Книжная лавка близ площади Этуаль. Сироты квартала Бельвилль - Кальма Н. - Страница 65

• Предыдущая
• 65/120
• Следующая

И вдруг...

— Русский, тебя вызывает к себе командир Байяр!

В шалаше командира Даня козыряет Байяру, вытягивается. Ему во что бы то ни стало хочется во всем походить на настоящего военного.

Байяр с удовольствием оглядывает его: аккуратная куртка, под нею голубая майка, вправленная в вельветовые штаны, какие носят плотники. А главное — выправка, уверенность.

«Малыш» Русский стал всамделишным бойцом, это видно с первого взгляда, да и бедняга Жюль не мог им нахвалиться. Впрочем, Байяр сам видел его в деле: стреляет отлично, ведет себя хладнокровно. А эта «акция» с побегом из тюрьмы? Оказалось, Русский может отлично изображать немецкого офицера. Ух, как он ругался по-не-мецки, как распекал растерявшуюся стражу! И потом, в тюрьме, действовал с таким присутствием духа, что, когда разбиралась операция, Байяр перед всеми партизанами объявил ему благодарность. Вот что значит русский, комсомолец!

Все это думает Байяр за те несколько секунд, покуда молодой партизан, вытянувшись, стоит перед ним.

— Есть дело, Русский,— говорит он наконец.—Знаешь отряд Леметра, который действует по соседству с нами, в южной части департамента?

— Так точно, слышал.

— Расположены они сейчас где-то в районе Монтань Нуар,— продолжает Байяр.— Точное их местонахождение мне неизвестно, тем более что они все время меняют свою базу. У них там командир очень беспокойный, не то что я.— Он смеется.— Я пробовал связаться по телефону с одним ресторатором в Мазаме, он наш друг и всегда нам помогает, но он ответил, что «тетушка Мари его давно не навещала»,—значит, понимай так, что партизаны Леметра у него давно не появлялись. Разведка же доносит, что в стороне Монтань Нуар пока спокойно, боши сидят по городам и в горы предпочитают не соваться. Словом, бери с собой дружка Марселя Атеиста — так, кажется, кличут этого лаонца? — и отправляйтесь оба в отряд Леметра. Явитесь к командиру и сообщите ему на словах, что послезавтра, в семь вечера, здесь, у нас, будет совещание командиров сектора. И что я лично прошу его прибыть на это совещание. Запомнил? Повтори!

— Просить командира Леметра прибыть сюда послезавтра на совещание командиров сектора, которое назначено в семь вечера,— повторяет Даня.

— Правильно,— кивает Байяр.— Я вижу, ты совсем привык к нашему существованию, а? — улыбаясь, спрашивает командир — Знаешь, на тебе лежит большая ответственность, парень.

— Ответственность, командир? Какая?—Даня удивлен.

— Ты же русский, а русские, как известно, бьют теперь на всех фронтах фашистов В вашей Москве то и дело салюты в честь побед. Вот наши ребята и смотрят на тебя, как на образцово-показательного бойца Ждут, что ты всегда, при любых обстоятельствах, будешь победителем. Что? Трудно? Я тебя понимаю, парень, чертовски трудно быть примерным, да еще образцово-показательным — Байяр опять весело смеется. Потом спохватывается: — Чуть было не забыл! Надо же вам знать их пароль. А то, если явитесь к ним без документов, без письменного приказа да еще без пароля, ваше дело будет плохо: партизаны Лемет-ра запросто могут вас прихлопнуть.

Он роется в карманах, вытаскивает какие-то бесконечные бумажки, наконец отыскивает среди вороха бумаг нужную, бормочет:

— Хоть и не положено записывать такие вещи, как пароль, но этот пришлось записать, а то нипочем бы не запомнить. Странный пароль. Странное какое-то слово. Непонятно, что оно вообще значит...

— Странный пароль? — удивляется Даня.

Байяр кивает:

— Какое-то азиатское, что ли, слово. Необычное, я бы сказал.

Он подносит бумажку к глазам и по складам читает:

— «Ос-тап».

12. «ЗАМОК ФЕИ СНОВ»

Даня вздрагивает.

— Как? — спрашивает он, не веря своим ушам. — Как вы сказали?!

— Ага, значит, и тебе это слово кажется трудным? И ты его не понимаешь? — с удовлетворением говорит Байяр.—А я-то думал, что только я такой тупица...— И он раздельно повторяет: — «Ос-тап», «Ос-тап».

Теперь Даню бросает в жар. Он спрашивает непослушными губами:

— Кто... Кто сказал вам этот пароль? Откуда его передали?

Байяр пожимает плечами.

— Передал несколько дней назад связной Леметра.— Он вдруг замечает смятение Дани.— Что с тобой? Это слово что-нибудь значит? Может, оно русское? Тогда объясни мне, твоему командиру. Ты обязан объяснить!

Даня торопится. Изо всех сил торопится.

— Это не слово, командир... то есть не то слово, что вы думаете, не то значение, я хочу сказать,— путается он — Понимаете, это имя. Имя одного литературного героя из книги знаменитого русского писателя-классика. Может, вы слышали — Гоголь.

— Гоголь? Знаменитый писатель? — поднимает брови Байяр.— Кажется, что-то припоминаю. И что же означает «Остап»? Помни, парень, ты обязан мне сказать как коммунист коммунисту. Никаких уверток, слышишь?

Нет, Байяр ничего не понял, решительно ничего. Да и как ему понять все, что вдруг нахлынуло на Даню, его нетерпение, страстную тревогу, в которую его повергло это имя. Байяр опять рассматривает непонятное слово, ждет вразумительного ответа. И вдруг, уже без всякой субординации, Даня выхватывает из его руки бумажку.

— Дайте я посмотрю...

Бумажка у него. Написано латинскими буквами «Ostap». Почерк совершенно незнакомый.

Даня переводит дыхание. Берет себя в руки.

— Простите, командир, вы знакомы с Леметром? Видели его когда-нибудь?

Байяр начинает сердиться: вот так дисциплина! Нет, с этими макизарами не создашь настоящего войска!

— Еще вопросы? Разве это положено? Бойцу следует без всяких разговоров тотчас же выполнять приказ командира, а не вступать в разговоры! — Напряженное лицо Дани перед ним, он смягчается.— Ладно, делаю, как для русского, исключение. Нет, Леметра я не видел никогда. Знаю только, что это исключительной храбрости человек, хотя и немолодой. Командование отзывалось о нем очень хорошо.

— Еще одно слово, командир. Леметр — русский?

Байяр качает черной головой:

— Не думаю. Кажется, он давно в ФТП. Правда, в отряде у него, по-моему, есть русские, как у меня... Постой же, погоди, куда ты? — пытается он остановить молодого бойца, но тот выскакивает из шалаша.

Он уже далеко, и командир может сколько угодно пускать ему вслед крепкие партизанские слова — он их не услышит.

Марселя с его ложа из настеленных кучей еловых веток Даня подымает криком:

— Скорей бери свою пушку, и идем!

— Куда? Зачем? — Марсель никак не может проснуться — так сладко спится после вылазок.

Даня бросает ему в лицо пригоршню воды из котелка. Вода ледяная, из источника.

— Вставай же, я тебе говорю. Скорей!

Он с яростью тормошит товарища. Марсель бор мочет:

— Ты псих! Определенно психованный! — но покорно берет свой автомат и следует за Даней.

Оба грузовика ушли в Альби. Узнав об этом, Даня чуть не заплакал. Он побежал к Тото: не подвезет ли он их с Марселем? Нужно очень срочно попасть в Мазаме — поручение самого командира. К несчастью, у Тото отчаянно болел зуб, он был в отвратительном настроении и отказался наотрез.

— Послушай, Тото, я давно вожу машину,—вступился Марсель. Он видел убитое лицо Дани, и ему хотелось во что бы то ни стало помочь другу.

— Что? Доверить машину командира такому молокососу?! Ну уж нет, это ты оставь! — срезал его Тото.

В отряде есть несколько велосипедов. Взять их? Но дорога почти все время вьется по горам, велосипеды пришлось бы тащить на себе — значит, задерживаться. Взамен велосипеда Даня выпросил у Вино в дорогу автомат — мало ли кто может встретиться в пути.

— А теперь ходу!

И Даня с Марселем, повесив автоматы на плечо, быстро направились извилистой горной тропинкой в сторону Мазаме.

Впрочем, «направились» — это не то слово. «Помчались», «понеслись» более точно определило бы их темп.

Земля, казалось, сама летела им под ноги. Марсель едва-едва поспевал за другом, но старался изо всех сил. Несколько раз он пробовал спрашивать Даню, на какой это пожар они торопятся, но в ответ слышал что-то невразумительное. Да и как бы смог Даня объяснить Марселю то смутное ожидание каких-то необычайных встреч, необычайных событий, что едва брезжило в нем самом? И все-таки это смутное вызывало страстное желание как можно скорее попасть в отряд командира Леметра и во что бы то ни стало отыскать автора странного пароля. «А вдруг... А если...» И, боясь додумать, он начинал вдруг так задыхаться, чувствовал такое сердцебиение, что приходилось на несколько секунд останавливаться, переводить дыхание.

• Предыдущая
• 65/120
• Следующая