На улице нашей любви - Янг Саманта - Страница 33

• Предыдущая
• 33/80
• Следующая

– Прошу тебя, хватит. У меня нет настроения мусолить эту тему.

Выражение лица Элли напоминало выражение ребенка, у которого отняли любимую игрушку.

– Но…

– Элли!

– Хорошо, будь по-твоему! – кивнула она.

Я попыталась как-то отвлечь ее от опасного предмета и спросила:

– А как твои дела с Адамом? Он понял, почему ты на него дуешься?

– Я следую твоему примеру. И не желаю это обсуждать.

Правильно делаешь.

– Элли…

Элли жалобно наморщила лоб.

– Честно говоря, мне до смерти хочется поговорить, – вздохнула она и прищурила свои голубые глаза. – Не представляю, как тебе удается держать в себе все переживания. Я бы просто взорвалась.

– У каждого свои проблемы. Мне так же тяжело откровенничать, как тебе – молчать.

Элли неожиданно показала мне язык и рухнула на стул.

– Ох, до чего я вымоталась сегодня. Напряжный выдался вечерок.

– Что, утомилась от собственной стервозности?

– Ну, до стервы я все же недотягиваю.

– Сегодня ты вела себя как настоящая маленькая стерва.

– Ты тоже стала бы стервой на моем месте.

Я опустилась на табуретку. Придется на следующей неделе не вылезать из спортзала, подкачать хорошенько мускулы и как следует отметелить этого паршивца Адама.

– Что еще выкинул твой Адам, лапочка? – спросила я.

– Он совершенно сбил меня с толку, – грустно призналась Элли. – Твердит, что мы с ним просто друзья, но при этом ведет себя вовсе не по-дружески. Брэден был так занят тобой, что на Адама даже не смотрел, и тот совсем распустился.

– Да, я видела, как он наглаживал твою задницу и все такое…

– Вот именно! Чем холоднее я держалась, тем больше он распускал руки. Когда Брэден побежал за тобой в комнату для персонала, я решила воспользоваться моментом и поговорить с Адамом начистоту. Спросила, почему он наехал на беднягу Николаса и не кажется ли ему, что он слишком много на себя берет.

– И что он ответил?

– Что Николас – козел и не заслуживает такой девушки, как я. Еще сказал, что я веду себя, как неразумное дитя, и поэтому он вынужден меня опекать.

Увертливый, гад, отметила я про себя, а вслух сказала:

– Я вижу, твой Адам – большой мастер уходить от прямых ответов на конкретные вопросы.

– Да, почти такой же, как ты.

– Отличный удар, – фыркнула я.

– Джосс, прости ради бога, – застонала Элли. – Я не хотела тебя обидеть. Видно, и в самом деле вошла в роль стервы.

– В этой роли ты выглядишь чертовски обаятельно. Честное слово.

Элли захихикала и покачала головой, утомленно опустив веки.

– Ты несешь ерунду. Но я тебя люблю.

Последние ее слова заставили меня замереть на месте.

Элли поднялась и зевнула.

– Я дико хочу спать. Утром обязательно поговорим, решим, какой тактики мне придерживаться с Адамом, хорошо?

«Ты несешь ерунду. Но я тебя люблю» – звенело у меня в ушах.

– Хорошо, – выдавила я.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Но я тебя люблю…

– Пойдем, – упрашивала я Дрю. – Будет весело. И Кайл наверняка придет.

Дрю смотрела на меня с сомнением.

– Ох, Джосс, на последней вечеринке я так перебрала, что потом едва пришла в себя.

– Подумаешь, перебрала! Мы все перебрали, но ведь остались живы. На то и вечеринка, чтобы расслабиться. Идем! Там будет Нейт, а я на него, кажется, запала.

– Что, ты решила его закадрить?

Я пожала плечами.

– Джосс, может, все-таки сегодня посидим дома? В последнее время мы совсем истаскались по вечеринкам.

Хохоча, я обняла ее за шею и притянула к себе:

– У нас же с тобой золотое детство, верно? Когда еще и повеселиться, как не в детстве?

Вечеринки были мне нужны как воздух. Они помогали забыться.

– Без тебя мне будет скучно, – уговаривала я. – Хотя я все равно пойду. Придется зажигать одной. Кстати, я кое-что придумала. Это будет так круто, что все закачаются.

Дрю расхохоталась:

– Ты несешь ерунду. Но я тебя люблю.

Стены сдвигались все теснее, грудь сдавило. Я хватала воздух ртом, пытаясь вдохнуть.

Ничего не получалось.

На этот раз приступ длился дольше, чем обычно. Слова «я тебя люблю» висели в воздухе, делая его вязким и липким.

Наконец мне удалось вынырнуть из омута воспоминаний и вернуться к реальности. Легкие наполнились воздухом, мышцы расслабились.

Когда приступ окончился, мне захотелось плакать. Но я знала, слезы лишь вымотают меня, но не принесут облегчения. Стоя посреди кухни на трясущихся от слабости ногах, я пыталась загнать память под плитки пола. И мне это удалось. К тому времени, как я улеглась в постель, воспоминания оставили меня в покое.

– У вас снова был приступ? – мягко спросила доктор.

Зачем я только об этом упомянула? Теперь придется ворошить прошлое, в котором, несмотря на все умные рассуждения доктора Причард, ничего нельзя изменить.

– Да, но это неважно.

– Нет, это очень важно, Джосс. Что спровоцировало приступ на этот раз?

– Моя подруга, – буркнула я, уставившись на носки туфель.

– Какая именно?

Моя самая лучшая подруга.

– Дрю.

– Вы никогда не упоминали о ней прежде.

– Нет.

– Почему же Дрю послужила причиной приступа, Джосс?

Я медленно подняла голову, посмотрела ей прямо в глаза и произнесла, преодолевая жгучую боль:

– Потому что она умерла. По моей вине.

Проснулась я поздно, почти в полдень, и события вчерашнего вечера сразу всплыли в памяти. Губы Брэдена, вкус его поцелуев, его сильные руки. То, что едва не произошло между нами. Пытаясь освободиться от наваждения, за завтраком я увлеченно обсуждала с Элли, как лучше проучить Адама. Но стоило вспомнить, что сегодня Брэден обещал заглянуть ко мне, как живот сводило.

Я собиралась принять ванну, когда телефон Элли пискнул, извещая, что пришла эсэмэска. Она пробежала ее глазами и выругалась.

– Что случилось? – лениво спросила я, убирая со стола тарелки.

– Брэден не соизволит явиться на семейный обед. Пишет, у него куча дел. Мама снова засыплет меня вопросами про него, на которые мне уже надоело отвечать.

Игла разочарования вонзилась в сердце, но я и глазом не моргнула. Если Брэден так чертовски занят, вряд ли он сегодня удостоит меня визитом. Так что нечего париться.

– Твоя мама, как я погляжу, очень привязана к Брэдену. И переживает за него, как за родного сына.

– Наверное, она переживает за него потому, что его родная мать этого не делает. Знала бы ты, какая это противная особа – законченная эгоистка, пустоголовая и жадная. Она появляется в жизни Брэдена, когда ей заблагорассудится, и исчезает без предупреждения.

Ну дает. Неужели кто-то может быть равнодушен к Брэдену? Тем более родная мать. Женщина, подарившая миру это ходячее совершенство.

– Мне трудно в это поверить, – заметила я. – Не представляю, как можно не переживать за собственного ребенка.

Именно поэтому я не собираюсь иметь детей.

Элли грустно посмотрела на меня:

– Брэден ужасно похож на нашего общего папу. Его мама, Эвелин, была влюблена в него по уши. В нашего отца, я имею в виду. А он вдруг порвал с ней без всякого объяснения причин. Положил на ее имя кругленькую сумму и заявил, что видеть ее больше не желает. Когда она сообщила, что беременна, он сказал, что будет заботиться о ребенке, но к ней ни за что не вернется. Наверное, когда она смотрит на Брэдена, она видит человека, разбившего ее сердце. Поэтому она так и не смогла к нему привязаться. Даже когда он был маленький, она не испытывала к нему особой нежности. Школьные годы Брэден провел здесь, в Эдинбурге, у папы под крылышком. То есть я так говорю, под крылышком, но папа у нас был строгий, и особой близости у них с Брэденом не возникло. А на летние каникулы он летал в Европу, к матери. У нее любимое занятие – ловля богатых кретинов. И это занятие так ее поглощало, что для сына не оставалось времени.

• Предыдущая
• 33/80
• Следующая