны.

— Ты правильно подумал, — произнесла она, двигаясь рядом со мной к костру.

— Дельфи, почему бы нам не начать разговаривать вслух?

— Ты будешь моим учителем! — произнесла она одновременно и вопросительно, и утвердительно. — Я согласна, если ты не будешь смеяться.

— Ты стесняешься меня?

Дельфания, присев на свое место, махнув головой, закрыла лицо волосами.

— Я же все-таки девушка! — произнесла она с укором.

— Я обещаю тебе не смеяться, — с серьезностью в голосе произнес я.

— Хорошо, тогда я буду во время беседы произносить звуки, а ты будешь меня поправлять.

Зря я обещал быть сдержанным, ибо как только она попыталась произнести мое имя, которое звучало наподобие «О-у-а», я засмеялся. А Дельфания тоже заулыбалась и сказала:

— Ну, хорошо, смейся сколько хочешь, — а потом добавила надув губки, — когда-нибудь и я над тобой посмеюсь.

Действительно, передо мною сейчас сидела юная красивая девушка со всеми свойственными этому возрасту порывами и эмоциями. Мы постепенно в процессе многочисленных бесед освоили звуковое произношение, и уже через несколько дней Дельфания свободно произносила слова, только растягивала гласные и получались некие распевы слов.

А в тот вечер я держал в руках ее подарок из южных морей и мне было тепло и даже сладостно на душе, будто я приближался и приближался к чему-то очень большому, очень радостному и бесконечно счастливому. Присутствие Дельфании действовало на меня таким образом, что я словно начинал смотреть на мир ее глазами и ощущал все вокруг ее чувствами.

— Ты бы знала, как много я мечтал о том, чтобы побывать в теплых морях, посмотреть коралловые острова и даже фантазировал о том, чтобы найти какой— нибудь живописный островок с бескрайним песчаным берегом и остаться там жить навсегда. Конечно, это только лишь мечты, но порой так хочется скрыться в этой голубой дали, где нет серости, невежества, зла. Построить там дом на берегу океана и с веранды наблюдать за приливами и отливами.

Меня понесло в страну грез, а Дельфания глядела на меня, и глаза ее искрились светом тех закатов, о которых я мечтал, сидя у костра. И меня уже было не остановить.

— Ты бы приплывала ко мне на остров, и мы бы долго сидели с тобой у моря под звездами и говорили, говорили или просто молчали. Это ведь тоже так хорошо — молчать, когда и без слов все понятно и ясно.

— Ты очень похож на своего знаменитого предка, он тоже любил Кавказ, но его душа всегда металась, мучилась, стремилась куда-то вдаль и не находила себе ни покоя, ни приюта.

— Откуда ты можешь знать о моем предке? — спросил я.

— Все, что происходит на земле, Владимир, записывается в планетарный банк информации, просто нужно уметь им пользоваться и тогда узнаешь много, очень много, не открывая ни одной книги. И я хочу тебе сказать, что здесь тоже очень чудесное и удивительное место, кроме того, у него чрезвычайно сильная энергетика, которая может творить чудеса.

— Наверное, ты права, здесь действительно прекрасно и волшебно, а одно чудо здесь уже произошло — я встретил тебя. Видимо, справедливо твое замечание о моей душе, которая всегда куда-то рвется вдаль, за горизонт, когда все сказочное рядом, — произнес я, а потом неожиданно спросил напрямую и посмотрел в упор. — Дельфи, ты возьмешь меня с собой?

• Предыдущая
• 47/72
• Следующая