Переселенец - Шаргородский Григорий Константинович - Страница 22

• Предыдущая
• 22/88
• Следующая

На стандартном бивуаке расположились три десятка пиратов и… ни одной лошади.

Они что, прилетели сюда на крыльях? До моря-то километров десять.

Все оказалось значительно проще: в этом месте в имперский берег врезалась глубокая бухта, где и стоял «Коршун» брата в ожидании команды.

Когда Джайме услышал, что здесь начнется наше морское путешествие, едва не разразилась схватка, но три десятка пиратов, больше напоминавших цветасто одетых цыган, и несколько арбалетов убедили капитана не возникать.

Пленников взяли под жесткий контроль и повели в сторону холмов. Уже сходя с дороги, я заметил, как один из пиратов целится из арбалета в Черныша.

– Э, ты что удумал?! А ну убери арбалет.

– Капитан приказал.

– Вадал! – окликнул я брата Эдгара. – Зачем убивать лошадей?

– А зачем их оставлять? Лишние следы, – ответил пиратский капитан.

– Вон того черного в лес не увести, а если убить здесь, то следы все равно останутся.

– Делай как знаешь, – пожал плечами старший брат Эдгара. Ему было неуютно на суше, и он спешил на свой корабль.

– Ты слышал, Тумар? Убирайся, – наехал я на кучерявого, как молодой Пушкин, пирата с такими же пушистыми бакенбардами. В принципе мое поведение было не слишком разумным, но уж больно разозлила угроза Чернышу.

– Не зарывайся, Эдгар, ты не мой капитан, – сразу окрысился Тумар.

– Но я все же капитан, а ты всего лишь матрос, так что вали отсюда.

– Ну ладно, – скрипнул зубами пират и побежал вслед за остальными.

А я подошел к Чернышу и погладил его по морде.

– Ну что, красавец, беги домой – и не поминай лихом.

Быстро избавив лошадь от всего лишнего, я несильно шлепнул Черныша по крупу и с удовлетворением увидел, что вороной зверь грациозно поскакал на юг.

Когда я добрался до корабля, все уже успели погрузиться на борт. Красавец «Коршун» был больше «Ласточки» Эдгара, но при этом менее поворотлив и не так изящен, однако все равно выглядел впечатляюще. Трехмачтовый фрегат, в отличие от земных аналогов, не обладал пушечными портами, как, впрочем, и самими пушками. Артиллерию на нем представляли две катапульты – одна на носу, одна на корме. В прошлой жизни я не особо разбирался в парусах и сравнить оснастку кораблей не мог, но было видно, что кронайцы достигли в этом деле весомых успехов. Память пирата подсказывала, что их корабли могут ходить достаточно круто к ветру и развивать солидную скорость.

Лицо моряка привычно поймало движение воздуха. «Шалун» – южный ветер – обещал быстрый ход парусника до самого Омара.

Обстановка на палубе была накалена до предела. Десять арбалетчиков удерживали пятерых пленников у кормовой надстройки, чтобы не мешать товарищам готовить корабль к отходу. Меня мучили нехорошие предчувствия – Вадал не был плохим братом, но это не делало его меньшим мерзавцем и садистом, чем он был.

Развязка наступила минут через двадцать, когда и залив, и имперский берег превратились в далекую темную полоску. Вадал передал управление рулевому и подошел к пленникам. Но до того как заговорить, он коротко кивнул боцману, которого в этом мире называли старшиной. Тихо тренькнули арбалеты, и три гвардейца молча повалились на палубу.

– Нет! – закричала княгиня, и эхом ее крику прозвучало рычание Джайме:

– Сволочь, да я тебя…

Сатарский капитан рванул из ножен шпагу, но ни договорить, ни тем более показать, что он собирается сделать с вероломным врагом, ему не дали. Дежуривший у борта моряк ловко треснул сатарца лодочным веслом по затылку. Джайме был так ослеплен яростью, что не заметил элементарной и грубой атаки. Позор для мастера фехтования, но я его понимал.

Безвольное тело княжеского телохранителя крепко связали и унесли в трюм.

– Зачем? – наконец-то сумел выговорить я.

– Мне все равно, что там задумал отец, но рисковать своими парнями я не намерен. Есть приказ доставить живыми княгиню и капитана, и он будут выполнен. Остальное не так важно.

– Банды в лесу – тоже твоя идея?

– Моя.

– А если бы они подстрелили меня или княгиню? – внутри начала разгораться злоба.

– Девчонка была в карете, а ты, братишка, уже взрослый мальчик и можешь за себя постоять, тем более что кто-то недавно просил меня не подтирать ему соплей. Не напомнишь, кто именно это был?

– Ладно, унесло ветром, – отмахнулся я, используя местный вариант русского «проехали», и посмотрел на впавшую в ступор Лару. – А с ней что?

– Пусть посидит внизу. До Омара двое суток хода. «Шалун» постоянный, так что, возможно, доберемся и раньше.

Лару увели в трюм, а я отправился в каюту капитана, в которой меня всегда ждало «братское» место – маленький топчанчик для гостей.

Вадал носился по судну, кого-то распекая и грозя лентяям всеми карами, но делал это не надрывая голоса. За него орал старшина – боцманы во всех мирах одинаковы, как бы их ни называли. Кстати, кронайцы не только не увлекались нательной живописью, но и почти не матерились, особенно по сравнению с нашими пиратами. Так что ни якорей во все известные места, ни беременных каракатиц туда же не было – так, больше армейская ругань в легкой морской интерпретации.

Топчан был удобнее «гостиничного», но упрямо рвущийся на свободу Эдгар не давал провалиться в глубокий сон. Плавая в тягучей патоке дремы, я подумал о том, что бы сейчас сделал капитан «Коршуна», если бы узнал, что сотворили с его братом.

Да уж, перспективка еще та.

Неожиданно для себя я «продремал» до самого утра и был разбужен рассветом, тихо заглянувшим в большой иллюминатор. Вадал солидно храпел на своем ложе. Оказывается, «дремал» я так плотно, что не заметил его прихода.

Похоже, мне удалось приноровиться к экстремальному сну, потому что отдохнул на славу.

Тихонько скрипнувшая дверь выпустила меня на палубу, а привязанное к длинному «концу» деревянное ведро обеспечило изрядной порцией прохладной воды. Раздевшись до пояса, я с удовольствием умылся и немного ополоснулся. Недобрый взгляд в спину заставил резко развернуться. Заросший напоминавшими кусты бакенбардами старшина наблюдал за моим утренним моционом, не скрывая презрения.

Неужели я прокололся с чистоплюйством? Но нет – память тут же подсказала, что Эдгар не терпел грязи и за это его многие недолюбливали. Ну конечно! Ведь настоящий мужчина должен быть грубым, сильным и очень вонючим.

Этот неожиданный факт напомнил кое о чем важном. Даже в каюте капитана царило «непередаваемое» амбре – что уж говорить о трюме, где жили матросы. На моей, точнее, Эдгаровой «Ласточке» с этим все было намного лучше – конечно, в матросском кубрике пахло далеко не розами, но в каюте капитана, помимо постоянного проветривания, дымились ароматизированные палочки. И это при том, что даже Джайме в моем понимании не являлся примером чистоплотности. Что уж говорить о местной матросне.

И как, скажите, в таких условиях сможет выжить изнеженная Лара?

Вытерев мокрый торс прихваченным полотенцем и набросив рубашку, я решительно направился обратно в каюту. Но будить Вадала не пришлось – он уже проснулся. Капитан «Коршуна» вышел на палубу, позевывая и почесывая под мышками, что составляло весь его утренний моцион.

Вот вам и благородные пираты, о которых грезят дамы!

– Брат, может, стоит выпустить княгиню на палубу, пока она не задохнулась в трюме?

– Зачем? В трюме не так уж плохо. Парни-то живут. До острова не задохнется, – отмахнулся Вадал, но, заметив решительное выражение на моем лице, добавил: – Хотя делай как знаешь. Ты за нее отвечаешь, и если она сиганет за борт, отец оторвет голову тебе, а не мне.

Лару я обнаружил в небольшой комнатке у носовой части трюма, прямо возле помещения для проживания матросов. Представляю, чего она наслушалась за ночь. В глазах девушки бушевало пламя ненависти – похоже, этапы страха и жалости к себе остались позади. Крепкая дверь каморки позволяла не связывать пленницу, поэтому не пришлось возиться с веревками.

– Княгиня, я хочу предложить вам перебраться на свежий воздух.

• Предыдущая
• 22/88
• Следующая