Орангутан - Харриссон Барбара - Страница 6

Возвратившись в лагерь, мы от второй двойки услышали, что они видели крупного оранг-утана (того самого, которому я помешала спать). Зная, где его гнездо, стоило попытаться сходить туда — он может вечером вернуться в свое убежище.

В шесть часов, за полчаса до заката, мы двинулись в путь из лагеря. Дождь усилился, с зеленого полога падали капли вам на голову. Может быть, Гаун вовсе не рад этой вылазке, предпочел бы сидеть под навесом, где сухо и уютно? Мои сомнения тут же развеялись.

— Маиас, наверно, поспешат домой в такую погоду, — услышала я его голос. — И дождь поможет нам незаметно подкрасться.

Следя за тем, чтобы нас не было видно сверху, мы продолжали поиски и наконец увидели оранг-утана. С веткой в зубах он добрался до своего гнезда и влез в него ногами вперед, держась за сук, который торчал вбок, словно ручка у сковороды. Потом согнул сук, воткнул его в гнездо, хорошенько примял и уселся сверху, глядя в нашу сторону. Неужели заметил нас? Не похоже… Закинув за голову длинную руку, оранг-утан почесал себе спину. В эту минуту я почувствовала, как меня жалят москиты. Наверно, и ему они докучали, но я-то не смела чесаться.

Оранг-утан куда-то исчез, потом показался снова. Он держал в зубах дуриан за веточку так, что плод колотил его по груди.

«Запас себе вкусненького на ночь, — подумала я. — Недурная идея!»

Оранг-утан положил плод в гнездо и повернулся уходить. При этом дуриан выскочил из гнезда и с глухим стуком упал на землю. Оранг-утан замер на месте, сел и посмотрел вниз, размышляя. Через несколько секунд он решил довести до конца первоначально задуманное дело.

Принес еще ветку, положил в гнездо, смял ее и сел. Сидя, нагнулся и стал обрывать листья, которые торчали по краям платформы и снизу. Медленно поворачиваясь, он укладывал сорванные листья в гнездо. Иногда брал какую-нибудь ветку и перекладывал ее по-другому. Все движения его были неторопливыми и размеренными. Он явно старался получше устроиться на ночь.

Начало темнеть. Оранг-утан работал уже с четверть часа. Наконец он устроил себе передышку, сидя спиной к нам и держась рукой за торчащий сбоку сук. Я с трудом различала его на фоне темной листвы. Тонкий зеленый полог плохо защищал гнездо от дождя. Вот оранг-утан опять почесался, поправил свое ложе и повернулся лицом к нам. Потом лег и пропал из виду. Мы видели только одну руку, он по-прежнему держался за сук, который служил ему опорой, когда он влезал и вылезал из гнезда. Мелькнул локоть — оранг-утан почесался и переложил по-другому какую-то ветку. Мы долго сидели тихо в сумерках, слушая противный звон пляшущих в воздухе москитов.

Всякое движение прекратилось. Мы озябли. Я подумала о своих малышах дома, которые спали в клетках, закутавшись в мешки. Смогут ли они вернуться в джунгли, сооружать себе гнезда, спать под дождем? В кромешном мраке мы медленно добрались до лагеря и, не зажигая огня, укрылись под навесом и противомоскитной сеткой. Бакар и Ина заверили, что утром без труда отыщут место, где устроили себе ложе три молодых оранг-утана. На рассвете мы пойдем туда…

Не так-то просто для непривычного человека спать в дождь в джунглях на тонком настиле, когда кромешный мрак освещается только мерцанием светлячков. Я лежала и размышляла о себе и своих спутниках. Да, мы явно не приспособлены для жизни в джунглях. Лично я, предоставь меня самой себе, протянула бы ноги уже через несколько дней. Мои три спутника, пожалуй, продержались бы дольше, но ведь и они привычны к регулярным трапезам и человеческому обществу. Даже пунаны, кочующие в глухих дебрях в глубине острова, зависят от торговли с внешним миром. А главное, они тоже составляют свое общество. Когда наблюдаешь оранг-утанов не в зоопарке (там их можно сравнить с человеком, заточенным в тюрьму или сумасшедший дом), а в лесу, представляешь, как примерно мы вели бы себя, будь нам предначертан лесной образ жизни.

Начать с деревьев. Очень надежное убежище. Ведь вот мы сами соорудили себе на ночь для сна помост, потому что на земле сыро, неуютно и небезопасно. Так и оранг-утаны приноровились жить на деревьях и спать в гнездах. Некогда тропический дождевой лес, составляющий их среду, занимал весь остров. И что могло быть для оранг-утанов естественнее, чем обосноваться на деревьях, обеспечивающих их всем необходимым, тогда как на земле подстерегали всяческие трудности и опасности.

Длинные руки и короткие сильные ноги со ступнями, цепкостью не уступающими кистям, были приспособлены для древесного образа жизни; оранг-утанам просто незачем было спускаться на землю. Соответственно складывался и их нрав — ведь такая жизнь располагает к уравновешенности и спокойному созерцанию. Любую опасность, любого врага обнаруживаешь сверху прежде, чем тебя обнаружат, и есть время поразмыслить — стоит затевать свару или нет. Разве не приятно мирно созерцать происходящее внизу! Старый оранг-утан, который сидел в гнезде и, почесываясь, озирался по сторонам, напомнил мне бабушку в окошке летним вечером.

Оранг-утан, поддерживая рукой колючий плод дуриана, зубами перекусывает веточку

Но даже если у вас густая шерсть, которая согревает и не пропускает дождь, и крепкие зубы, которыми можно обороняться, носить плоды, обрабатывать сучья, — все равно, для медленно формирующегося животного жизнь в джунглях не так уж легка. Оранг-утан должен много лет обучаться, чтобы выжить. Новорожденный совершенно беспомощен, полностью зависим от матери, которая его согревает, кормит и защищает. На третьем-четвертом году приходит пора учиться самостоятельной жизни. Подросток расстается с матерью и живет вместе с товарищами, силой утверждая свое право на существование. Постепенно он осваивается с деревьями, привыкает совершать долгие путешествия в поисках пищи. В десять лет оранг-утан обзаводится семьей, и начинается новый цикл.

К нам попадали совсем беспомощные малыши. Благодаря своей смекалке и приспособляемости они легко свыкались с людьми, заменявшими им мать, и учились жить на человеческий лад. Но можно ли потом научить их жить на обезьяний лад, чтобы они могли вернуться в джунгли? Лежа во тьме под навесом и мысленно перебирая свои опасения, я сильно в этом сомневалась. Конечно, нам, людям, нетрудно анализировать жизнь обезьян и распознать в них родственные даже по разуму существа. Но все-таки наш образ жизни бесконечно далек от обезьяньего. Во всяком случае, пока я сама не научусь жить, как человекообразная обезьяна, вряд ли мне удастся научить этому детеныша оранг-утана!..

— Мэм… Проснитесь… Через час рассветает!

— Гаун… Мой фотоаппарат…

Я представила себе камеру плавающей в луже.

— Все в порядке. Он лежит в жестяной коробке под брезентом.

Дождь прекратился. Приятно встать и приняться за дело со свежими силами.

— Гаун, я предлагаю всем вместе пойти поискать молодую тройку. Я хочу сделать несколько снимков. Вы поможете мне влезть на дерево.

Вот именно. Влезть на дерево. Это будет мой первый шаг!

Я вполне оценила терпение и силу рук Гауна и Ины, когда они принялись подсаживать меня. Медленно, осторожно, чтобы не оступиться и не шуметь, мы карабкались вверх по обвитому лианами стволу.

Рядом стояло дерево, на котором устроились на ночлег, оранг-утаны. Темными пятнами выделялись их гнезда. Я облюбовала место метрах в семи над землей, откуда гнездо было видно очень хорошо. Гаун привязал меня веревкой к крепкому суку; меня надежно маскировали листья.

— Вы лучше уходите, — прошептала я ему. — Вряд ли им понравится, если они увидят всех нас троих на дереве. Только дайте мне паранг. И веревку, чтобы я могла привязать свое имущество.

— Я хорошенько спрячусь. — Гаун на всякий случай добавил еще один узел. — Остальные пусть уходят, но я должен быть здесь с тобой, мэм.