Работа над ошибками - Леонов Василий Севостьянович - Страница 10

• Предыдущая
• 10/43
• Следующая

Кебич никак не мог понять, что его не выберут президентом. После того, как в 1989 году партийные организации Могилевской области вытянули его на выборах, он поверил, что сделает для него все. Ведь теперь именно он руководил исполнительной властью в Беларуси – благо, Шушкевич самоустранился полностью, а Гриб позже просто подыгрывал правительству. Исполнительная власть уверяла его, что победит, что вопросов никаких нет. И Кебич уже видел себя президентом. Он оторвался от реальной обстановки и доверился приближенным, которые то ли несознательно, то ли сознательно заблуждались относительно народного мнения. Поздно было делать и проправительственную партию. Партию вообще за год не слепишь. А все белорусские партии, кроме БНФ, в принципе, не были против Кебича. Да и чиновники собирали за Кебича подписей, сколько хочешь…

Я помню ту сессию, когда снимали с должности главы парламента Станислава Шушкевича. Снимали не только за то, что при его попустительстве литовским спецслужбам выдали нашедших в Беларуси приют литовских ортодоксальных коммунистов. Надоело его отнекивание, постоянные отказы от властных действий. Ему говорили: «Ладно, Кебич не хочет – так давай, ты предлагай!» Но он тоже не предлагал ничего. И выдача коммунистов стала событием-детонатором, спровоцировала парламентский взрыв. Не хочу сказать, что это был какой-то заговор. Меня, например, никто не уговаривал и не агитировал голосовать против Шушкевича. И многих других депутатов, с кем приходилось и тогда, и позже беседовать на эту тему. Просто – накопились усталость и раздражение. Шушкевич, Кебич, генпрокурор Василий Шолодонов, председатель КГБ Эдуард Ширковский, министр внутренних дел Владимир Егоров фактически начали топить друг друга в своих выступлениях, в том числе, конечно, Шушкевича. Они противоречили друг другу) и это еще больше подливало масла в огонь. Но никто не думал, что эта свара приведет к немедленной отставке высшего должностного лица государства. Об этом свидетельствует и тот факт, что у парламентского большинства не оказалось даже продуманной и согласованной кандидатуры вместо Шушкевича. Лишь потом у кого-то всплыло имя Мечислава Гриба.

Почему не освободили от должности Кебича? Просто он и врал более убедительно, и был для большинства голосовавших более «своим», чем профессор Шушкевич – ведь Верховный Совет 12-го созыва все еще делил сам себя на номенклатурщиков и выскочек. И Зенон Позняк своим поведением, своим высокомерием еще больше делил зал на своих и чужих, заставлял определяться не вместе, а против друг друга. И тот факт, что Кебич уцелел во всей этой разборке, еще больше убедил его окружение, что Вячеслав Францевич является истинным лидером нации, и кресло президента ему обеспечено.

Однако Кебича в 1994 году не «продавили» в президенты не потому, что не хотели. Правительство Кебича не вело никого и никуда, оно шарахалось вместе с парламентом, не имея четкой программы и самое главное – желания ее реализовывать. Не было воли к осуществлению определенной линии. Чиновники это видели. Кроме того, тогда «вертикаль» на фальсификацию результатов выборов не шла, и Кебич такой задачи перед ней не ставил. И люди дали свою оценку правительству.

А Лукашенко много обещал, у него был солидный рейтинг борца с коррупцией, народного заступника. Бесконечное состязание между Кебичем и Шушкевичем создало для него идеальные условия и дало возможность одержать реальную, причем сокрушительную победу. Микрофон, телеэкран, газета, несколько людей из окружения Кебича, на которых повесили ответственность за все происходящее – и премьер-министр из нападающего превратился в защищающегося, был вынужден уйти в глухую оборону. Но у него не было сил даже на оборону. И победил – Лукашенко.

Накануне президентских выборов 1994 года Кебич предложил мне возглавить его предвыборный штаб. Я сказал Вячеславу Францевичу: «Вы подумайте, на той ли кандидатуре Вы остановились. И я подумаю. Но учтите, что я выдвину некоторые условия». «Какие?» – спросил Кебич. «Например, некоторые люди из вашего окружения должны от вас отойти – для начала». Не могу сказать, что они были преступниками, но служили они Кебичу крайне примитивно, по принципу: услужливый дурак опаснее врага. Кебич выслушал мое мнение о них, и я понял, что он больше никогда не вернется к этому разговору.

Так и случилось. Мы с Владимиром Васильевичем Самощевым, согласовав этот вопрос с Кебичем и используя наши московские связи, пригласили приехать в Минск российских политтехнологов. Сняли им квартиру за свои деньги. Они прожили в Минске две недели, посмотрели телевидение, послушали радио, начитались газет и заключили: «Выборы выиграть можно, хотя очень далеко все зашло. Мы найдем, как остановить Лукашенко». Состоялся детальный обмен мнениями. Пока мы всем этим занимались, Кебич полностью укомплектовал свой штаб, назначив руководить им Михаила Мясниковича. Рассчитаться с фактически уже отработавшими на Кебича людьми у штаба и кандидата денег не нашлось.

Я посмотрел, как работали Мясникович и Заметалин, и честно сказал Вячеславу Францевичу: «Ты не выиграешь». Он обиделся. На этом и расстались.

Лукашенко, еще до того как был сформирован штаб Кебича, подошел ко мне в перерыве сессии: «Я не прошу вас, чтобы вы мне помогали, прошу только об одном – не мешайте мне». Тогда я ничего не обещал Лукашенко, но получилось, что не мешал благодаря Кебичу. Правда, потом, когда шла предвыборная кампания под руководством Мясниковича-Заметалина, мне из штаба Лукашенко предлагали присоединится к ним. Иван Титенков и Аркадий Бородич были особенно настойчивы: «приходи к нам быстрее». Я им отвечал: «Закончится все тем, что вы изберете, кого не надо избирать». А когда Титенков еще раз предложил присоединиться, я ответил ему: «Иван, вам никакой штаб не нужен. Кебич сам все сделал для того, чтобы вы победили».

Кампания Кебича строилась очень просто. Приехал Виктор Черномырдин и привез с собой группу молодых и дерзких политтехнологов во главе с Сергеем Давитая, жителем Санкт-Петербурга, – ныне одним из близких советников губернатора Владимира Яковлева. Те сидели в правительственной резиденции, пили-ели, кого-то к ним водили. Идеологию кампании вел Давитая. От штаба Лукашенко с ним контактировал Аркадий Бородич. Так что координация деятельности штабов Кебича и Лукашенко осуществлялись на протяжении всех выборов. Давитая хвастался тем, что именно он уговорил Кебича пойти на второй тур, не снимать свою кандидатуру, – это якобы позволило спокойно взять Лукашенко власть.

Эта и другие детали работы избирательных штабов Кебича и Лукашенко стали известны мне после Указа президента о моем назначении на должность министра сельского хозяйства и продовольствия. Мне навязчиво предлагалась помощь в составлении программы реформирования сельского хозяйства Беларуси, в решении других вопросов. А сформированное Лукашенко правительство свои первые шаги делало без диктата президента, таких реальных попыток не было, если не считать некоторые популистские речи.

… Нельзя сказать, что, став президентом, Лукашенко не собирался проводить реформы. Он долго искал кандидатуру на пост министра сельского хозяйства. Не знаю, чем его не удовлетворял многоопытный Федор Владимирович Мирочицкий. Скорее всего сменой руководства нужно было подать сигнал аграриям, что перемены в отрасли будут, и перемены существенные. Знаю, что уговаривали пойти в министры Кузьму Дягилева – президента концерна «Белптицепром», но тот категорически отказался. Было еще несколько кандидатов, но потом позвали меня. Позвонил Иван Титенков и сообщил, что Владимиру Гаркуну, уже назначенному на пост вице-премьера курировать аграрные вопросы, поручено меня найти. Но Гаркун якобы сказал, что меня в Беларуси нет. «Так что, – сказал Иван, – говорить с тобой будут о назначении на пост министра, и я тебя прошу – ты не отказывайся». Пришел я в правительство фактически против воли премьер-министра и вице-премьера, курировавшего аграрную отрасль.

Лукашенко встретил меня приветливо, напомнил о состоявшемся когда-то в парламентских кулуарах разговоре о том, что после победы он позовет профессионалов, и сказал: «Будешь министром, проводи реформы, какие сочтешь нужными!» Я изложил свое видение проблемы, попытался объяснить, что сельское хозяйство в нашей стране можно сделать вполне конкурентно-способной и выгодной для производителя и государства отраслью. Сказал, что пойду в правительство лишь при условии проведения глубоких реформ. «Давай программу!» – сказал Лукашенко. Он знал, как проводилась пусть еще не реформа, но серьезные организационные и экономические меры, когда внедрялись арендные отношения в Могилевской области в горбачевские времена, помнил, что удвоение поголовья, например, свиней в некоторых районах достигалось за год – два. И даже тогда, когда в конце перестройки весь аграрный комплекс республики начал падать, Могилевщина, вопреки всем законам логики, продолжала держаться на прежних показателях.

• Предыдущая
• 10/43
• Следующая